Ленка пихнула в бок своего бойфренда, ухмыльнувшись и поднесла сигарету к его вытянутым губам.

– Ага, та ещё богиня. – Сеня, не был злым или задиристым, просто любил отпустить шуточку или странную фразу, которую считал шуткой, хотя другим она не казалась ни юмором, ни даже чем-то разумным. Так вышло и в этот раз. Он зачем-то взял и крикнул:

– Эй, дамочка, я бы вам вдул. Вам бы понравилось.

Все застыли в недоумении, и пара с сигаретой переглянулась, не понимая смеяться в голос или как часто бывало сказать:

– Сеня, ну ты идиот.

Вот, только замерев на секунды и резко развернувшись, Василий ринулся в сторону друга широкой походкой и с размаху дал тому в лицо кулаком. Хилый и без того плохо стоя́щий на ногах парень отлетел метра на два-три и приземлился аккурат возле скамейки, где они мирно сидели и смеялись над столь же странными фразами ещё полчаса назад. Вася наступал, тесня со своего пути хватавших его руками, друзей.

– Вась, Вася. Васька. – Кричали голоса. Девушка, кормившая кошек, выпустила из рук пакет корма и пошла на крики быстро, насколько могла.

Она прекрасно понимала, кому предназначались те слова, прекрасно знала и того, кто сейчас устроил дебош, вступившись за неё, хотя этого совсем и не требовалось.

Сеня схватил пустую бутылку и так ловко метнул другу в лицо, что та, дном аккурат попала в висок противника. Василий оступился, запнулся о невысокий заборчик, что служил ограждением летнего палисадника. В глазах потемнело, он завалился на спину, но тут же вскочил и ринулся в сторону обидчика с ещё большей яростью. Сенька же упёрся спиной и что было сил оттолкнул нападавшего ногами. Василий, снова попятился и оступившись приземлился на колени. Вскочил, ухватил за шиворот Сеньку и уже припечатал бы кулаком, возможно, и не раз, но рука застыла в воздухе, ухваченная тонким запястьем и жалобной мольбой:

– Прощу вас, не надо. Не надо. Остановитесь.

Сенька отплёвывался кровью и ещё раз выругался в адрес Лизы, но получил смачную оплеуху от Ленки, что рыкнула: «Заткнись».

Сеня вскочил, пошатываясь, смачно харкнул сгустком бурого цвета на грязно-белый снег, послал всех нецензурно, но при этом сам ринулся прочь.

– У вас кровь, пойдёмте, промоем. Пойдёмте.

Василий сопротивлялся как могу, но сил на сопротивление против её глаз, голоса и мольбы не было. Девушка увела его под руку, словно он был беспомощен, но он не мог сопротивляться ей, не мог вырвать руку, даже пошевелить рукой не мог. Он замер, шевеля лишь ногами, наслаждаясь мгновением.

Бабушка девушки, распахнула дверь, охнула, но больше не проронив ни одного восклицающего звука, стянула с парня грязную крутку, уволокла его на кухню, засуетилась, обтирая влажным полотенцем юношеское лицо защитника.

– Лиза, найди перекись и обработай раны. Я пока с круткой разберусь.

Девушка послушно кивнула, погрохотала, чем-то в шкафчиках и повернув лицо парня к себе. Он с наслаждением ощутил мягкие, нежные и холодные руки на своём лице.

– Джинсы нужно зашить и почистить. – Прошептала, обтирая мокрым ватным тампоном его раны.

– Не… Не нужно. – Запротестовал, ухмыляясь Вася, запрокинув лицо вверх.

– Как же вы пойдёте?

Не успел Василий ответить, а выправив лицо в сторону белокурой нимфы, как что-то кислое обожгло рот, и он ощутил, как содрогается его живот. Нестерпимая боль кралась из нутра наружу, стало плохо и нечем дышать. Девушка едва успела отпрыгнуть в сторону, как его выполоскало на пол.

Лиза подхватила пустую миску, сунув ему в руки. Василий смог лишь промямлить: «Простите», и новая волна подкатила, вырвавшись в миску.

– Сотрясение! – Пожилая дама появилась словно из воздуха. – Нужно в больницу.

– Нет, это не страшно. – Парень, запрокинув голову, отодвинул миску.

– Как это не надо? – Возмутилась девушка.

– Несильное. Я-то уж знаю. – Ухмыльнулся парень, ощущая слабое головокружение, подумав лишь о том, что денег на такси у него точно нет. Димка, наверное, во дворе, он поможет. Как-нибудь доберутся. Две станции на метро.

– Ложись. Давай, давай, вот здесь на диван.

Парня уложили на диван с деревянными подлокотниками один из которых упирался ему в ноги. Пожилая дама обтёрла его лицо влажно тканью, обтёрла губы и заставила пить воду мелкими глотками. Девушка убирала пол, за что ему стало нестерпимо стыдно. Дальше он уже не думал, провалившись в сон. Так бывает при сотрясении, он-то знал. Сто́ит расслабиться и тебя словно отключает. Раз и спящий режим.

В следующий раз он открыл глаза, когда человек в белом халате ощупывал его лоб и глаза. Доктор поспрашивал его, поговорил с дамами, заверил, что всё не страшно, сотрясение есть, но не сильное. Нужно будет появиться, в больнице и сделать снимок, а пока лучше спать, спать и спать.

Дамы кивнули, о чём-то ещё поговорили с мужчиной, но голоса померкли отдалённым гулом, следующий раз он уже проснулся, когда пожилая дама теребила его за плечо.

– Нужно поесть. По чуть-чуть давай, давай. – И она ложкой вливала ему бульон.

Так, он периодически отключался и включался и всегда на кухне был кто-нибудь из дам. Его то кормили супом, то давали терпкий и чуть горчащий, но очень сладкий чай. Он пытался собраться с мыслями и силами, но снова хотелось ещё чуть-чуть полежать, и он отключался.

Солнце щипало глаза, что-то шаркало рядом, и так шумно. Это были чьи-то ноги в серых носках и тёмно-синих тапочках. Пожилая дама суетилась возле плиты. То отходила к холодильнику, то возвращалась, шаркала к раковине, чуть включала воду, выключала и шаркала к столу.

– Проснулся. – Улыбнулась женщина.

Василий буркнул утвердительно в ответ и сел, ощутив, как сползающий тёплый плед обнажает его кожу, пощипывая прохладным воздухом. Он сидел в одних лишь трусах.

– А где моя одежда? – Его голос выдавал удивление и даже какое-то отчаянье.

– Простите, но пришлось уж вас раздеть. Не спать же в одежде, тем более всё было перепачкано. Сейчас принесу. – Старушка улыбнулась, пошаркав тапочками.

– А который час? – Был его следующий вопрос, когда ему протянули пахнущие чистотой сложенные в стопку вещи.

– Почти восемь. – Женщина кинула взгляд на часы, что притаились над дверью.

– Восемь вечера и так светло. – Он поддерживал светскую беседу как мог.

– Восемь утра. – Улыбнулась дама, расставляя тарелки и выкладывая первую порцию скворчащих оладий, только что поддёрнутых с плиты.

– Как восемь утра? Я всю ночь проспал здесь?

– Сударь, вы почти три дня спали. А теперь садитесь за стол. Давайте, давайте, не стесняйтесь.

– Я пойду.

– Тогда вы обидите меня как хозяйку, отказавшись позавтракать с нами.

Всё это звучало, как в тех романах, что он так не любил на уроках литературы. Пафосно на «Вы», прямо с апломбом, словно над тобой смеются.

– Садитесь, и будем знакомиться. Ядвига Дмитриевна.

– Василий. – Стул черканул по полу и скрипнул под парнем.

– Очень приятно, Василий. – Дама налила чай в большую пузатую кружку с огромными, но очень красивыми розами. Тонкая нить пара скользила от бурого, почти чёрного, ароматного чая, от золотистых коврижек, что красовались на блюде.

– Сгущёнка, мёд. Кушай.

Наконец, разговор стал уютным, без «вы» и «соизвольте».

– Доброе утро. – Нежный голосок ворвался на кухню. Лиза была в большом белом халате поверх футболки и спортивных брюк.

– Доброе, доброе. Садись и поухаживай за гостем, очень уж скромен. – Улыбнулась дама.

Завтрак оказался вкусным, беседы рваными, ему то и дело задавали вопросы, а он мычал мелкими ответами. Но все сослались на сотрясение.

Глаз уже желтел и даже появились фиолетовые контуры, что сулило скорое исчезновение синяка. Джинсы и джемпер с футболкой давно не были такими чистыми, а вот лицо было помятым, уже достаточно небритым, а волосы, зализанные в стороны.

Елизавета вместе с гранд-дамой выдержали его отрицание больницы, и девушка не оставила затеи отвести его в больницу. По пути она рассказала очень кратко о тех, трёх днях, которые он проспал. И о том, что переживала за него, и что не нужно было лезть в драку, она знает, что лучший рецепт, это не отвечать на подобные притязания, кои были в её адрес, а нужно молча уйти.