Но лезвие не просто скользнуло по мрамору — оно легко вошло в камень, вспарывая грудь и живот Бога. Из раны хлынул обильный поток густой красной жидкости. Сначала Фаросу показалось, что это кровь. Минотавр отпрянул. Ужасный поток лился на пол, от него исходил сильный жар. Фарос успел отпрыгнуть назад и оказаться в безопасности, но две реки стремились окружить его огненным кольцом.

Раскаленные струи продолжали литься из тела статуи, на полу расплывалась большая лужа. От жара минотавра бросило в пот. Внезапно извержение лавы прекратилось, рев перешел в шипение, а затем все смолкло, если не считать потрескивания пузырьков на поверхности расплавленной магмы. Оторопь Фароса переросла в раздражение — какая-то сила играла с ним, и первой, пришедшей на ум, стала Нефера.

— Иди ко мне, ведьма! — крикнул он. — Мой клинок заждался! Клянусь отцом, я выпотрошу тебя или умру, пытаясь сделать это!

В ответ из лавы начал подниматься огромный пузырь. Внутри его появлялась невероятных размеров темная фигура могучего воина. Фарос попытался приблизиться, но страшный жар отогнал его назад. Затем пузырь с четырех сторон пробили мощные конечности, наверху начала формироваться голова. Обретали четкость могучие руки и ноги, покрытые шерстью, на теле лепились пластины брони и мускулов, огненный килт закачался на бедрах. Расплавленная магма словно впиталась без остатка в новоявленный образ, на полу не осталось никаких следов недавнего буйства огня.

Фарос мог попытаться убежать — путь больше ничего не преграждало,— но не сдвинулся с места и молча ждал, уже начиная понимать, что происходит.

Тем временем вырисовывалось лицо и два огненных росчерка обозначили мощные рога над головой. На Фароса смотрела практически его копия, только более красивая и без всяких шрамов.

— Приветствую, Фарос Эс-Келин! — прогремел под сводами голос темно-красного минотавра. В этом гиганте все было такого цвета: мех, глаза, зубы, доспехи и килт.

Вождь повстанцев напрягся, готовый в любой момент броситься в бой.

— У меня нет причин с тобой здороваться... если ты действительно Бог-кондор.

Глаза Бога опасно сузились, но он кивнул:

— Да, Фарос Эс-Келин, я действительно... Саргоннас.

Но Фарос не испытывал страха или робости, одну только ярость.

— В таком случае, где ты прятался все эти годы, пока твои мнимые дети резали друг друга? А теперь ты явился вновь, после того как трусливо бежал?

Яростная гримаса исказила доселе спокойное лицо Бога, тело на миг ослепительно вспыхнуло — казалось, он стал еще больше.

— Я не обязан отвечать тебе, смертному червяку, но знай, я сделал то, что должен был сделать... и чувствовал все страдания моих творений, как свои собственные!

— Как это их утешило! — фыркнул Фарос, забывая об опасности. — Да и мне никакого дела нет до них! — Он высокомерно опустил меч. — Кстати, ты тоже лишь отнимаешь у меня время.

Он попытался уйти, но непослушные ноги вновь развернули его лицом к лицу с Богом.

— То, зачем я пришел, не имеет прямого отношения к тебе или ко мне, Фарос Эс-Келин, если рассматривать это с точки зрения мироздания. Но очень много значит для моих детей... и тех, кто идет за тобой!

— Прекрати звать меня так! — тряхнул головой Фарос, ощущая, как начинает ломить виски. — Клана Келинов больше нет! Совсем никого...

Саргоннас внезапно задрал голову и оглушительно заревел — зал содрогнулся, с потолка посыпались камни, Фарос едва мог устоять на ногах. В ответ статуи Бога тоже издали крик, от которого заложило уши. Живой огонь, ставший Первым Рогатым, мерцал и ярко переливался, искры разлетались во все стороны.

— И это существо звезды сделали моей надеждой! Я, который указывал путь Третноку, Макелу Людоедской Погибели, Ариксу Драконьему Глазу, низвергнут до того, чтобы болтать с таким жалким ничтожеством... как ты!

Бог сделала шаг вперед, и камень зашипел у него под ногами.

— Ты вытерпел боль и ярость битвы! Из тьмы рабства ты поднялся, разбивая оковы и возрождая былую гордость! С какой надеждой я наблюдал за тобой! А теперь? Теперь ты стал жалкой... тенью себя прежнего! Я видел, как хладнокровно ты приказал казнить всех пленников! А сколько жизней потеряно в жестоких бесполезных битвах, которые ты затеял лишь для того, чтобы добавить один-два новых черепа к своему списку трофеев! Связанных людоедов по твоему приказу швыряют мередрейкам — какое изысканное удовольствие! Ты не просто перенял все привычки своего бывшего надсмотрщика, но и сумел превзойти его!

Саргоннас сделал движение — и вокруг Фароса поплыли видения.

...На пыточном устройстве Сахда теперь вместо минотавров корчились людоеды и легионеры, другие жертвы извивались на земле с отрубленными руками и ногами. Вокруг сидели падальщики, довольно уплетая свежую порцию мяса...

— Вот к чему ты пришел, смертный.

— Почему нет? Я поступаю с ними так, как они поступили со мной...

Саргоннас вновь взревел. Облака серы окутали Фароса, мешая дышать.

— Ты стал таким же, как твои враги. Даже хуже. Неужели Дом Келинов ничему не учил своих детей?

Фарос взмахнул мечом:

— Мой отец мертв! Мой клан мертв! Может, тебя стоит за это поблагодарить?

— Даже Боги не могут изменить однажды предначертанного, — внезапно тихо сказал Саргоннас. Он замолчал, а затем его лицо вновь исказилось гневом, но на этот раз не по отношению к маленькой фигурке, стоящей перед ним. — Скоро вообще не останется никаких кланов и домов, если зло, воцарившееся в Храме, просуществует еще немного. Именно потому я явился к тебе, Фарос, надеясь возродить то, что однажды ощутил в глубине твоей души. Я думаю, оно не погибло, а просто дремлет. Именно поэтому ты должен узнать правду и увидеть наше недалекое будущее!

Огненная буря окружила Фароса — вращающийся вихрь пламени, затмевающий все остальное. Минотавр крепко сжал меч, хотя какая сейчас от него польза, понятия не имел. Стиснув зубы, Фарос ощущал, как раскаленные смерчи разрывают его на миллион частей, Саргоннас и Храм растворились...

Потом исчез и огонь, вокруг воцарилась тьма.

Но в ней Фарос был не один. Он ощущал чье-то далекое присутствие — чудовищное, злобное дыхание, возрождающее к жизни самые темные из детских страхов.