Но вот в творческом плане, все было гораздо хуже. Оттого, что Джеральд был несчастен, его литературная деятельность пошла на спад. И качественно и количественно. Новые книги более не встречали такого восторженного приема, как прежде, тиражи падали. В 1975–1976 гг. его доход от их издательства составлял всего треть от за предыдущего. Писательская удача отвернулась от ДМД и, казалось, больше никогда к нему не вернется.

А депрессии, в которые он впадал периодически и все чаще, казалось, только и ждали очередного повода чтобы появиться. Способный заряжать тысячи людей своим энтузиазмом, он был слишком раним, слишком бурно переживал эмоциональные перепады. Сложные люди часто неустойчивы в психическом отношении, а Даррелл за последние годы испытал на себе много ударов судьбы. Казалось бы, уже все – конец близок и на этот раз тяжесть бытия вот-вот надломит свою очередную жертву. Оставшись один, чего он категорически терпеть не мог и не переносил вообще, в обществе временных подружек он начнет быстро спиваться, деградировать и саморазрушится.

Но тут случилось чудо – ничего подобного не произошло. Перешагнув пятидесятилетний рубеж своей жизни, изрядно разочаровавшись во всем, устав и подорвав здоровье, он вдруг открывает для себя новую любовь, а вместе с ней словно вновь окунается в юность (надо отметить честно, между окончательным расставанием с первой и обретения второй «настоящей любви» перерывчик получился небольшой. Что возможно его и спасло). И все увидели прежнего Даррелла, заряженного безумным количеством энергии, полным идей и сюжетов. Словно ему снова тридцать, он носится по экспедициям, без устали решает дела Фонда, заводит множество знакомств, путешествует по всему миру с лекциями и вновь работает, работает, работает. Этот период в его жизни будет длиться довольно долго, почти до начала обрушившихся на него болезней.

У окружающих возникает ощущение, что именно в этот момент он начал жить по-настоящему, безоглядно вышвырнув за борт весь груз прежних жизненных бед и разочарований. Пороху в пороховницах оказалась еще порядком. Третьей любовью его жизни стала Ли Макджордж, двадцати семи лет, профессиональный зоолог и большая любительница животных, с которой Даррелл мгновенно нашел общий язык. К тому моменту ему самому стукнуло пятьдесят два.

ДМД всегда считал себя счастливчиком. Конечно, в его жизни случались и падения, и трагедии. Особенно богатыми на всякие переживания выдались последние года. Он падал, но поднимался, хотя не всегда только благодаря собственным усилиям.

И вот в очередной раз (еще до развода) Даррелл колесил по Америке (по его собственному выражению, «со шляпой в протянутой руке»). Это занятие ему не нравилось, но только он со своими талантами оратора, агитатора и трибуна мог собрать необходимые средства для Фонда. Энергии на это тратилось безмерно и уставал он жутко. Чтобы хоть немножко сменить род деятельности в промежутке между выступлениями, ДМД хватается за неожиданное и незапланированное приглашение посетить Университет Дьюка и взглянуть на его знаменитую коллекцию мадагаскарских лемуров, а может и прикупить кого-то из них для своего Зоо.

Пригласила его вездесущая Марго Рокфеллер, так как (какое совпадение) ее дочь Кэролайн работает в этом университете. Три часа он слушал рассказы Кэролайн, переходя от клетки к клетке, и любовался великолепными животными. Лемурья тема должна была продолжаться до торжественного ужина, который профессора университета довольно неожиданно решили устроить в его честь. Обычно ученые его не очень-то и чествовали.

Потом Джеральд вспоминал, что так устал за день, что в ожидании ужина решил найти укромный уголок, куда можно забиться (естественно, с бутылкой виски в руках). И тут его взгляд упал на молодую женщину, сидевшую в сторонке на пуфике и державшую в руке бокал. Она показалась ему невероятно красивой. А главное – ни обручального кольца, ни спутника рядом. Его инстинкты мгновенно сработали! Джеральд представился, вспомнив, что это не чопорная Англия и обращение незнакомца не должно привести женщину в ужас.

– Привет, я Джеральд Даррелл.

– Я знаю, – ответила она. – Меня зовут Ли Макджордж. (Иногда ее фамилию пишут МакДжордж – чтобы подчеркнуть шотландские корни.)

Она оказалась тут потому, что в последний момент ей позвонил научный руководитель и спросил, не хочется ли ей поучаствовать во встрече с известным и модным писателем Дарреллом. А поскольку она (да еще и во время своей практики на Мадагаскаре) прочитала и очень заценила несколько его книг, то мгновенно изменила свои планы на вечер. Отложила встречу с молодым человеком и пришла поучаствовать в мероприятии. Очень уж хотелось хоть издалека, но посмотреть на английскую знаменитость, обожаемого писателя.

А тут вдруг личная встреча! Быстро выяснив, что Ли закончила зоологический факультет и два года провела на Мадагаскаре, изучая экологию и социальное поведение лемуров, а также звуковое общение малагасийских млекопитающих и птиц, ДМД просто обалдел. А когда узнал, что, вернувшись в университет, она работает на этом же факультете, а в свободное время обрабатывает полученные на Мадагаскаре результаты и пишет докторскую диссертацию, впал в состояние грогги. Да и Ли была недалека от этого. До сегодняшнего дня она никогда не встречалась со столь знаменитым человеком. Тем более, не беседовала в таком раскованном стиле.

– Он был совсем не похож на чопорного профессора, – вспоминала она. – Щеголевато одет, весел и энергичен. Развевающиеся белоснежные волосы и борода делали его похожим на актера. Его абсолютное обаяние действовало неотразимо. С первого же взгляда становилось ясно, что перед вами особенный человек. Вокруг было множество важных профессоров, но он отличался от всех: в нем была свежесть восприятия, интерес ко всем вокруг. И сразу же чувствовалось, что он англичанин. Я была просто счастлива встретиться со знаменитостью, которая каким-то чудом очутилась тут и захотела поговорить со мной. Ведь я была простой сотрудницей, которой посчастливилось заниматься чем-то, что пересекалось с его работой.

Как я уже отметил, когда Ли начала рассказывать ему про себя, Джеральд уставился на нее в изумлении:

– Общение животных всегда занимало меня больше всего. Да, она была удивительно красива, но красивая женщина, которая изучает поведение животных, для меня была почти что богиней!

– То, что он уделил мне столько внимания, поразило меня, – вспоминала Ли. – Я была польщена. Никто еще не разговаривал со мной таким образом. Я сразу же почувствовала, что Джеральд считает меня привлекательной, и это мне льстило. Я хочу сказать, что внимание парней так не действует. Но звездность Джеральда сначала затмила мне глаза, чтобы отреагировать как то по-женски на его ухаживания. И я не показывала виду, что чувствую. К тому же в тот момент у меня был приятель, к которому я относилась очень серьезно.

Целых два часа пятидесятидвухлетний англичанин и двадцатисемилетняя американка обсуждали вопросы общения животных и пытались сами воспроизвести все звуки. Когда все собрались в ресторан, Джеральд и Ли продолжили беседу уже в ее автомобиле. Их машина возглавила процессию, а за ней следовали автомобили профессоров и профессорских жен. Но Ли и Джеральд так увлеклись беседой, что утратили чувство реальности и времени и стали нарезать по городу круги. В результате в ресторан они подъехали только к десяти часам, а профессорская кавалькада все это время так и следовали за ними по городу. Но и там Джеральд и Ли все не могли остановиться и так и продолжили свое общение до двух часов ночи. Только после этого, фактически уже на рассвете она отвезла Даррелла в его отель.

На следующее утро ДМД решил удостовериться, не приснилось ли ему эта встреча? Не принял ли он вчера желаемое за действительность? Навел справки в университете, и когда ему охарактеризовали Ли Макджордж как самую одаренную студентку, занимающуюся вопросами общения животных, не тратя времени на размышления, тут же ей позвонил, чтобы поддержать знакомство и выразить благодарность за проведенный вечер. Сказал, что скоро уезжает, так что увидеться им еще в ближайшее время не удастся, но он обязательно вернется. И именно к ней.