В стареньком пикапе Билла было уютно: эта развалина была мила сердцу девочки, потому что появилась в семье, когда сама Кэролайн была ещё крохой. На дверях автомобиля до сих пор красовались детские каракули, изображавшие маму, папу и её: три кружочка, 12 палочек для рук и ног и 3 овальных тельца, а в руках мамы были изображены цветы, больше походившие на свёрток сладкой ваты. Девушка смеялась, всякий раз разглядывая свои художества, тыкая пальчиком в них, когда хотела обратить внимание отца.
У Билла Форбса была своя маленькая ферма: 4 лошади, которых он отдавал в прокат местным на праздники или прогулки, 3 козы и козёл, 5 овец. Скотина приносила молоко и шерсть, которые по большей части шли на продажу местным предприятиям. В помощниках у мистера Форбса была его вторая жена Сьюзен с её взрослым сыном Ароном.
Арон был геем, за что во второй из трёх школ, в которых он учился, терпел издевательства со стороны одного популярного парня. Сьюзен не стала этого терпеть и уехала с сыном в другой штат, где и познакомилась с Биллом. Они долгое время были любовниками: мистер Форбс устал от упрёков жены, поэтому нашёл душевный и телесный приют в объятиях нежной и терпеливой Сьюзен. Сейчас Арону было 20 лет, он имел картинную лавку собственных работ, а также школу рисования. Одарённого молодого человека любили во всей округе, а на дурацкие предрассудки людям было плевать. Как и Кэролайн. Она обожала Арона всей душой и вполовину именно из-за него любила гостить у отца.
Стоял жаркий июньский вечер, Кэролайн и Арон пили чай на веранде, заливисто смеясь.
- Подожди, солнышко, мне звонят! – парень сделал останавливающий жест рукой.
- Кто там? – по-детски лезла под руку Кэролайн.
- Это мой друг, зовёт на вечеринку в соседний городок.
- Как здорово! Поехали, прошу! – она вцепилась в рукав его просторной рубашки.
- Притормози-ка, солнышко… Там компания такая у него, – он вынул травинку изо рта, – они мне не очень нравятся: богатенькие, на пафосе такие.
- Да, да, что ж мне, такой толстухе, там делать? – недовольно отчеканила она, ставя руки в боки.
- Да не, ты похудела чуть-чуть, – хихикнул Арон, за что получил шутливый щелбан.
- Вот спасибо, тоже мне! – Кэролайн улыбнулась. – Мне всё равно, кто там что про мою толстоту подумает, я хочу познакомиться с твоим другом.
Арон сдался и взял Кэролайн с собой.
Девушка на утро смутно помнила события этого вечера: она напилась со всей компаний. Её приняли довольно радушно, но будто какого-то пацанёнка – пухленького, живого и бойкого. Но этого сейчас стало мало для Кэролайн, потому что она познакомилась с Крисом.
Этот парень был самым настоящим заводилой в компании. Крис был весёлым и безбашенным, сын богатого отца, прожигающий жизнь. Он обожал женщин – красивых женщин – и тратил на них уйму денег, чтобы получить как можно больше физических наслаждений, за которые он бы и родину продал. Парень был обаятелен и привлекателен внешне, Кэролайн влюбилась в его открытость и шарм.
Каждое утро теперь начиналось для юной мисс Форбс с пробежки, она плохо ела и мало спала. Став несколько нервной, она вызывала недоумение отца, который почему-то винил себя в таком странном поведении дочери. В круг общения Кэролайн прочно вошли девушки из окружения Криса: такие же богатые и развращённые жизнью, как и он сам. У них Кэр училась обольщению, тому, как нужно одеваться, чтобы быть соблазнительной, их жизненные ценности девушка невольно перенимала, чтобы хотя бы чуточку приблизиться к идеалу обожаемого Криса.
Была ночь на озере, была шумная гулянка. И хотя у Кэролайн в связи с её преображением появились поклонники, ухаживающие в этот вечер за ней, девушка не спускала глаз с Криса, сидящего у костра с роскошной брюнеткой на коленях – девушкой его круга. «Мне не стать ею никогда… Как бы я хотела нравиться ему!» – в отчаянии думала Форбс, поэтому переборщила с текилой и набралась ложной самоуверенности.
Когда компаньонка Криса ушла танцевать с подружками, Кэролайн очутилась подле него.
- Слушай, я давно хотела сказать тебе, – начала она заплетающимся языком.
- О, я догадываюсь, – спокойно ответил он, приподняв бровь, ибо понял, к чему идёт беседа.
- Я знаю: я не вписываюсь в круг тех девчонок, которые тебе нравятся… Но я просто,– она почувствовала, что начала задыхаться,– я хочу всегда быть подле тебя, я хочу нравиться тебе, я хочу заботиться о тебе…
- Так-так, стоп, – Крис приложил палец к её губам и посадил к себе на колени. – Во-первых, если так хочешь нравиться мне, никогда и ни за что не говори мне, как я тебе нравлюсь – девушка вообще не должна так стелиться под мужчину, коли желает соблазнить его и сделать своим рабом. Во-вторых, никогда не показывай своих истинных чувств: всем плевать на них, твою душу вскоре растопчут, если будешь так неосмотрительна. Важнее то, что ты выставляешь напоказ – это всегда примут за правду, если это преподнести завуалировано и недосказано. И ещё… Выберись уже из своей захолустной жизни, стремись к чему-то большему: никому не нужна нищая замарашка, безвкусно одевающаяся. Таких женщин я люблю – недоступных, себе на уме, ставящих превыше всего роскошную жизнь в достатке, я же охотник, и люблю всего добиваться. А ты слишком обычная, слишком мягкая… слишком лёгкая добыча.
Он требовательно поцеловал её, затем снял с колен, схватил бутылку виски и отправился подальше, в лес.
Кэролайн осталась сидеть неподвижной на бревне. Её внутренний конфликт разрешился, борьба окончена. Теперь она станет такой, какой Крис хочет её видеть, сделает всё, чтобы покорить его. Она станет идеальной, а не такой – слабой, какой была сейчас.
Всё лето у Кэролайн теперь уходило на то, чтобы сводить с ума ненужных ей мужчин, заводить новые связи с богатыми людьми. Девушка вдруг ощутила свободу и власть: она делала что хотела, мужчины плясали под её дудку. Влюблённость в Криса вскоре угасла, отпала за ненадобностью, но желание всем нравиться осталось с ней навсегда.
========== 20 Глава. «Под маской Мистера Л.» ==========
На носу был первый учебный год в университете – мечта последних лет! Клаус чувствовал волнение и трепет перед совершающимся событием. К тому же начались съёмки экранизации его книги, что привносило лёгкую суетность в его жизнь: режиссёр и сценаристы отзванивались ему иногда, спрашивая авторского совета.
Случилось так, что Клаус порвал с Хлоей: ритм и содержание жизни обоих столь сильно разнились теперь, что молодые люди остыли друг к другу, Клаус в первую очередь. «Странно это всё. Ещё месяц назад мы отдыхали вместе на чудесном острове, а наше чудо безвозвратно ушло».
Наслаждаясь мягкой позднеавгустовской погодой, дарящей скользящий солнечный свет по пыльной листве, Никлаус беззаботно шагал в офис Мистера Л., желая навестить обожаемого наставника, который последнюю неделю куда-то пропал и не отвечал на звонки.
Подойдя к двери, молодой человек услышал шум, вероятно, это была музыка. Он открыл дверь и вошёл в офис наставника. Его взору предстала невообразимая картина: небрежно развалившись в кресле, закинув ноги на стол, сам одетый в футболку и кожаную куртку в рок-н-рольном стиле Мистер Л. пил виски и курил сигарету. «Может, желаете что-нибудь выпить?» – «Благодарю, я не пью: минеральную воду будьте добры», – вспомнился Нику диалог Смита и Мистера Л. в одну из их первых встреч. В кабинете негромко играла “California Dreaming” в исполнении The Beach Boys.
Это было для Никлауса чем-то вроде удара молотком по голове: он открыл глаза и увидел знакомого человека в каком-то необычном, новом свете – самим собой, безо всяких масок, коих у него было множество.
- И что всё это значит? – серьёзно спросил Клаус, забрав из рук Мистера Л. бутылку виски.
- А что ты намерен услышать? – насмешливо ответил тот. – Быть может, ты хочешь, чтобы я извинился? – он ядовито рассмеялся в своей любимой манере, запрокидывая голову.
- Ты словно испарился! Не заметил там случайно на дисплее телефона штук двадцать пропущенных вызовов? Что я должен был думать? Мы теперь, хочешь того или нет, хорошие знакомые, если не друзья, я не могу не волноваться.
