Может быть, все дело в юридических ограничениях? Возможно, все, что находится в городе, до сих пор считается принадлежащим своим прежним хозяевам? А картины, так или иначе, придется возвращать государству? Может быть, дело в чем-то другом. Черт его знает.

— Вроде никого нет, — проговорил Чех, до этого внимательно осматривавший окрестности через оптику. У него, как я понял, она была с приближением. Дорогая штука, но того стоит, проще, чем бинокль с собой таскать.

— Пошли? — спросил Щерб и вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то. А потом махнул рукой в сторону туннеля. — Внутрь, живо!

— Летун? — спросил Чех.

— Точно, — ответил второй наемник.

Мы уже бежали в сторону туннеля. Если Миша был прав, и к нам действительно движется летун, это значит, что кусты никакой защитой послужить уже не смогут. Другое дело — толща бетона в туннеле, она-то, может быть, еще и укроет нас от тепловизора.

Когда мы подбежали к жерлу огромной бетонной трубы, звук двигателей летуна услышал уже и я. Двигался он откуда-то справа, видимо, это был самый обычный патруль, облетавший Периметр в поисках нарушителей. Но нам-то в любом случае попадаться не вариант, если нас возьмут, да еще и с незаконными стволами…

Забежав в туннель, оказавшийся сырым и темным, Чех тут же бросился в сторону одного из боковых ответвлений. Рванул на себя металлическую дверь, открыл ее, и забежал внутрь. Мы пошли за ним, я шел последним, запер дверь, а потом еще и заблокировал ее, сунув в проушины замка кусок арматуры, валяющийся на полу.

Мы замерли. Звуков двигателя летуна слышно не было, бетон и металлическая дверь надежно все глушили. Я от нечего делать прислонился к стене, остальные достали оружие. Неужели они собираются валить военных? Так это не с бандитами в Квартале драться, тут пулю словить проще некуда. Да и потом за это живьем закопают. Уж лучше сдаться, проблем меньше будет.

Но никто не дергал дверь, никто не спускался вниз. Щерб снова прислушался, а потом молча разблокировал дверь.

— Ушли, — наконец прокомментировал он. — Это значит, у нас минут пятнадцать есть, чтобы съебаться отсюда, до следующего патруля. Так что пошли, парни, нечего тут сидеть.

И мы побежали дальше, вперед, к огням Новой Москвы, и подальше от мертвой громады Старой.

Я проснулся от писка будильника, не вставая с кровати потянулся к часам, стоящим на тумбочке, отключил их, и уставился в низкий потолок своей квартиры. Не признать, что моя жизнь круто поменялась за последнее время, я не мог. Еще раньше я бы вскочил, закинул бы в рот пару сэндвичей с колбасой из синтетического мяса, запил б все это газировкой, да отправился бегом на работу.

Теперь все не так. У меня было время полежать и подумать. И хоть моя жизнь стала опаснее, но не будучи мелкой корпоративной крысой, получать от нее удовольствие выходило гораздо лучше.

С нашей вылазки в Старую Москву прошло больше двух недель. Тогда мы все-таки выбрались, да, не без проблем, но смогли. Второй кордон миновали гораздо спокойнее, Чех просто позвонил, кому надо, и нас забрали прямо от КПП и даже довезли до ближайшей остановки общественного транспорта. Там, к моему удивлению, наемник расплатился со мной. Не просто списал деньги с долга, а отдал мне двадцать кусков наличными, заявив, чтобы я тратил их с умом, а лучше всего приобрел лицензированное оружие, и научился им владеть. Ярыгина у меня забрали, но я и не расстроился. Все равно его пришлось бы скинуть, тащить нелегальный ствол через полгорода — глупая идея.

С долга, впрочем, он тоже списал десятку, так что я оставался должен ему сто штук. Но двадцатка, которую он кинул мне на карман, окончательно переменила мое отношение ко всему этому. Я-то ожидал получить шиш с маслом, и похлопывание по плечу, а в итоге мне выдали неплохую сумму, которой вполне могло хватить на несколько месяцев экономной жизни. О чем тут говорить, если вырезать селезенку и установить синтетическую печень в подпольной клинике стоило тридцать тысяч, да еще и с неделей ухода, то на двадцать тысяч при невысоких запросах, а они у меня никогда высокими не были, можно протянуть долго.

И пусть я догадывался, что эти деньги — всего лишь часть от доли третьего члена группы, погибшего при аварии, я решил потратить их, рассчитывая, что скоро смогу заработать еще. Ну или сдохну, и тогда никакие деньги мне уже не понадобятся. Не самый худший вариант.

Три штуки я подкинул матери, сильно удивив ее. Это вызвало кучу расспросов, но я придерживался легенды о том, что меня взяли на работу ответственным курьером для доставки документов, и платят там гораздо больше, чем на старой офисной работе. Потом оплатил аренду своей жилой ячейки еще на два месяца вперед, на что ушло еще три тысячи. Если потом придется сидеть без денег, то лучше уж иметь хоть какой-то угол, в котором можно будет приткнуться.

Поправил кое-что в своей машине, заплатив за это еще две тысячи. Двигатель отрегулировали, коцки закрасили, поменяли треснутое лобовое стекло. Пожалуй, еще никогда моя малышка не выглядела такой свежей.

Но, самое главное — мои последние две недели представляли собой мытарства с получением лицензии на оружие. На справки ушло немного, рублей триста, тем более, что я был здоров, а после обслуживания в клинике у Вика, так и вообще здоровее, чем когда бы то ни было. Еще двести рублей потратил на покупку оружейного сейфа, взял большой, потому что одним пистолетом ограничиваться не собирался. Да, длинноствольное оружие можно возить с собой только в чехле, но если какие-нибудь ублюдки нагрянут по мою душу ко мне домой, то я смогу дать им отпор.

Еще сто рублей ушло на заявку для экзамена, но его я сдал сам, и без каких-то проблем. Законодательство знал, да и управляться с оружием умел.

А потом, оформив лицензию, отправился в оружейный магазин. Денег у меня было не так много, тем более, что я собирался оставить хоть пару тысяч на будущее и на текущие расходы вроде топлива для машины и еды для меня, но я все же планировал взять себе пистолет, что-нибудь потяжелее, да еще и запас патронов. К тому же магазины нужны, ремни, чистящие принадлежности. От обвеса, правда, пришлось отказаться, успокоив себя тем, что приобрету это все позже. Хотя пушки прокачать, конечно, чесалось.

Оставив в магазине почти десять штук, я стал обладателем пистолета «ПЛК», который выпускался с двадцатых годов, и гражданской копии «АК-45», без режима автоматического огня. Он из коробки выглядел неплохо, был увешан планками, и обвес тут просился, но финансы пели романсы. Обзавелся магазинами, кобурой, ремнем, наборами для чистки, и прочим необходимым. На остатки денег взял патроны — несколько упаковок «девять на девятнадцать» и «пять-сорок пять».

Потом сдал все это оружие в ближайшее отделение полиции, и буквально вчера съездил забрать. Вечером же отправился в тир, чтобы пристрелять оружие, где провел два часа, привыкая к нему. Обратно ехал уже с пистолетом в кобуре под курткой. Тяжесть внушала уверенность.

Из выданных Чехом денег осталось полторы тысячи. Еще под штуку у меня было на счету из того, что удалось скопить за время работы. Не так уж и много, а если сравнить с суммой долга, то вообще копейки, но все же…

Ты не преступник до тех пор, пока не попался — вот что мне говорили. А наемники в большинстве своем долго не протягивают, зато время, что им отмерено, проживают на славу. С адреналином, с весельем, с деньгами, со всей возможной роскошью, доступной обычному человеку в Новой Москве. На что же я подписался?

Я повернул голову и увидел девушку, которая спала рядом. Одеяло, которое она отобрала у меня во сне, съехало куда-то в сторону, открыв моему взгляду большую белую задницу. Да, именно так, я куда больше люблю большие задницы, чем маленькие. Сисек это не касается, сиськи я люблю совершенно любые.

Мы познакомились только вчера в небольшом баре, куда я отправился чтобы снять стресс последних дней. Она была не проституткой, просто девчонкой, причем, на вид очень грустной. Это не могло не тронуть меня, так что я подошел к ней и спросил, чего она грустит.