Еду домой. Домой. Место, которое я сделала своим. Какое счастье, что оно у меня есть и что мне радостно туда направляться. А у кого-то нет дома вообще, или кому-то приходится притворяться, или жить из обязанностей. Мысленно посылаю этим несчастным людям кусочек своей любви и света, я верю в каждого и желаю счастья.

Пою песни и отстукиваю руками и ногами ритм, машина как продолжение и выражение меня. Добавляю скорость и плавно маневрирую, разрезая тягучую ночь мятым металлическим корпусом и прокалывая светом фар и фонарей, оставляющих еле заметные полосы в пространстве движения.

Наслаждение жизнью на полную катушку. Меня любят родители. Меня любит Бог. Я люблю всех. Это же абсолютное счастье и повод улыбаться не переставая, что я и делаю.

Усталые люди в других машинах, поникшие взгляды в последних автобусах. Их везут их обязанности. Малыши мои любимые. Обнимаю каждого мысленно, не печалься, я люблю тебя.

Пешеходы либо бегут поскорее в укрытие от надоевшего дня и опасности, показывающей клыки из-за каждого угла в их воображении, либо демонстрируют свою храбрость, залив предварительно некую долю алкоголя, чтобы выкинуть в мусорный бак осточертевшую маску и распахнуться настежь приключениям, за которые, скорее всего, завтра станет стыдно, ибо в «нормальном» обществе «так не принято». И с вами я тоже, ночь не страшна, зло приходит к тому, кто его зовет, а поэтому давайте думать о хорошем, и бегом в кроватку. Ночь. Спать.

Вот и я уже добралась, подышала звездами и небесным желе у парадной, но две пары глазок щелочками выглядывают меня в окне и нетерпеливо вертятся в ожидании, поэтому надо поспешить. Проскальзываю в быстро открытую и закрытую дверь, чтобы оставить хвосты суеты вне своего домашнего мира, тереблю беспокойных и зевающих своих кошек, постепенно затихаю.

В конце концов, когда сон начинает перепрыгивать с реснички на ресничку, склеивая мои веки сиропом из вселенских историй, я благодарю Бога за Жизнь, за Любовь, за День, за открытия, за опыты, за людей. Прошу его передать тому, кого люблю прикосновение моей Любви, чтоб спалось еще слаще и спокойнее. А завтра я сделаю еще один рывок к своим Мечтам. Улыбаюсь. Ухожу.

Шагаю в районе Черной речки. Очередное путешествие с нотками разведки, когда внутреннее брожение чувств толкает к движению, а весь мир для этого предоставлен, и построен город более 300 лет назад для вдыхания и прикосновения всегда влажной, шепчущей, томно улыбающейся атмосферы сплетения творений человека и природы с северными особенностями.

На меня так порою находит. Сейчас причиной тому занятия танцами. Я вылетела на улицу разрывая улыбкой и энергией все встречные потоки, и нашла себя лишь спустя сколько-то улиц. Над головой вершины домов, на которые никто никогда не смотрит, шагая согнутый под заботами, от которых уже через год не останется и следа. А верхние этажи молча, обидевшись, закаленные терпением, направляют свои взоры в небо, и якобы им ничье внимание и не нужно.

А небо действительно прекрасно. Полосами, раздутыми, размазанными местными хулиганскими ветрами, и подсвеченными независимым солнцем, что является для меня примером буддийского спокойствия, ибо оно светит само по себе, полыхает, поджигает, остывает, и все это абсолютно независимо от того, что придумывают люди о нем и как это на кого-то действует.

Так вот сейчас небо отчасти фиолетовое, отчасти огненно-рыжее, местами еще голубое, и шрамировано полосами облаков или следами самолетов, что покорно уносят или приносят чьих-то родных. Вечер. Лето.

В этой части города я, вроде, впервые. Хотя, все, как часто бывает, знакомо. Может я здесь бродила во сне, или в других жизнях, но это моё тело явно здесь в первый раз, летит, подпрыгивая, бормоча песни и мысли. Хорошо.

Сирень. Я думала, что она давно отцвела, неожиданно встретить пусть даже остатки цветов, но в такое позднее для нее время. Решаю проверить, чему я научилась и, приближаясь, все точнее прорисовываю сквозь свою близорукость очертание пятилепестковых цветков. Улыбаюсь, ведь я действительно научилась находить их. Видишь, я смогла. Нахожу без ошибок еще четыре таких же, срываю и поочередно сжевываю, при этом перечисляя желания. Мысленно переносясь на два года назад.

Мы идем после обучения, когда я вновь, благодаря твоему подталкиванию, оказалась в центре внимания и с успехом внутри себя выступала перед другими людьми. Необычный опыт для человека, молчавшего столько лет. Но это уже остатки, а сейчас мы заняты разговором о мечтах. Идем вдоль сирени, насаженной многометровой оградой вдоль автомобильной реки. Ты срываешь цветы с пятью лепестками точно, без промахов. Я же их почти не нахожу. Ты меня укоряешь в этом, повторяя свой фокус ежеминутно.

Во мне зреет небольшая досада, и я пытаюсь прямо сейчас научиться этому. Пару раз получается, но для тебя это мало. А я еще зависима от тебя.

Мы переходим улицу, что для тебя нехарактерно – по сигналу светофора. Оказываемся во дворах, где чувствуется близость дома, но не совсем понятно какая из троп ведет к нему. И ты говоришь: «Зачем же ты намечтала того, кого любишь, для другого человека?». И эта правда обливает сердце керосином, подносит спичку и спокойно бросает ее в только что образовавшуюся лужу. Я теряюсь от осознания последствий неточности своих давних мечт, ты что-то еще хочешь услышать от меня, я не готова ответить, ты убегаешь.

И вновь под небом, прокручивая эту историю, и держа в руках последний из собранных пятилепестковых цветков сирени, я загадываю очередное желание, максимально концентрируясь на его точности и наличии меня в нем. Пусть наша разлука на эти годы будет моей платой за предыдущее неумение. Настанет время, когда мои желания будут реализовываться абсолютно, ибо я оттачиваю свой профессионализм.

В то время я еще училась в школе, наверное, в старших классах, потому то помню себя не очень маленькой, но еще живущей с родителями. Мы часто ездили куда-нибудь семьей, и это всегда были неожиданные, но насыщенные истории. А в этот раз мы поехали на озеро.

Мы взяли с собой кота, необходимое для рыбалки и ночлега. Ближе к темноте развели костер.

Я еще пыталась рыбачить, пристроившись на илистом берегу, запоминающем отпечатки ступавших по нему ног, некоторые из которых со временем наполнялись водой. И все же поплавок уже давно скрылся в ночи, хотя еле заметные колебания удочки не давали смириться с окончанием азартного процесса.

Мама позвала кушать, приготовив свою, как всегда, самую вкусную в мире еду в этот раз на костре. Мы весь вечер о чем-то говорили, кот исследовал неизвестную ему природу водоема, лягушки начинали квакать все чаще и звонче, а щеки и коленки жгло от живого огня.

Мне не спалось. В машине было холодно и тесно, да и вообще хотелось чего-то еще, что, казалось, я упущу, если буду спать в эту ночь. Я выбралась, папа сидел у костра, мама с котом свободно устроились без меня.

Я тоже села к костру, мы заговорили о чем-то, туман отчетливо проявлялся слоями, превращая всё в слоеный пирог, в котором чувствуешь себя кусочком начинки, частью чего-то бесконечного, слитого воедино, задуманного кем-то свыше, но со мной, для меня.

Вдруг раздался глубокий ревущий очень громкий протяжный звук. Первобытный страх пробежал в пространстве между кожей и остальной плотью, взрываясь и оставляя после себя мурашки. Логика где-то издалека покрикивала о заскучавшей собаке в недалекой деревне или упавшем дереве, но память множества поколений, скопившаяся в моем подсознании, и фантазия начали проявлять разные картинки и сводить с ума о причинах и последствиях этого, как мне все-таки показалось, воя.

Немного развеяв напряжение разговорами и слежением за костром, мы с папой поняли, что дров осталось немного и надо идти за новыми. И вот тут я попала в такое состояние, когда перед сильным страхом чего-то, начинаю придумать бесконечность вариантов других действий, лишь бы не делать этого. И, как-всегда, это не помогло, мы все-таки пошли.