Так быстро все произошло: вот я решила подглядеть, как он моет посуду, подошла слишком близко и вдруг уже стою зажатая между ним и холодильником, а сердце почти выпрыгивает из груди. Еще стало так жарко-жарко и во рту пересохло, и захотелось прогнуться, прижимаясь к нему ближе, попробовать, насколько же крепкие мышцы прячутся под его светлой безупречной кожей.

— Да ты одна сплошная неловкость! — огрызнулась я, хоть так снимая напряжение.

Гаспар удивленно поднял брови и открыл дверь к пассажирскому сиденью, помогая мне сесть в салон. До сих пор не привыкну к его старомодным манерам. Они как из начала прошлого века, нелепые, словно та самая арфа. И почему же от них так тепло и приятно?

К дому Хью мы добрались за пятнадцать минут и теперь Гас крутил головой и даже влез в смартфон, проверить карту.

— Твой дружок живет недалеко от особняка Мункаслов, — наконец сообразил он.

— Веке в восемнадцатом здесь был элитный райончик, все богатеи селились поближе к холмам и лесу. Тогда моя пра-какая-то бабка захватила себе домик побольше и покрасивее. Прежние жильцы наверняка возражали, но она была не та ведьма, с которой стоит спорить. На тот момент предки Коллинзов уже управляли Черным Ручьем, и каким-то чудом нашли общий язык с ковеном. Сейчас для них мало что изменилось, Вилма Коллинз — мэр нашего городка, а Хью — ее сын и мой друг.

— Такой, к которому нельзя приходить в клетчатой рубашке? — невозмутимо спросил Гаспар. Не понимаю, чем его так задело мое переодевание?

— Ты будто ревнуешь, — хмыкнула я. — Перенял черты своей стервозной арфы?

Пока мы болтали, Гаспар успел припарковать машину, затем вышел из нее и открыл мою дверь, даже подал руку, помогая выйти. Я не стала отмахиваться, а спокойно поддалась ему. Мои пальцы казались слишком ледяными, по сравнению с его горячей ладонью. От этого контраста стало слегка не по себе, поэтому я быстро отвернулась и первой пошагала к высоким кованым воротам. Где-то на них был звонок, пришлось напрячься, чтобы его увидеть.

Нам ответили почти сразу, но я не успела представиться, как Гас спокойно назвал свое имя и должность. Инквизицию здесь определенно уважали, потому как дверь нам открыли почти сразу, а над дорожкой к дому зажглись фонари.

— Этим Коллинзам нужно сдавать дом для съемок хоррора, — заметил Гас и первым вошел внутрь. — Не будь я карающей дланью, уже бы бежал отсюда со всех ног.

В двухэтажном особняке действительно почти не горел свет. Но я знала, что двум живущим здесь людям совсем не нужны столько комнат, а счет за электричество обременителен даже для них. Но выглядело действительно зловеще.

Гаспар даже остановился, вытащил из кармана «шарлатанку» и покрутил ее над ладонью. Камень быстро сменил цвет с прозрачного на темно-вишневый, вдруг потемнел, затем резко выровнялся на бледно-розовом.

— Не дрейфь, — я хлопнула инквизитора по плечу. — Во всем Черном Ручье нет ничего более жуткого, потустороннего и зловещего, чем я.

— Мир полон сюрпризов и всегда готов ими делиться, — ответил он.

На крыльце особняка уже появилась престарелая экономка Коллинзов, такая же строгая и угловатая, какой я ее помнила. Даже желание спрятаться от нее хотя бы за спину Гаса или нырнуть за дерево, было все таким же острым, как в детстве. Тогда мои тайные визиты к Коллинзам были почти единственной отдушиной, чем-то настолько обычным, человеческим, правильным, что я радовалась им больше, чем любым подаркам.

Правда, потом мы с Хью потерялись на годы: я жила в специальном интернате за много миль от дома, с ограниченным числом посещений, он остался в Черном Ручье. Снова мы встретились только год или полтора назад. Хьюго раньше положенного закончил колледж, а я уже открыла свою лавку и потихоньку развивала свое дело. Кажется, он пришел ко мне с проверкой из-за чьей-то жалобы. Ведь если ты траванулся в придорожной забегаловке, то в этом наверняка виновата ведьма.

Хьюго сильно изменился: вымахал настоящей каланчей, раздался в плечах, но из-за очков в толстой оправе и привычки сутулиться смотрелся еще большим музыкантом, чем элегантный Дебре.

Он, кстати, уверенно поднялся по крыльцу, махнул удостоверением и вошел в дом, я же быстренько заскочила следом, на ходу поздоровавшись с экономкой. И странное дело, Гаспару она тепло улыбнулась, а от меня по-прежнему воротила нос, как от прокаженной.

В холле нас уже встречали. Миссис Коллинз, как всегда, выглядела безупречно со своей строгой укладкой и в светлом деловом костюме. Кажется, за прошедшие годы она не сменила ни любимые фасоны, ни даже цвет помады. Приглушенный розовато-коричневый, идеально сочетавшийся с ее цветом кожи. Но время брало свое, и миссис Коллинз уже не так прямо держала спину, ее руки покрывались темными возрастными пятнами, а вокруг глаз залегли морщины. Хью был ее поздним ребенком, последним шансом, как шутили мои тетки. А может быть потому и шутили, что помогли с его рождением. Им такое было по силам. Вопрос только в том, чем расплатилась миссис Коллинз, потому что ведьмы альтруизмом не страдают.

— Вилма Коллинз, — представилась она. — Скромный мэр Черного Ручья, а это мой сын, Хьюго.

Гаспар пожал протянутую ему руку и улыбнулся миссис Коллинз, затем и самому Хью.

— Наслышана о вас и давно хотела встретиться, — с усилием растянула губы Вилма. Меня она тоже недолюбливала и никогда не скрывала этого. Правда, в открытую тоже не нападала, слишком боялась Мункаслов. Даже сейчас, когда от них осталось одно воспоминание.

— Тогда я не стану винить себя за поздний визит, — не сдавался Гас. — С удовольствием выслушаю, в чем причина вашего интереса.

— Лучше пройдемте в кабинет, — она приглашающе махнула рукой и увела его, а мы с Хью остались наедине.

Он смотрел на меня и нервно сминал пальцы. Тоже длинные и аккуратные, как у Гаса, не тронутые тяжелой работой или длительными тренировками, от которых бы покрылись мозолями, а суставы утяжелились.

Еще на Хью был безупречный черный костюм, идеально подобранный к нему галстук и белоснежная рубашка. И он в таком виде расхаживал по дому, не допуская даже мысли переодеться в удобную пижаму, чтобы с комфортом развалиться на диване и почитать книгу или зависнуть в соцсетях. Нет, он был идеален и собран, как и Вилма, а я совершенно зря пыталась привести себя в порядок. Сколько ни старайся, все равно не дотяну до безупречных Коллинзов.

Хотя… плевать. Не дожидаясь разрешения, я направилась в гостиную, плюхнулась в кресло и вытянула ноги вперед.

— А у вас почти ничего не изменилось, — заметила я.

Здесь действительно не чувствовался ход времени. Тот же ковер на полу, гардины на окнах, цвет оббивки мебели, даже цветы в вазах слишком походили на те, что я помнила по прошлому визиту, случившемуся лет тринадцать назад. Тогда мать и тетушки притащились на какой-то званый ужин к Коллинзам и прихватили девятилетнюю меня. Посчитали, что пора приучать наследницу к светской жизни и знакомить с важными для города людьми.

Я с трудом выдержала обязательные ритуалы и при первой возможности сбежала играть с Хью, но хорошо запомнила интерьер. Уже тогда он казался мне слишком правильным и красивым. Такие снимают в фильмах или печатают в журналах, а не выбирают для реальной жизни. Даже особняк Мункаслов казался более живым, хотя и он был далек от звания «обычный».

Сколько же лет прошло и как сильно все перевернулось… Тогда меня бесил ковен и порядки в нем, и все равно он стоял за моей спиной, несокрушимый и могущественный. У Мункаслов было влияние, деньги и магия. У меня нынешней есть только работа в лавке и туманные перспективы однажды скопить на велосипед получше.

Для Хьюго все сложилось иначе. Он родился с серебряной ложечкой во рту и не выронил ее за прошедшие годы. Уважаемый человек из обеспеченной семьи, не привязанный к Черному Ручью. Ему нет нужды возиться с бухгалтерией или лавандовыми букетиками, чтобы заработать себе на еду и не оказаться на улице.

— Давно не виделись, — мягко улыбнулся Хью. — Ты успела завести интересные знакомства. У инквизиции к тебе вопросы? Или вы вместе? — спросил он с непонятной интонацией. Знай я Хьюго чуть меньше, расслышала бы в ней злость. Но он был не создан для таких разрушительных чувств.