Тот все хотел подать какую-то реплику, ерзал на сидении от нетерпения и в конце концов выдал:

– Хотите сказать, нам придется работать с преступником?!

– Кха! – долетело из угла предупредительно.

– Что? – вскинулся спейсмен. – Тут даже ты не в счет, можешь не трепыхаться. По сравнению с теми, кто сидит в камерах Бореады, ты просто кроткий ягненок…

– Гм? – едва ли наемнику был известен такой зверь, но вот кротости Ассену недоставало точно.

– И не смейте упоминать о моих нарушениях! – предупредил Флипперз следующую реплику Лестера. – Они тут ни при чем, когда мы говорим о ком-то с Бореады. Вы хоть знаете, что менее чем за сотню убийств туда не попадают?

Следующий сеанс молчания получился еще более нехорошим.

– Выкладывайте, Лестер, – со вздохом сказал Найджел.

Комиссар скривился, как будто у него разом заболели все зубы.

– Имя Сайлес Стил что-нибудь говорит вам?

На сей раз тишина была наполнена общим изумлением. Закончилась она астматическим вздохом Алекзеса.

– Чокнутый гений, которого посадили год назад? – глаза Флипа напоминали галогенные прожекторы на площадке для соревнований. – Да ведь ему приписали… чуть ли не планы по захвату власти в Галактике…

Ассен презрительно фыркнул. Зря – насколько Хелли знала из новостей дело Стила, он вполне был способен сделать что-нибудь подобное. Интересно, правда, каким способом… да нет, об этом лучше не думать. Из новостей получалось, что этот тип похлеще Неффера…

– Детишки, – пробурчал Лестер, вновь поднимаясь. – Поведаю вам, так и быть, а то вы, пожалуй, и не представляете себе, с кем придется иметь дело.

– Я смотрю новости, – последовало сразу с нескольких сторон.

– Вот я же и говорю – не представляете. Сайлес Стил, – комиссар потер щеку и скривился. – Сайлес Стил – не имя. Псевдоним. Один из псевдонимов – мы пока насчитали что-то около шестидесяти. Настоящее имя нам так и не удалось установить: он стер свою информацию из всех баз данных, до каких только смог дотянуться, а смог он до всех. В придачу неизвестны дата рождения, первые годы жизни, место получения первого образования… Настоящую его рожу тоже мало кто в Галактике видал – он постоянно менял внешность, а уж на это он мастер. Так что ликуйте: не пройдет нескольких дней, как вы увидитесь нос к носу.

– Можно, я лучше явлюсь с повинной к транспортникам? – вкрадчиво осведомился Флип.

Лестер мрачно ухмыльнулся.

– Дело твое. Так вот, заявил он о себе, когда ему было лет пятнадцать. К тому времени ему уже принадлежало больше сотни патентов и усовершенствований, а теперь счет перевалил за тысячу и…

– И?

– И тоже ушел в неизвестность. Откуда нам знать, что он изобрел? Я уже говорил, что у него много имен. Рассказываю, что удалось установить. В семнадцать – на его счету уже несколько диссертаций и больше десятка довольно прогрессивных научных работ… Чтобы вы знали – к тому времени его IQ перевалил за 400, а теперь у нас просто отсутствуют приборы для его определения. В восемнадцать он получил первый срок – за проведение опытов с запрещенными реактивами и развитие биогенетических технологий.

– Клоны? – предположил Ассен.

– Что-то вроде этого. Из тюрьмы сбежал через неделю после ареста и был объявлен в розыск. Сначала в простой. Потом, после третьего ареста и побега, – в общегалактический особый. Где-то около пятнадцати лет назад был внесен в список десяти самых опасных преступников столетия – после саботажа особо важного правительственного эксперимента. В тюрьмах, при всей охоте, которая на него была объявлена, не задерживался. Сидел от недели до полугода – и потом весь ОГаКоП начинал сходить с ума после его очередного побега. Что характерно, этот подлец умудрился разбогатеть в тюряге – издал там книгу «1000 и 1 способ побега из заключения». Пользовалась огромным успехом, причем и среди охраны тоже. Бедолаги просто хотели знать, что на них свалится в следующий момент… правда, советами из своей книжки он не воспользовался ни разу за все четырнадцать его побегов.

– Сколько-сколько? – переспросила Хелли.

– Четырнадцать, – ответил Лестер, раздражаясь все больше. – Шесть раз его довелось арестовывать мне, в остальном – работа других, но нас со Стилом все равно не назовешь закадычными друзьями. На настоящее время ему предъявлены обвинения в… карлики Вселенной, проще перечислить, в чем не обвиняли этого мерзавца… Опыты на людях, запрещенные эксперименты, попытки захвата власти в отдельных солнечных системах, покушения на безопасность и разум Совета… Теперь его наконец заперли на Бореаду – давно пора.

– А вы собираетесь его с Бореады вытащить, – заметил Алекзес. – И что – Совет дал разрешение на подобное?!

– Я уговаривал их, – проскрежетал зубами Лестер, – уговаривал как мог… но они настояли – яйцеголо…

– Кх… Совет согласился на определенных условиях, – повышая голос, вмешался Найджел. – К тому же, нам очень сильно помогла Научная Академия… в общем, так или иначе – работать со Стилом придется, и я не думаю, что это…

– Самоубийство, – твердо и ясно высказался Сенькофф. – Вы… вы надеетесь, что вам удастся контролировать этого… человека?!

– Поверь, сынок, у нас есть средства для подобного контроля, – свирепо процедил Лестер, – не нужно нас недооценивать!

– А его, значит, нужно, – фыркнул вор.

– Если тебя что-то не устраивает – можешь вернуться в свою камеру. Ах да, ты же ее откроешь. Ну что же, можешь возвращаться к своим сражениям с сушилками, камерами, компьютерами и вообще со всем, что не касается дверей!

Алекзес умолк.

– Тема закрыта, – объявил комиссар. – Летим на Бореаду, будем там через двое суток с лишним с учетом прохода через субслои. Дальше все могут обустраиваться, как знают.

Толстый намек не приставать больше с вопросами и вообще убираться вон из помещения был принят к сведению.

Отсек, в который Хелли должна была заселиться, оказался прямо-таки роскошным. Душ экстра-класса, бар с десятком водорослевых коктейлей – под нее делали, что ли? Светло-зеленый цвет мебели как раз в моде на Обилиане, а потолок кто-то находчивый запрограммировал на цвет неба Обилуса.

В такой потолок отлично можно бездумно пялиться, повторяя одними губами тот самый вопрос.

Почему вы звали меня, учитель?

Вздор, конечно: обилианские девушки не умеют плакать лет примерно этак с трех – позор. И вообще, чувства? У кого – у чемпионки Обилуса? Ха, не надо таких шуток, за них ведь можно и поплатиться парой конечностей…

Бойцы не рефлексируют – они раскладывают по полочкам.

Да, мастер Иллос был ее учителем. Да, пожалуй, она была к нему довольно сильно привязана, с тех пор как он взял ее к себе в обучение. Да, своих родителей она помнила очень смутно, они отдали ее Иллосу года в три, а потом так и не объявились, и ничего удивительного: родительские связи на Обилусе не в чести… Кто знает, живы ли они и не было ли их в одном из тех бесконечных боев, где она одерживала победы?

Да, конечно, старик был к ней строг: скажем, трепку, полученную за попытку развести костер на его коллекции раритетных документов (подумаешь, старый хлам, да еще бумажный!), она по сей день не забыла…

И все же при первой возможности она потащилась через всю Галактику мстить за случайную смерть старого учителя во время разгрома Обители не кому-нибудь, а тому, кого не могут изловить легионы галактических полицейских, спецслужбы, Совет и Академия, вместе взятые. Потащилась в безнадежной компании, с которой ей вряд ли суждено сработаться и к которой вскоре присоединится еще чокнутый гений-преступник.

Хелли отстегнула свой значок чемпиона и отшвырнула подальше. Слышно было, как он брякнулся где-то у противоположной стены.

– Лежи и не дергайся, – фыркнула девушка, – без тебя обойдусь.

Перед тем как погрузиться в сон окончательно, она почувствовала легкий, почти незаметный рывок: станция вошла в субслои космоса. Путь к Бореаде начался.

Двое следующих космических суток ушло на знакомство со станцией и ее обитателями. Или на привыкание. Хотя она умела приспосабливаться к новым условиям, и привыкать долго не пришлось. К станции не пришлось.