Вторая половина 80-х – золотой бенефис Даррелла. Все получилось, всего достиг. Зоопарк, когда-то едва сводящий концы с концами, ухожен и находится на вершине популярности. Фонд охраны дикой природы, не так давно выглядевший какой-то мутной авантюрой странных типов, стал авторитетнейшей международной организацией со множеством дочерних организаций и филиалов.

Убеленный благородной сединой, шестидесятилетний Даррелл на любом континенте почитается как живое божество и встречается с любыми царствующими особами по своему выбору. В общем, пик настоящей славы не только пришел, но и задержался. Джеральд Даррелл становится своеобразным Махатмой Ганди 80-х годов. Участвует в торжественных открытиях всего, связанного с природой, читает лекции о важности сохранения биологических видов и получает бесчисленные ордена.

Это действительно вершина его торжества, подобная Джомолунгме. Выше уже просто некуда. Из никем не принимаемого всерьез мальчишки он стал отцом набирающего силу всемирного движения охраны дикой природы, непререкаемым авторитетом и патриархом естественных наук. Пожинай плоды своей деятельности и попивай шампанское! Заслужил!

А он, вдохновленный счастливой семейной жизнью, еще и продолжал работать. За это время успел написать четыре книги (от «Даррелл в России» в 1986 г. до последней – «Ай-Ай и я» в 1992 г.) и собирался начать новую: свою лебединую песню, которую хотел назвать «Я и другие звери: опыт автобиографии». Но уже не смог. (Попытался вместо него такую книгу написать потом его соратник Дэвид Хьюз, под названием «Himself and Other Animals». И издал, но это было уже типичное не то.)

Для этой книги он собрал множество материалов, воспоминаний и зарисовок. Но уже сам чувствовал, что не сможет, не успеет. Хотя иногда ему все еще казалось, что он справится с ее компоновкой. Правда вот, старость может помешать. И хотя сам понимал, что, к сожалению, этот процесс необратим, но смириться не хотел. Проводил целые дни, сидя над чистым листом бумаги, прокручивал в голове разные варианты и так и не написал ни единого слова. На самом деле, как мне кажется, ему еще и страшно было писать автобиографическую вещь, практически собственный некролог.

Как вы видите, последний этап жизни этого великого человека проходил так великолепно, как он и не мечтать не мог.

Но наступил момент, когда болезни навалились со всех сторон и начали одолевать. Про режим и какие-либо ограничения в напитках он по-прежнему слышать не хотел. И как только вырывался из-под контроля врачей и супруги, к утренней порции пива и дневной вина (в неограниченном количестве) добавлялась бутылка виски.

Но Ли никогда не жаловалась на судьбу. Даже в этих ситуациях она сохраняла спокойствие, подтверждая свою репутацию сильной и разумной женщины. Была абсолютно предана мужу и продолжала делать для него все возможное, даже если в тот момент была совершенно измучена.

Это действительно был подарок судьбы. Джеральд часто называл ее «зоологиней» и шутил, что соблазнил Зоопарком. И что она вот уж совершенно точно вышла замуж не за него, а за Зоопарк. (Именно этим укоряла его первая супруга, но зло первой семейной жизни стало добром во второй.)

Но дело было не совсем так. Вот какую правду написала Ли (что мне в ней очень понравилось) уже после его смерти: «Мне хотелось стать частью жизни Джерри и способствовать исполнению его мечты. Ведь я вышла замуж не по любви. Считаю, что не заслуживала его глубокого чувства, потому что не могла отплатить ему тем же – по крайней мере, сначала. Но я всегда была честна по отношению к нему. Когда же Джеральд серьезно заболел, мне захотелось защитить его. А поняв, что могу его потерять, я начала понимать, кого имела. И тогда я по-настоящему полюбила своего мужа и сказала ему об этом. Он был поражен, ведь я так долго не произносила этого слова. Ему было очень приятно… приятно, как ребенку. И он никогда не упрекнул меня за то, что я была так глупа и многого не понимала раньше». А когда ей исполнилось 66 лет она добавила «В то мгновение, когда я его впервые встретила я испытала такое чувство, словно зажглась тысечевольтовая лампочка. Мощь, энергия, харизма – сразу понимаешь, что очутилась в присутствии кого-то, абсолютно отличного от ее окружения». Но, вспоминайте, головы не потеряла.

ДМД даже в старости оставался харизматичным и привлекательным мужчиной и расценивал себя таким до самого конца. Даже в больнице не мог удержаться от флирта с медработницами. Он знал, что его любят, и это окрыляло его. Джеральд всегда обожал жизнь (а совсем не боялся ее, как считал его доктор) и любил женщин. Причем именно любовь к женщинам была мотивационным фактором, стимулирующим его успехи.

Вот интересно, что было сильнее: любовь к женщинам или к алкоголю? (В его собственной классификации много кокетства). Без последнего он тоже не мог существовать и применял постоянно, как давно и хорошо проверенный стимулятор. Вот вам история на грани анекдота: в Ассаме, когда лодка, на которой они плыли, начала тонуть, и надо было ее облегчить, он не разрешил выбросить ящик с местным пивом, которое ему понравилось. Заявил:

– Выбросить пиво в реку? Да вы что, с ума сошли?! Никогда. Лучше погибнем вместе!

Разве не героическое решение? Производители местного пива должны бы этой фразой гордиться и сделать ее рекламой.

Обычно его страсть к алкоголю объясняли генетическим предрасположением. Все дети Дарреллов этим грешили, ну и, конечно, во всем виновата была ирландская мама. Наследственность у нее была такая и ничего с этим не сделаешь.

Однако его врач объяснял это иначе:

– ДМД принадлежал к типу компенсированных алкоголиков (как правило, это первая, начальная стадия алкоголизма, которая довольно скоро перерастает в субкомпенсированный, а потом и декомпенсированный «изм», с последующей деградацией личности). Есть такой тип людей, которым нужно сбежать, спрятаться от действительности, постоянно защищать свое внутреннее «я» от жестокой реальности бытия. Жизнь для них слишком тяжела и непереносима. В случае ДМД алкоголь являлся именно такой защитой. И получается, что не влиял на способность плодотворно работать и нормально существовать в этом мире. Компенсированные алкоголики способны на такой образ жизни. Выпивка для них – это норма существования, более того, алкоголь необходим им как пища и вода, он позволяет им эффективно работать. В противном случае таким личностям не хватит сил и смелости жить в этом мире.

Я с этим врачом совершенно не согласен. Он пытается загнать Даррелла в общие рамки существующих представлений об алкоголизме. Но в них нельзя всю жизнь оставаться компенсированным алкоголиком. Это невозможно, в классическом алкоголизме это лишь первая стадия. И думаю, что придуманная доктором постоянная нехватка смелости, чтобы жить, тут совершенно ни при чем. Когда на ДМД со всех сторон действительно наваливалась куча проблем, тут уж действительно мог начаться реальный запой и депрессивно-апатическое состояние. Но не видеть выхода и все равно бороться или бояться реальности и перед ней пасовать – совершенно разные вещи. А ДМД из своих временных депрессий выходил и возвращался на свой уровень. А в течение второй жизни прежний уровень вообще превзошел. То есть он не был типичным алкоголиком.

Многие отмечали, что Дарреллу всегда нравился сам процесс пития – любого напитка, включая чай (правда, последнему он все-таки предпочитал что-нибудь покрепче). И в таком режиме он привык жить с детства, не скрывая от окружающих своих желаний и потребностей и никак не связывая эту привычку с эффективностью своей работы.

Я уверен, что просто есть особо талантливые люди, способные напрямую общаться с Сущностью (обычно говорят «с Богом»). И на них обычные человеческие правила и условности не распространяются. Я лично знал таких и всегда поражался двум вещам: их огромной работоспособности (при наличии несомненного таланта и высочайшей квалификации) в условиях необычного (скажем так) образа жизни.