- Чего желаете, донна Элен? – запинающимся голосом обратился он и глупо хихикнул, склонив голову к плечу.

И Елене так нравилась эта его раскрепощённая улыбка и то, как он открыто и смешно держал себя со всеми и в частности с ней, он чудился ей обаятельным как никогда. Девушка резко запрокинула голову, опустошив содержимое своего стаканчика, затем медленно, нерешительно провела ладонями от кончиков его пальцев до плеч и прижалась всем телом к парню. Стефан отчего-то машинально обнял её в ответ по старой привычке, хотя сам в душе недоумевал, что происходит. Он и сам не понял, как уже через минуту целовался с ней. Сальваторе забылся, погружаясь в самые дальние углы комнат своего разума, в самые глубокие воспоминания. Но собрав кое-как, остатки здравого смысла, он тихонько отстранился от Елены и грустно посмотрел в её глаза вопрошающим взглядом.

- Эй, ты чего это? – осторожно шепнул он, постепенно приходя в себя, но всё ещё держа талию девушки.

- Не знаю… просто захотела так, – виновато ответила Гилберт.

- И давно ты «хотела так»?

Елена промолчала и медленно сняла горячие ладони Стефана со своей талии. Она поняла, что этот разговор сейчас будет несвязный и бессмысленный, оттого заспешила вглубь толпы танцующих, дабы стереть осадок от только что произошедшего.

Клаусу отлично было видно с его места случившуюся картину, и он только печально выдохнул: «Мы оба играем эти ничтожные роли счастливых, устроенных в жизни молодых парней. Это всё обман, фальшивка, не имеющая ничего общего с настоящим положением дел в наших сердцах. Дружище, я знаю, какого тебе. Ненавижу это чувство горестного гадливого сопереживания».

***

Явился март с его прозрачным весенним воздухом и ставшим тёплым солнечным светом. Всё в природе приготовилось к эстафете пробуждения и расцвета.

Перед входом в презентационную залу здания «New York reader» собралась внушительная толпа, а чуть поодаль неё с волнительным ожиданием стоял и виновник события – Клаус Майклсон. С ним была Кэролайн, которой сегодня нужно было явиться на работу только к вечеру из-за предшествующих переработок, взятых девушкой на себя. Всё то время, что она проработала официанткой, бывший парень её поддерживал в той или иной степени, решив после того скандального случая с подставной посетительницей, что не станет переносить вражду шефов в свои отношения. За полтора месяца изматывающей работы мисс Форбс многое успела передумать, переосмыслить, взглянуть на некоторые вещи с присущей ей трезвостью и взрослостью. Вспоминая свои последние отношения с богатым и слишком взрослым мужчиной, девушка понимала, как заморочили ей голову собственные предрассудки и назидания матери. Сейчас ей чудилось это дурным сном. Нет, Кэролайн не решила для себя, что деньги в жизни не самое важное, но она с ясностью и осознанием понимала, что нельзя ни на кого в этой жизни полагаться, кроме себя самой, нужно двигаться дальше. Её во многом вдохновлял пример Никлауса, сумевшего не сдаться после провала при поступлении в Браун. Ко всему прочему однажды у них был вечер наедине, когда они смогли более или менее разрешить свои вопросы о наболевшем.

***

Это был жуткий день и кошмарный вечер. На исходе дня, стоя на пороге своих ресторанов, два шефа, как пара бешеных псов, вгрызлись друг в друга.

- Плешивый ублюдок! – брызжа слюной, орал, размахивая руками, владелец «Таинственного сада».

- Это я плешивый-то? А ты… ты, – в поэтической манере не находя слов, отвечал Смит, – тиран! Дармоед, питающийся моими бывшими клиентами!

- Это я-то? – не унимался оппонент.

- Да-да, ты, мерзкий итальяшка! Ты тиран, терроризирующий своих работников, наживающийся на их неустанном труде…

- Нет, ну, вы слышали это?! – гоготал, краснея и блестя вспотевшим усталым лицом, Клаус, хватаясь за живот, прикладывая к губам бутылочку дорогого немецкого пива, которое стащил из холодильника шефа для себя и Кэролайн. Эти двое за полночь, в конце рабочего дня ютились на скамье, чуть поодаль декоративного персикового сада, разбитого около «Таинственного сада».

- Да твой Смитти использует «запрещённый приём»! – поддержала его девушка, сияя озорной улыбкой, которая в любом контексте всегда казалась Клаусу нежной, что бы она ни выражала.

- Сейчас-сейчас, тихо, подожди, твой чудила тоже ему что-нибудь взрывное ответит! – Ник по-детски прикрыл рот рукой, будто сейчас из-за кустов покажется отец и накажет его за проделки.

- Да в отличие от тебя, Роберто (он в своей манере почти все имена подстраивал под родное, итальянское произношение), я не срываюсь на своих пташек (он так сам с собою называл свой персонал) по пустякам! – он по-молодецки закинул на плечо грязное полотенце и поставил руки в боки.

- Неправда! – ребячески рявкнул Смит.

Кэролайн с Клаусом долго не унимались, падая головами поочерёдно друг другу на плечо в приступе хохота. Когда шефы, в конце концов, угомонились и разошлись по своим ресторанам, молодые люди притихли, предчувствуя надвигающийся важный разговор. Лёгкий шум вечернего ветра сопровождался суетливой вознёй автомобилей, толкающихся в пробках, молодёжь бурно обсуждала с друзьями и любовниками уходящий день.

- Знаешь, я тогда ужасно поступила, – неловко начала Кэролайн, – когда повязалась с тем типом, ничего тебе не объясняя. – Она резко выдохнула: самокритика любому человеку даётся нелегко. – Нужно было сразу дать тебе всё понять, а не бросать на кануне Выпускного.

- Да, ты поступила тогда, как самая настоящая алчная тварь… Прости за грубость, – поспешил реабилитироваться Клаус.

Кэролайн неприятно сглотнула, потому что ей подсознательно мерещилось, что это оскорбление направлено на неё здесь и сейчас, хотя всё равно понимала, что это не так на самом деле.

- Будет глупо сказать, что у меня были на то свои причины, но они были, и я тогда тебе попыталась всё объяснить. Я сделала правильно, но вся правильность моего поступка перекрывается ужасом его несвоевременности. Да и кандидат для будущих отношений вообще-то был выбран из неправильных побуждений. Не так я должна стремиться к обогащению, если того хочу.

- Я рад, что ты это поняла, – без особого для себя утешения ответил Клаус, но всё-таки чувствовал, что готов простить бывшую девушку.

- Ник, посмотри на меня, пожалуйста, – она взяла его лежащую на колене руку в свою, – прости меня.

- Что было, то было, – стараясь придать голосу сухость, быстро проговорил он, но про себя смягчаясь этому любимому «Ник» из её уст.

- Эта твоя девушка… Хлоя, она хорошая? – заботливо осведомилась Кэролайн, наклоняясь ближе к собеседнику и крепче сжимая его руку.

- Да. Она замечательный человек, красивая девушка и хороший друг. В ней множество всего того, за что нельзя не полюбить.

- Это прекрасно, – улыбнулась она.

***

- Ты будешь заходить внутрь? – поинтересовался Никлаус у своей спутницы.

- Нет, я не могу. Через час будет уже почти шесть часов вечера, так что надо бежать домой, переодеваться и собираться на работу, а то я могу опоздать, а за опоздание сам знаешь, что со мной сделает начальник.

- Жаль, что тебя там не будет, – он кивнул в сторону входа в презентационную залу.

- Эти люди собрались здесь ради тебя, ты только осознай сейчас это! – воодушевлённо шепнула она. – Удачи тебе, Ник, я знаю, что у тебя всё получится, и даже сверх того, – мисс Форбс похлопала его по плечу.

- Спасибо тебе, Кэр, – он не выдержал и поцеловал её в щёку.

Кэролайн сначала медленно спиной вперёд стала отходить назад, затем плавно развернулась, потерев озябшие плечи, и бодро зашагала в сторону дома, где снимала квартирку. Клаус мечтательно улыбнулся самому себе.

- И прости, что я тогда отругала твой рассказ! На самом деле, ты был лучшим, – внезапно крикнула она издалека.

В душе Никлауса возникли те далёкие воспоминания прошлого года: воспоминания о начале их романа, об обожаемом мистере Оливере, о суетливом брате и заботливой матери. Всё это было там, далеко позади, но, казалось, вернулось в эту новую действительность с этой последней фразой Кэролайн.