На следующий день с отцом говорили уже по душам. Точнее, о душе. О моей родимой, которая якобы летала и общалась с ангелами, когда я был в отключке. А что прикажете делать? У самого кошки скребут на этой самой, о которой речь. Да и старик мне нравится. Но как-то надо реализовать свои замыслы. А без его «одобрямс» мне никак. Да и приврал самую малость. Ну рассудите сами. Летало же где-то моё «я», пока не переселилось в княжича. И монголы, о которых рассказал, будут. И разгром на Калке был, но теперь, надеюсь, не произойдёт. И пылающие Рязань, Владимир, Чернигов, Киев и остальные города русичей. Ведь было? Но может и не быть! Об этом и рассказывал. Только когда дошёл до того, как избежать этих бед, заменил слово «знаю» на «мне ангелы на ушко шепнули». Всего-то.

Князь, на удивление, довольно спокойно воспринял эту информацию. Задав пару уточняющих вопросов, тут же принял решение.

– То, что ты увидел и услышал, то ли случится, то ли нет, неизвестно. Но от придумок твоих вреда не вижу. Всё одно только польза будет. Посему место для обучения молодшей дружины выделю. Ну и остальным чем смогу помогу.

Ох, знал бы он, в какие затраты это выльется!.. Хотя если с купцами выгорит, то вполне приемлемые. Надо будет в ближайшие дни с ними встретиться. А пока суд да дело, начались тренировки с готом. Нет, прощупывать меня он начал ещё в дороге. На стоянке гонял по паре-тройке часов. Смотрел, на что я способен. А вот сейчас взялся за дело основательно.

– Я, княжич, до последнего сомневался, получится ли, – говорил он после первой тренировки. – У нас в роду начинали ставить руки с пяти лет. Независимость их движений – главное в двуручном бое. Иногда на это полжизни уходит. А тебе эта способность от рождения дана. Будет толк.

От рождения, как же! Просто княжич был левша. А я правша по той жизни. И поскольку обычная и мышечная память сохранилась от обоих, то и руки гуляют каждая сама по себе, великолепно вписываясь в практику двуручного боя.

Две седмицы пролетели, как один день. Я с трудом добирался до постели и засыпал, ещё не положив голову на подушку. Аллурх сказал, что даром свой хлеб есть не собирается. «Может, в командировку его куда послать», – посетила с утра дикая мысль, пришедшая вместе с болью во всём теле.

Гот утешал:

– Ничего, ничего, вот когда начнутся настоящие тренировки…

Ага, а сейчас мы сидим на завалинке и семечки лузгаем. Изверг. Но постепенно начал втягиваться и сегодня утром с удивлением почувствовал себя намного лучше. Да ещё выходной, как окрестил я день встречи с купцами, добавлял хорошего настроения.

У меня не сложилось до конца решение о сотрудничестве с местными «олигархами». Так, общие намётки. Надеюсь, в процессе общения они обретут более чёткие контуры.

Купечество в Чернигове ценили. И воли им дано было немало. Разумеется, не как в Новгороде Великом, но всё же. Некоторых представителей этого сословия сам князь величал по имени-отчеству. Одним из них был Никита Афанасьевич из рода Рябовых. Умнейший человек. Не раз удостаивался чести присутствовать на княжеском совете. Ещё прадед его Митька, по прозвищу Рябой, открыл первую лавку в городе. С тех пор стараниями четырёх поколений маленькая торговая точка выросла в торговую империю. Никак не меньше по местным критериям. Никита имел лабазы в Киеве, Владимире, Новгороде, ну и, разумеется, в Чернигове.

Вот этот человек и встречал меня в окружении ещё шестерых собратьев по цеху около ворот своего дома, расположенного в окольном граде.

Опять семёрка? Эта цифра стала для меня прямо мистической. И я понял вдруг, что всё получится. Ну хоть убейте меня, а появилась стойкая такая уверенность.

Зашли в горницу. «Так, это надолго», – подумал я, оглядывая большой стол со снедью. Отличалось разнообразие блюд от княжеского разве что количеством. Какие дела? О чём вы? Не видите – мы кушать собрались! Ну не принято в этом времени решать вопросы быстро, на ходу. Попробуйте начать речь о делах с порога. Смертельная обида хозяину, «слюшай». Но всё проходит, как говаривал старина Экклезиаст. Прошло и застолье. За чисто убранным столом семь пар хитрющих глаз уставились на меня, ожидая продолжения. «Что нам скажет этот молокосос?» А вот я вас сейчас, ребята, удивлю.

– Не надоело ли вам, купцы именитые, по мелочи перебиваться и грошики считать?

Смотрел я при этом на Никиту Афанасьевича, брови которого удивлённо полезли вверх. Ага, получилось. Не ждали такого? Думали, приедет мальчишка, заберёт, что дадут, и до свидания? Нет, господа хорошие. Мне надо, чтобы вы зарабатывали в разы больше, потому как четверть будет капать мне, убогому. Не знаю, что уж надумали себе купцы, но на столе передо мной оказался кошель, внушительных таких размеров. Открыл. Посмотрел. Ну ни хрена себе – золото! Да на эти деньги можно год тысячную дружину содержать.

– Прими, княжич, от чистого сердца за хлопоты твои у басурман, – встал и отвесил поклон хозяин.

Я выдержал паузу и демонстративно отодвинул кошель.

– Ты что же, Никита Афанасьевич, всерьёз решил, что я за этим приехал?

– Так это, ты скажи, если мало, мы добавим.

Его явно сбивало с толку несоответствие моих лет с речью и поступками. Я усмехнулся. Подумал: «Даёшь качественный плагиат».

– Имеющий уши да услышит. Поэтому слушайте и не говорите потом, что не слышали. Есть в Аглицких и Гишпанских землях сообщества купцов, именуемых кумпанствами. Объединяют они свои деньги и за счёт больших оборотов имеют доходов в несколько раз больше. Доходы же делятся в зависимости от того, кто сколько вложил. Вот я вам и предлагаю создать такое же и торговать с персами. Грех не использовать появившуюся возможность свободного прохода к Хвалынскому морю. «Это же, – показал я на кошель с золотом, – пусть будет моей долей. Охрану беру на себя. Прошу за то четверть от дохода. Подумайте, господа купцы. Считать вы умеете. С ответом жду через седмицу».

Снов, правый приток реки Десны, не впечатлял своими размерами. Всего-то ширина пятьдесят-шестьдесят метров. Но воды свои, как и большинство русских рек, нёс спокойно и величаво. Впадал в Десну и оплодотворял её чистыми талыми водами. Образовавшийся клин в междуречье постепенно расширялся на северо-восток и вёрст на тридцать был покрыт дубовыми и берёзовыми рощами, заключёнными в оправу из зелёных лугов. Дальше шли глухие непроходимые леса. Что называется, нехоженые и неезженые. Это место идеально подходило для реализации моего плана. И от Чернигова недалеко, и от любопытных глаз скрыто. На берегу нас ждал дощаник, заранее высланный из города. Переправились и стали подыскивать место для строительства будущих казарм. Вскоре таковое было найдено. Высокий холм с плоской вершиной примерно в пяти верстах от слияния рек.

– Ну что, Аллурх, как думаешь, подойдёт?

– Отличное место, княжич. Вряд ли можно найти что-то лучшее, чтобы готовить дружину.

– Конную дружину, – уточнил я.

– И заложим здесь основу нашего первого легиона. Пехота – наше всё.

На следующий день после возвращения объявились купцы. Впрочем, вполне предсказуемо. Не привыкло это сословие решать долго, если впереди маячила нехилая такая прибыль. Время, как известно, деньги.

Дело сладили быстро. Составили ряд, по которому с моей стороны в состав кумпанства с четвертной долей вошёл Аллурх (неуместно княжичу заниматься торговлей). Определили, какие товары и сколько повезём в Персию. Купцы хотели на первый раз ограничиться небольшой партией, но мне удалось настоять на максимально возможном объёме товара.

– Ты пойми, Никита Афанасьевич, – убеждал я его, – у нас в запасе максимум пять лет. Потом монголы вторгнутся в Иран, и будет не до торговли. Надо успеть наладить торговый путь на запад. Сделать запас и, когда товар из Персии перестанет поступать в Гишпанские, Франкские, Германские и Италийские земли, втридорога предложить свой. И никуда не денутся, возьмут как миленькие.