Он успел сделать несколько шагов, прежде чем девочка пойманным зверем забилась в его объятьях:

— Нет! — вскрикнула она. — Там мой друг…!

— Тихо, тихо, — зашептал Атен, успокаивая дочь, однако, не задерживаясь на месте ни на миг. — Забудь. Это чужак, всего лишь чужак. Главное, ты жива.

— Нет! — закричала девочка. Слезы брызнули у нее из глаз. Ее душа стонала, словно предчувствуя потерю чего-то настолько важного, что без этого была немыслима сама жизнь. — Нет! Если б не он, я давно бы замерзла в снегах, Матушка Метель забрала бы меня в свой дворец! — еще немного, и она б вырвалась из рук отца. — Я не оставлю его!

— Ну, хорошо, хорошо, — бросив быстрый взгляд назад, на незнакомца, который даже не пытался заговорить с караванщиками, ни словом, ни взглядом не прося их о помощи, сдался Атен. — Мы заберем его с собой, раз ты так хочешь, — он подал знак дозорным и те, взявшись за края плаща, понесли чужака к шатру.

И лишь тогда девочка обмякла в руках у отца, словно весь груз пережитого ею в последнее время, вдруг навалившись на нее, увлек в мир сна, где ждало столь долгожданное и целебное забвение.

Атен ускорил шаг. Он почти бежал, стремясь поскорее донести дочь до тепла. Зная, как долго она пробыла в снежной пустыне, в ее ледяном холоде, он боялся, что малышка уснет тем сном, что продлится вечность.

Тревога не покинула его даже в шатре, где, возле полога своей повозки, он замер, следя за тем, как женщины поспешно раздевали девочку, осматривали, растирали настойками пахнущих горечью трав.

— Что с ней? — наконец, не выдержав, спросил он Лину.

Та была не в силах скрыть своей радости, за которой чувствовалось и удивление.

— Все в порядке. Конечно, устала, перенервничала… А так она совершенно здорова.

— Слава богам! — облегченно вздохнул хозяин каравана

— Этого не может быть… Просто чудо…!

— Как и то, что метель прекратилась столь внезапно, и то, что мы нашли ее среди снегов, — прошептал за спиной у Атена Евсей. — Три чуда… Воистину, боги хранят эту девочку.

— А теперь идите все отсюда, — решительно сказала Лина. — Лишь госпожа Айя знает, что малышке пришлось пережить. Пусть спит. Незачем ее будить… А я посижу с ней. На всякий случай.

— Но… — попытался возразить отец, которому больше всего на свете не хотелось покидать свою девочку.

— Идем, Атен. Нам нужно поговорить. И не беспокойся — теперь с Мати ничего не случится, — Евсей говорил так уверено и так настойчиво старался увести брата, что тот вынужден был подчиниться.

Караванщики, взволнованные известием о пропаже Мати, узнав, что крошка нашлась и с ней все в порядке, стали медленно расходиться по своим повозкам.

Лис с Евсеем тем временем отвели Атена в сторону.

— Что вы хотели мне сказать? — спросил хозяин каравана.

Его помощники переглянулись. Потом Лис, медленно, словно выверяя каждое слово, произнес:

— Я поговорил с людьми. Они видели Мати возле той повозки, в которой мы сидели. А потом она исчезла.

— Девочка могла услышать, о чем мы говорили, — продолжал Евсей. — Это испугало ее… Не знаю уж, что больше: правда о том, что мы — такие же изгнанники, как и снежные разбойники, убившие ее мать, или осознание, что ты все это время обманывал ее.

— Если б я знал, к чему приведет мое молчание…!- ужас отразился в его глазах. — Клянусь, как только малышка проснется, я расскажу ей все, постараюсь объяснить, успокоить. И буду молить богов лишь о том, чтобы дочка простила меня.

— Не сомневайся: она простит. Мати любит тебя и знает, как сильно любишь ее ты… — помощники вновь переглянулись. — Но мы хотели поговорить с тобой не только об этом… Раз метель закончилась, будет лучше вновь отправиться в путь.

— Да.

— Хорошо, — казалось, караванщики испытали облегчение от того, что Атен согласился с ними. Однако они не уходили, словно оставался еще вопрос, который они хотели задать хозяину каравана.

— Ну? Что еще?

— Как быть с чужаком? Ты на самом деле решил взять его с собой или просто хотел успокоить дочь?

— Может быть, не следует искушать судьбу? — Лис выжидающе смотрел на друга. — К тому же, раб-лекарь, осмотрев его, сказал, что чужак вряд ли выживет. Да и кто он такой: или чудом выживший горожанин, или, не приведи боги, разбойник. В любом случае, он скорее навлечет на караван беду, чем поможет в пути.

— С другой стороны, — продолжал Евсей, — мы не можем прогнать того, кого уже приняли. Этим мы нарушим закон… — помощники не скрывали своих сомнений.

— Пусть остается, — вздохнув, решил он. — Так хотела Мати.

Караванщики кивнули, принимая его решение. Они уже собрались уходить, когда…

— Погодите, — остановил их Атен. — Куда его отнесли?

— В освободившуюся складскую повозку.

— Там холодно, — нахмурился караванщик.

— У нас нет свободных жилых, ты же знаешь, а селить его со своими, когда нам даже неизвестно, кто он такой… Хотя, конечно, можно потеснить рабов, если ты…

— Нет, — остановил Евсея Атен. — Он не просил, чтобы мы взяли его в караван, значит, он не раб. Ладно, пусть все остается, как есть… Во всяком случае, пока.

Хозяин отпустил, наконец, помощников, велев им собираться в дорогу, а сам пошел взглянуть на чужака.

Тот явно ждал его: стоило Атену отдернуть полог, как он встретился взглядом со спокойным взглядом мерцавших, словно звезды в ночи, глаз незнакомца.

— Я не знаю, — начал караванщик, — как отблагодарить тебя за то, что моя дочь не осталась наедине со снегами пустыни и их вечным сном…

— Лишнее, — тот шептал. Было видно, что каждое слово давалось ему с трудом. — На все воля богов. Им и слова признательности.

Атен кивнул. Караванщику начинал нравиться этот спокойный, разумный человек. — Я взял тебя не из милости, а по просьбе дочери… — продолжал он.

— Малышка многое успела мне рассказать. Поговори с ней. Так вам обоим станет легче.

Атен вскинул голову. На миг в его груди всколыхнулась злость, глаза вспыхнули яростью:

— Если ты настроил дочь против меня…! - прошипел он. — Ты об этом пожалеешь! — его ноздри напряженно раздулись. Но, видя, что раненый, не возражая и не пытаясь оправдываться, лишь смотрел на него с нескрываемой грустью, хозяин каравана взял себя в руки и уже спокойнее бросил: — Я сам решу, что мне делать. Ты здесь никто! У тебя нет права давать советы!

— Мне известно мое место, торговец, — горько усмехнулся тот, и Атену показалось, что в голосе чужака промелькнула глубокая давняя боль. Караванщику даже стало немного стыдно за то, что он набросился на этого ни в чем не провинившегося перед ним едва живого человека.

— Кто ты? Горожанин? Разбойник?

— Никто… — тяжелый вздох, снова усмешка, слабое движение головой: — У меня нет ничего, что я мог бы назвать своим домом, никого, кто был бы моей семьей.

— Ты говоришь загадками. Но здесь, в дороге, мы не любопытны и готовы принять любой ответ… Как нам тебя называть?

Чужак на миг задумался.

— Тому, кто начинает новую жизнь, нужно новое имя, — наконец, проговорил он. — Я приму то, которое вы мне дадите.

— На это потребуется время — сперва мы должны узнать тебя, на что ты способен, чего достоин… Ладно, мне пора: караван скоро двинется вперед.

Атен вылез из повозки, получше прикрыл полог и улыбнулся, вновь поймав себя на мысли, что чужак действительно понравился ему.

"В наше время редко встретишь такого смелого человека, — думал он. — И столь сильного духом. Ясно, что ему пришлось пережить страшное горе, но это не сломило его, не согнуло… Но, все же, кто он?"

Торговец подошел к одному из дозорных, находившихся поблизости.

— У него было с собой оружие?

— Нет, — качнул головой тот.

Получив ответ, который о многом говорил, когда ни один разбойник или караванщик ни на миг не оставался в пустыне без меча, и лишь горожанин, привыкший к жизни под защитой прочных стен и отрядов стражников, был способен на столь опрометчивый поступок, хозяин каравана повернулся к стоявшему возле повозки, терпеливо дожидаясь дальнейших распоряжений, лекарю-рабу: