- Она похожа на тебя, Ник. Такая же чувствительная к миру, к людям, такая же душевная и мечтательная. Но вместе с тем она очень живая, деятельная и оптимистичная, она…
- В этом похожа на тебя. Идеальный сплав наших дурацких по раздельности характеров.
- Да уж… – вздохнула Кэролайн и остановилась.
«Как же годы изменили её. Всякое её движение столь незнакомое – плавное и роскошное… не те её милые метания, взмахивания руками и деловые позы. Наверное, всем окружающим кажется, будто она потеряла внутренний огонь, что она стала безжизненной. Но я знаю, что она стала просто другой, потрёпанной жизнью без любви… Но она всё та же моя Кэр, пусть это и понимаю я один». Они опять замолчали и долго потом шли в тишине.
- Простишь ли ты меня когда-нибудь? – внезапно дрогнувшим голосом спросила Кэролайн и испугалась своего порыва.
- Знаешь, столько времени прошло. Я многое передумал, переосмыслил за эти годы, хоть и часто бывал в самозабвении и опускался так низко, как только можно. – Клаус остановился перед какой-то оградкой и взялся на неё руками. – Я не могу тебя винить и упрекать за то, что ты такая… ну, вот такая, какая есть. Я испытал с тобой столько боли и счастья, с кем не испытывал никогда. Я недолго тебя ненавидел.
- Не говори так обо мне. Лучше скажи, что не знал никого, кто так сильно любит себя и деньги.
- Хм. Да все себя любят. И все любят деньги, – усмехнулся Клаус. – Все хотят жить в покое, в уверенности и беспечности. Просто мало кто понимает, что не следует превращать свои эти желания в культ.
- Ты, наверное, думаешь, что я никогда не любила тебя? – сказала Кэролайн, и по её щеке прокатилась непрошеная слеза. – Хотя, вероятно, ты будешь прав: что ж это за любовь такая?
- Я не думаю так, Кэролайн, я знаю, что ты любила меня, хоть и любила не всем сердцем. Просто ты разочаровалась во мне… Знаешь, я тут понял одну вещь – все люди хотят быть очарованными. Всегда. Мы влюбляемся в странный, непонятный нам образ, он нас этим и пленит. Но почему-то никто не хочет любить обыкновенного человека, все хотят любить человека загадочного… Я тут вспомнил, как пару лет назад прочёл одну книжонку, она хоть и безвкусная, но да ладно. Дело вот в чём: нравился мне там один мужской персонаж, потому что он парил над суетой, жил полной жизнью и всё такое, но когда мне открылось то, что он любил какую-то дуру, я был взбешён! – Клаус засмеялся и замахал деловито руками. – Как же так? Он, такой необыкновенный, а любит какую-то простушку без начинки?.. А потом вдруг понял, что это самое удивительное, что есть в этом персонаже – что он обычный человек. Его образ был действительно настоящим… Так вот, к чему я говорил? Я хотел сказать, что как только что-то теряет для нас очарование, мы ставим на этом крест: мы начинаем любить другой сериал, другого актёра, другого автора, другую марку одежды, другого человека лишь бы снова попасть под очарование. Это так просто и в то же время так сложно понять во всей полноте. Я сейчас даже, наверное, с уверенностью могу описать любовь в моём понимании. Мы вот все когда влюбляемся, ждём последующей за этим настоящей любви, как чуда. Но любовь зачастую приносит одни разочарования: грязную посуду, разбросанные носки, возлюбленного в домашних шортах, нервозность, ремонт квартиры, примирение с чужими «тараканами» и прочее-прочее. Тут, мне так кажется, самое удивительное, если ты находишь в любимом новое очарование – очарование любить его самого, а не образ, вымышленный тобою. Я знаю, что говорю старую истину другими словами, но ведь это так. И я вот долго не мог быть счастлив с тобой, вообще не мог быть с тобой, пока не полюбил именно тебя, а не девочку-музу со страниц школьного рассказа…
Кэролайн хотела тысячу раз спросить «за что?», за что же он её может любить, но понимала, что её самобичевания не дадут ей внятного ответа. Ей дал его сам Клаус. И не стоило пытаться искать в этом какой-то сверхсмысл, просто Клаус смог понять в жизни то, что невозможно понять запросто и сразу, а только опустившись на самое дно. Прощать людей за непоправимые ошибки способны далеко не все, и не все прощают искренне, не тая скрытой обиды. Природная проницательность позволила Нику в первую очередь следить за своими поступками.
Они приближались к главной дороге, ведущей к зданию школы. Был четвёртый час дня, солнце палило так же нещадно, как и в тот далёкий день, когда они возвращались вместе после школьного матча. Клаус разглядывал любимую повзрослевшую Кэролайн; ветер трепал её волосы и полы шляпы, задирал подол платья. Она в его глазах не потеряла ни грамма того, что околдовало его много лет назад.
Никлаус силился вспомнить тот день и ту прогулку до дома до мельчайших подробностей, но никак не мог. В его памяти отчётливо слышался лишь девичий смех Кэролайн, рисовались два игривых завитка на висках и коротенькая красная юбчонка – форма команды чирлидеров – едва прикрывающая молодые, энергичные ноги.
О чём же думала она сейчас, в эту минуту? Ему бы так хотелось, чтобы о том же, о чём и он.
Кэролайн взяла по-ребячески Клауса за руку, невесомо поцеловала в верхнюю губу и нежно улыбнулась, увлекая его за собою вдаль…
