Новый князь Черниговский спешил наладить дружеские отношения с одним из самых сильных и авторитетных степных владык. К его мнению прислушивались не только кочевники, но и князья южных русских княжеств.

Сын хана Кончака, внук Артака и правнук легендарного Шарукана, он распространил своё влияние на огромную территорию, от Волги до Таврики. Состоял в родственных отношениях с царями Грузии и великим князем Владимирским Ярославом Всеволодовичем.

Будучи ещё молодым, во время очередной междоусобицы в 1183 г. попал в плен к Киевскому князю. Какое-то время воспитывался вместе с его детьми. Потом принял христианство и после смерти своего отца Кончака занял ханский трон. Русские князья уважали его, в отличие от Даниила Кобяковича – хана другой большой половецкой орды, также принявшего христианство. Ну а то, что он время от времени вторгался то в Переяславские, то в Черниговские, то в Киевские пределы, – так чего не бывает между своими! Те же русские князья жгли города и веси друг у друга так, что половцы отдыхают. Да и выступали они то на стороне Чернигова, то Киева, то Владимира, принимая активное участие в разборках русских князей.

Формально посольство возглавлял четырнадцатилетний княжич Иван – младший сын Глеба Святославовича, но фактически все полномочия по переговорам были у княжеского стольника Волкова Александра Фёдоровича.

Посольство было небольшим. Дюжина служилых людей, полсотни дружинников да боярин с княжичем, не считая нескольких вьючных лошадей с подарками для хана и его приближённых.

Поднявшись на очередной пригорок, посольство остановилось. Внизу, на расстоянии в пару стрельбищ, протекал, плавно изгибаясь, Дон. Размерами своими он не поражал. Да и то сказать – верховье всё-таки. Тем не менее общая панорама впечатляла. Слева, на севере, темнели кондовые леса. Прямо за рекой, насколько хватало взгляда, словно острова в океане, рассыпались начавшие зеленеть рощи. А на юг и юго-восток, скрываясь за окоёмом, уплывала вместе с Доном великая степь.

В эту идиллическую картину не вписывались полдюжины обгоревших половецких кибиток на берегу реки. Боярин махнул рукой, и десяток дружинников пошли намётом по пологому спуску. Остальные не торопясь тронулись следом.

«Булгары озоровали, Александр Фёдорович, – докладывал старший десятка, – навалились на рассвете и порубили полусонных. Один ещё живой. Поспрошаешь?»

Половец с пробитой стрелой грудью полулежал, прислонившись к колесу уцелевшей от огня кибитки. «Не жилец», – подумал боярин. Что и подтвердилось через несколько минут, когда с трудом выталкивая через запёкшиеся губы слова, вместе с кровавыми пузырями, раненый рассказал о том, что случилось. «Заклинаю тебя, рус, Великим Тенгри заклинаю, найди их», – произнёс он на выдохе и уронил голову на грудь.

Вроде бы обычное дело в приграничье, здесь зачастую сталкивались небольшие отряды русичей с половцами, булгар с русичами, половцев с булгарами. А иногда в схлестнувшихся в смертельной сече разбойничьих ватагах были представители и тех, и других, и третьих. Но в этом случае всё было несколько иначе. Половцы шли охотничьим загоном в верховьях Дона. А среди них был Ярух – любимый внук Юрия Кончаковича. Стольник не верил в случайное нападение булгар. И подтверждением того было то, что не убили ханского внука в бою, а связали и увезли с собой.

– Что будем делать, Иван Глебович? – боярин задумчиво теребил бороду.

– А что тут думать!.. – княжич рубанул рукой воздух. – Идти в догон. Булгар побить. Яруха вызволить.

– Ну да, ну да. Оно, конечно, так, – умудрённый годами князев ближник лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.

Ведь если всё оставить как есть, то о посольстве можно забыть. Не простит хан того, что не попытались отбить его внука. С другой стороны, он головой отвечал за жизнь Ивана. У булгар, если половец не ошибся, сотня воинов. У нас в два раза меньше, но каких! Лучшие черниговские рубаки. Места эти он знал хорошо. Не раз и не два, сначала простым дружинником, а потом десятником и сотником, лихо носился по здешним окраинам, то преследуя врага, то уходя от него. Даже мог с точностью до версты указать, где остановятся булгары. Да и следопыт хороший имеется. Риск, конечно, есть. Но и в случае удачи посольство, как пить дать, выгорит. Это же какой козырь на переговорах!

– Решено, княжич, идём в загон. Будем брать супостата, как матёрого волка.

Булгар они выследили ближе к полуночи. Следопыты из служивых людей сначала учуяли дым, а следом углядели отблески костра в степной балке и загодя предупредили погоню. Оставив коней под присмотром, боярин с княжичем и дружинниками, словно призраки, растворились в ночи. А под утро, когда сон особенно сладок, так же бесшумно объявились на ночной стоянке противника. Зашелестели вынимаемые из ножен мечи и пропели свою смертельную песню первые стрелы.

Жестокий век, жестокие нравы. Мысли просты и не изъедены ржавчиной цивилизации. Если это враг – смерть ему, если это друг, то положи жизнь за други твоя. И чёрное для всех всегда остаётся чёрным, а белое – белым. А вот в наше время это прерогатива только подростков.

Булгары спросонья не могли оказать серьёзного сопротивления и падали один за другим под ударами дружинников. Лишь десяток воинов во главе с предводителем и привязанным к луке седла пленником прорвались к выходу из балки. На их пути оставались только боярин с княжичем. Срубив первых двух булгар, Александр Фёдорович ударом щита свалил третьего, но оступился, и вражеский клинок, разорвав кольчугу, пробил грудь. Иван, успевший снять стрелой главного булгарина, бросился к пленнику. Перерубил верёвку, связывающую того с конём, и в этот момент получил сильнейший удар булавой по шлему.

Читая о попаданцах, я удивлялся, почему авторы почти всегда выставляют своих героев идиотами в первые часы, а иногда и дни, после переноса в прошлое. Причём, как выясняется, все они хорошо знакомы с альтернативной исторической фантастикой. Но с маниакальным упорством продолжают считать, что всё происходящее вокруг глюки, что сейчас очнутся и всё придёт на круги своя. Ещё глупее выглядит теория розыгрыша. Мол, друзья или недруги подстроили это действо с каким-то умыслом, а сами наблюдают по монитору и хихикают от удовольствия. Ага. Сейчас. Потратили миллиарды для постройки, предположим, древней Москвы, Новгорода или Рязани. Реконструировали дружины, да ещё столкнули их с такими же лжеполовцами, хазарами, монголами. Реально отрубаются руки и ноги, хлещет кровь и летят с плеч головы, а попаданец, умиляясь, восклицает: «Как реалистично, как здорово меня разыгрывают!» Ну не бред ли? Я, конечно, утрирую, но не очень сильно. Есть такая тенденция, однако.

Я просто проснулся. Никаких болей в голове или ещё где-либо. Никакого кровавого тумана и света в конце туннеля. Проснулся и всё вспомнил. Первое – парк, грабители, удар, тьма. Второе – погоня. Сражение, удар, тьма. Причём вспомнилось первое и второе как-то одновременно. Просто два в одном флаконе. Неужели получилось? Осматриваю руки, ноги. Двигаю ими. Координация отличная. Ну, что же, с прибытием вас, господин попаданец!

Дела посольские

Полог шатра или юрты – я пока не понял, где нахожусь – откинулся, и вошла девушка с кувшином в руках. Увидела меня в неглиже и змейкой юркнула обратно. Через мгновение влетел старшой первого десятка, Ратибор. (Надо же, и этого помню.)

– Очнулся, княже? Слава богу. А то муторно как-то было. Боярин на ладан дышит. Ты в беспамятстве лежишь. Что делать? Никто не знает.

– Всё хорошо, Ратибор. Расскажи, чем там в балке закончилось и где мы теперь?

Оказывается, когда мне прилетело булавой по шлему, дружинники уже были рядом. В общем, никто из булгар не ушёл. Всех положили. А как солнце взошло – и сам хан с ратью пожаловал. Что-то там раскопали его лазутчики. Заговор какой, что ли? Ну и кинулся выручать любимого внука. А тут мы, скромные такие герои. Подумаешь, сотня! А я, оказывается, вообще внука его заслонил. На себя удар принял. Ну ни фига себе. Это же какие перспективы открываются!