В марте Клаус заметил скрываемое беспокойство на лице Мистера Л., он вёл себя как обычно, но разговаривать и усмехаться стал реже.

- Она здесь с мужем, гостит у его родителей, – сказал наставник вечером, когда сидел вместе Клаусом в ресторане.

- Хочешь с ней встретиться?

- Нет… То есть да, хочу. Но я не должен.

- Наверное, ты прав: если считаешь, что не способен будешь держать чувства в узде…

- Поверь, я способен, ты знаешь это.

- Всё равно не стоит.

- Кстати, она только что зашла сюда… С мужем.

На пороге стояла очень худенькая, но изящная молодая женщина с очень длинными светлыми волосами, ниспадающими волнами по спине. Рядом с ней был мужчина – на вид симпатичный, скуластый – такой тип лица, какой обожают многие женщины, сам в очках и одетый скромно.

Пара просидела вместе недолго; мужчина, поглядев на часы, всполохнулся, быстро оделся и вышел. Лола же грустно вздохнула, подперев ладонью щёку.

- Надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь, – бросил Мистер Л. на ходу и отправился прямо за столик Лолы.

«Нет, он не проиграет. Я видел это в его змеиных глазах», – с улыбкой подумал Клаус.

- Здравствуй, Лола, – уверенно, но ласково шепнул Мистер Л., усаживаясь напротив девушки.

- Ты? – её глаза испуганно распахнулись. – Здравствуй, – стараясь быть «взрослой», усмирила она своё изумление.

Клаус наблюдал за ними пару часов: они долго и открыто говорили и выпили уже по паре бокалов вина.

- Скажу тебе откровенно: он сорвался на день рождения своей любовницы… – она вздохнула и беспомощно опустила глаза. – Сегодня утром он впопыхах отправил мне поздравление для неё. Хах, он так забылся, что даже до сих пор не понял, что перепутал адресата смс! – Лола всплеснула руками и закрыла ими лицо.

- Эй, тише, иди ко мне,– утешающе проговорил Мистер Л., встав из-за стола, затем присел рядом с ней и обнял.

После этого вечера Мистер Л. два дня не появлялся в офисе, на звонки отвечал только Клаусу. В своих роскошных апартаментах в центре Нью-Йорка он пару ночей забывался в своей Лоле.

А к исходу мая заявил Клаусу, что Лола развелась с мужем и собирается переезжать к нему. Мистер Л. в красках рассказывал своему подопечному о знакомстве с дочерью Лолы. В середине июня он вместе с ней и ребёнком улетел в Лос-Анджелес и очень редко созванивался с Клаусом.

Но у Ника произошло и своё долгожданное событие: в Нью-Йорк переехала Кэролайн, перевелась в местный филиал своего колледжа. Когда он узнал об этом, то сразу же приехал к ней.

- Здравствуй, Ник, – тихо сказала Кэролайн, увидев его на пороге, и страстно поцеловала, словно решив, что теперь уже «можно» и их старая условность перестала действовать.

- Всё? Ты здесь со мной теперь насовсем? – говорил он и не верил глазам.

***

Когда Кэролайн и Клаус учились уже на третьем курсе, все их знакомые и однокурсники твёрдо думали, что они муж и жена, хотя в сущности штампов в паспортах у этих двоих пока не было.

Однажды Клаус проснулся ночью, встрепенулся, оглядел лежащую рядом обнажённую любимую женщину и вздохнул. «Не верю, это не со мной. Нет, всё замечательно, но я до сих пор не верю… Всё так спокойно, правильно и ровно: казалось бы, должно быть скучно без скандалов. Но мне не скучно. Мне станет скучно, если начнутся эти скандалы; мне сейчас намного интереснее узнавать её лучше, любить её сильнее. Я хочу разделить с ней всю свою жизнь, неважно, что было с нами в юности – это было «по глупости», сейчас всё иначе. До чего же хороша эта ночь!»

Они плыли под парусом в Греции, посередь морских волн и бриза. Клаус поглаживал плечи Кэролайн, прижавшейся к нему. Оба глядели в небо, рассматривая чайку и распивая шампанское.

- Я хочу кое-что подарить тебе, – сказал вдруг Клаус, поднявшись.

Он натянул сильнее парус, затем открыл свой рабочий портфель для ноутбука и из потайного кармашка достал бархатную коробочку.

- Я согласна! – смеясь взвизгнула Кэролайн и смущённо тряхнула головкой.

- О, прости… Я, конечно, безумно счастлив это слышать, но у меня кое-что другое, – улыбнулся он в ответ.

- Ненавижу тебя! – весело крикнула она и шлёпнула его по колену.

- Вот, держи, – он открыл коробочку, – для меня это даже больше значит, чем обручальное кольцо: это фамильная драгоценность – серьги с изумрудом, моей прабабки по материнской линии, которая жила ещё в 18 веке.

- Ник, я не могу такое принять: это ваша семейная ценность, а ты так ветрено…

- Я с тобой не ветреный, я с тобой серьёзнее всех на свете.

Клаус вложил в руку Кэролайн коробочку с серьгами. Кэролайн в ответ приподнялась на колени и обняла его.

***

Колу было уже 16 лет, он не заметил, как кончилось детство, канула в лету первая любовь, разъехались по другим городам и школам старые друзья, на их месте появились новые.

Однажды на школьной вечеринке кто-то закрыл Кола вместе с Бонни в складском помещении.

Бонни училась вместе с Колом с первого класса. По окончании младшей школы она влюбилась в него, поэтому, когда началась средняя, она выбрала те же предметы для посещения, что и Кол, чтобы всегда быть рядом. Бонни Беннет ревновала его ко всем, с кем Кол заигрывал, а потом и к очаровательной Лорэн, в которую мальчишка был влюблён до беспамятства целых три года. Близкая подруга Бонни ругала её за «безвольность», за «безрассудство» и то, что «она, как идиотка таскается на его предметы, лучше бы своей головой думала и заботилась о поступлении в колледж». Однако Бонни вовсе не вела себя безрассудно: девочка прилежно училась на выбранных предметах, активно участвовала в жизни школы и ни разу не навязалась Колу, ни разу не намекнула о своих чувствах.

Теперь же они сидели вместе в полумраке, стуча изредка по двери и крича одноклассникам о том, чтобы их выпустили. Кол впервые взглянул на Бонни иначе, чем обычно: она уже не была той неуклюжей темнокожей девочкой, с куцым хвостиком на голове и вечно оттопыренной нижней губой.

Делать было нечего – молодые люди разговорились. Через час им было плевать, отопрут ли дверь, узнают ли о шалости одноклассников учителя: они не желали, чтобы их нашли и хотели говорить до утра.

Через четыре месяца у Кола был показательный баскетбольный матч: пришли преподаватели из университета и решали, кого сразу зачислить на стипендию в будущем. В конце игры к Майклсону подошли два профессора и отметили его игру, пригласив по окончании школы на обучение.

Полный радости Кол зашёл в раздевалку и увидел там Бонни.

- Поздравь меня, малышка, меня заметили! – он взял обе её руки и приподнял со скамьи, затем жарко поцеловал.

- Кол, подожди секундочку… то есть, я очень рада за тебя, ты у меня молодец, – невпопад бормотала она.

- Что случилось, Бонни? Тебя кто-то обидел?

- Нет-нет, не в этом дело! – она замахала руками. – Просто я хочу тебе кое-что сказать о нас с тобой, и это очень важно. Пожалуйста, пообещай мне, что не будешь меня презирать?

- Да в чём дело? Ты меня пугаешь, – он провёл рукой по своим взмокшим волосам.

- Кол, – она набрала больше воздуха, – я беременна.

Обычно эту фразу, в понимании Кола, говорила глупенькая блондинка с огромными грудями из американских молодёжных комедий. Теперь эта фраза прозвучала здесь и сейчас, она звучала для него, и её никто не говорил на экране телевизора. Кол слегка отшатнулся от своей девушки в сторону, его разум затуманился.

- Я тебе позвоню, – буркнул он, нацепил рюкзак и вышел из раздевалки.

На глазах Бонни выступили слёзы. Она жалела о том, как именно преподнесла эту новость своему парню, ругала себя.

Полный негодования, страха и исступления Кол влетел в дом.

- Сюрприз! – радостно крикнули из гостиной обнимающиеся Клаус и Кэролайн.

Кол так и замер, рюкзак свалился с его плеча.

- Привет, Ник, Кэролайн… неожиданно вы…

- Ты чего такой бледный? – спросила Кэролайн.

- Да всё хорошо. Как доехали? Как там эта, ну, э… погода в Нью-Йорке?