Саша не курил сигареты уже два года, и эта борьба с курением далась ему очень тяжко в своё время. Обычно, люди, которые перестают курить, выбрасывают любые табачные изделия в мусор и пытаются даже рядом не стоять с дымящими курильщиками. Подсознательно многие знают, что одна сигарета может вернуть их к миллионам докуренных и выброшенных бычков. Но, психика этого персонажа была устроена по – своему, специфически. Он считал, что лучше у тебя будет то, в чем ты перестал нуждаться, чем ты будешь постоянно нуждаться мысленно в том, чего у тебя сейчас нет, набивая этим вещам всё большую цену.

Красные огни габаритов задних фар фиолетового «ВАЗ 2108» исчезли в клубах пепельного тумана. На обочине, рядом с лежащим на дороге тёмно – коричневым туфлем виднелся тормозной след, длиной до десяти метров. Глубоко отпечатанные в грязи две параллельные линии, оставленные от экстренного торможения, вели в кювет. В самом их конце виднелась лужа вишнёвого цвета, а пожелтевшая растительность также была забрызгана бардовыми каплями. В самом же кювете, на помятой крыше лежал легковой автомобиль. Под капотом и одним из передних крыльев растекалась светло – зелёная охлаждающая жидкость с разноцветной эмульсией. Все стекла автомобиля имели сильные трещины в виде паутины и почти под каждым имелись разбросанные осколки. С трудом пробивающиеся лучи рассвета коснулись светоотражающего покрытия заднего номера «Е010КО».

Саша вырвался, наконец – то, из зоны кошмарной видимости и теперь слева от него пролетали тёмные силуэты, напоминающие нефтебазу: огромные, металлические, ржавые резервуары в пятнах чёрного, мазутного цвета. Контрольный пропускной пункт, а точнее фрагменты кирпичной постройки с уцелевшими, деревянными, оконными рамами. Все эти постройки выглядели ужасающе, причём, никакого брошенного рядом мусора не было. Никаких вообще признаков присутствия тут людей. Красный кирпич и ржавый металл, оплетенные желто – зелёной лозой; высохшие, тонкие березки, произрастающие из расщелин между бетонными плитами. И огромнейшая стая мрачных как ночь ворон, сидящих на высохших, раскидистых ветвях огромного клёна. Полицейский ехал дальше, миновав указатель начала населённого пункта на белом, покрытом рыжими разводами от коррозии фоне которого чёрными буквами было написано «ЗМЕЕГОРСК».

Вдоль дороги стали постепенно появляться дома. Старые, одноэтажные, с маленькими и узкими оконными рамами, металлическими листами на крышах. Каждая вторая постройка имела выбитые оконные стекла, выглядела заброшенной. Улица заканчивалась тупиком в виде сплошной, бетонной двух метровой в высоту стеной какого – то предприятия. С обеих сторон дороги, прямо друг напротив друга находились два обшарпанных, двух этажных домовладения. Они были выполнены в стиле архитектуры времён Великой Отечественной войны, но как не странно, на балконе одного из них висела бельевая верёвка. И на ней даже сохла одежда. Значит, люди тут всё еще живут. Саша стал притормаживать, так как ему нужно было повернуть налево. Никаких дорожных знаков на перекрестке не было. Обзор в обе стороны был очень плохой, а дома почти вплотную прилегали к дороге. Он стал постепенно трогаться после остановки и посматривать в основном на правую часть дороги, туда, где тот должен был уступить в случае движения там транспорта. То самое чувство, когда ты по максимуму осторожничаешь, но подсознательно всё равно готовишься к столкновению. Полицейский резко отпустил сцепление, и «восьмёрка» уже начала движение, сопровождающееся свистом передних шин. Как вдруг, раздался громкий гудок и нарастающий, приближающийся звук торможения автомобиля. Саша утопил педаль тормоза в самый пол, обернувшись налево и увидев «Газель» скорой медицинской помощи. Она, даже толком не затормозив, объехала его хэтчбек, заглохший на встречной полосе, так как полицейский в смятении случайно отпустил педаль сцепления. Ни сирены, ни проблесковых маячков, ничего:

–Тут ещё и, оказывается, правила дорожного движения не действуют. Идиоты! Мне уже просто хочется развернуться и уехать отсюда на хрен. Так это я ещё в отделе не был! – нервничая, и чуть ли не криком произнёс он, уже раз третий точно поворачивая ключ в замке зажигания.

Машина завелась, и тот, пробуксовав со свистом шин передних колёс, свернул на полосу своего движения. Спустя всего лишь пару минут езды ему навстречу показался ещё один микроавтобус с красными полосами, наклейками «03», и ревущей на всю улицу сиреной. Стоило Саше проехать ещё один перекрёсток, и ему на встречу уже неслась полицейская «Нива». Окна домов вдоль дороги переливались ярко – синим цветом от проблескового маячка, который был на крыше той машины. И мчалась она, подлетая на всех лежачих полицейских. Александр подъехал к отделу полиции. Здание, покрытое краской тёмно – бирюзового цвета больше было похоже на какой – то музей Ленину. Обычный дом на несколько семей, построенный в годах так где – то 50 – х, только сейчас на окнах блестели металлические решётки, и над входом развевается флаг Российской Федерации. Все места рядом с отделом МВД были заняты автомобилями, и тот, недолго думая, загнал своё «зубило» прямо на участок земли весь заросший пожелтевшей травой и находящийся под плакучей ивой. Он обратил внимание на открывшуюся дверь отдела, откуда в очень быстром темпе вышли четверо сотрудников органов внутренних дел, экипированные в защитные шлемы и бронежилеты. Автоматическое оружие было у всех, кроме полицейского, что спешно прыгнул за руль «буханки»4. «Утро начинается!», вздохнув, Саша ещё несколько секунд провожал недовольным взглядом тот отъезжающий от парковочной площадки «УАЗ».

В свои двадцать восемь лет он имел звание старшего лейтенанта полиции и служил в должности участкового уполномоченного уже пятый год. И вся эта спешка, вечная суета, горы просроченных материалов, свинское отношение начальства настолько уже стояли комком в его горле, что при первой возможности свалить куда угодно в командировку, Саша не думал ни минуты. Внутри проходной отдела тот остановился своими чёрными туфлями на кафельной бежевой плитке перед дверью в виде металлической решётки на магнитном замке. Справа, рядом с окном, выходящим в комнату дежурной части, висел синий телефон. Участковый снял трубку и поднёс её к голове, пытаясь связаться с оперативным дежурным или с его помощником, которые в рассеянности бегали от одного угла к другому. И один и второй периодически смотрели на стоящего перед окном Сашу и держащего трубку телефона, но, делая вид «нам сейчас некогда!», продолжали заниматься своими делами: дежурный, сев на стул, что – то печатал на компьютере, а его помощник в суете выносил бронежилеты и складировал их на полу дежурной части. Сомкнув от злости свои скулы, смотря на этих двух никак не реагирующих товарищей, со словами «Да вы вообще охренели что – ли?», полицейский стал громко бить носком одного из своих туфлей по металлической решётке. Помощник дежурного, услышав грохот, уже через десять секунд стоял с другой стороны решётчатой дверцы. Этот младший сержант с детским, тупым и неуравновешенным взглядом, не большого роста, с пухлыми от переизбытка веса щеками, стал кричать как не нормальный: «Больной что – ли на голову? Ты видишь? Ты стоишь перед дежурной частью, и никто тебе не открывает. Может, потому что все заняты?».

Александр терпеть не мог выскочек, которые не исполняли или попросту делали вид исполнения своих служебных обязанностей, так ещё и при этом пытались его чему – то учить. Простоять перед закрытой дверью десять минут, потому, что кому – то принципиально трудно нажать кнопку под столом, тем более, когда с другой стороны стоит сотрудник, одетый в форму, да ещё и старше по званию.

– А я что, на статую похож? Или ты, сидя на жопе, переработался? Кнопку один раз нажать не можешь? – снова ударив в решётку ногой, крикнул ему громко в ответ Саша.