Коннор сочувствующе кивнул, ощущая ватными ногами, как задвигался пол. Над головами посетителей лениво клубились бело-сизые струи сигаретного дыма, утекая в открытые форточки под потолком. В дальнем углу, под столом, пьяная в стельку девчонка делала минет своему парню, изредка прерываясь, чтобы глотнуть пива. Зато рядом горела симпатичная неоновая табличка в половину стены с надписью «Виски ― моя лучшая подружка». Сквозь удушливый туман и толпу на Коннора двигался лысый бородатый бугай в поношенной кожанке: его лицо багровело с каждым шагом, а усики в крошках над верхней губой нелепо дёргались, словно приклеенные.

― Вот ты где, смазливый ублюдок! ― заорал он, схватил Коннора за грудки и тряхнул. ― Синтия мне всё про вас рассказала! И теперь я спущу прямо здесь твои портки и отымею до смерти.

― Здоровяк, ты очень крут, конечно, ― дипломатично начал тот, не желая накалять ситуацию, ― но я не знаю никакую Синтию. Ты что-то напутал.

― Я знаю, что ты трахаешь мою жену!

― Вали отсюда, образина, пока я не ушатал тебя за то, что ты нам с приятелем помешал вести душевную беседу, ― напряжённо и самодовольно вмешался Гэвин, сделав контрольный глоток и начав разминать кисти рук. ― Сам следи за щелью своей жёнушки, раз она у тебя так любит налево гульнуть.

― Ах ты уёбок! ― заорал бугай, отбросив в сторону Коннора, и замахнулся на Рида.

― Гэвин, чёрт возьми! ― крикнула Джоан, заметив, что её бывший опять ввязался в драку.

Шорох, стук, битое стекло, хруст костей, улюлюканье в толпе: противник повалил Рида на чей-то столик. Коннор потряс головой, проморгался и, едва встав на ноги, получил в челюсть от друга бородатого бугая. Рухнул лицом на облитый спиртным пол, сплюнул густую кровавую слюну и почувствовал, как в жилах начало закипать, а под кожей пульсировать. В ушах стоял противный звон, почему-то напоминавший боевой сигнал. «Даже не пробуй встать!» ― завопил его противник, утирая пот со лба. «Ага, хрен тебе», ― рассмеялся Коннор, обнажив окровавленные зубы. Пока поднимался, успел увернуться, и незнакомец влетел головой в соседний столик. Быстро оклемавшись, развернулся и двинулся на Коннора. «Материал моих костей на тридцать процентов прочнее, а при хорошей концентрации я могу направить всю силу удара так, что вырублю его наглухо. Нужно лишь собраться», ― мышцы напряглись, стопы крепче вжались в пол, сделал стремительный выпад ― промахнулся. Увернулся, блокировал удар, снова увернулся: чуть не размазался о стену. Измотанный противник сделал последнюю попытку и был отправлен в нокаут. Головная боль и звон стали невыносимыми, и Коннор мучительно зажмурился, но вспомнил про Гэвина. Шатаясь из стороны в сторону, как парусник в шторм, подкрался к бородатому бугаю, но тот резко обернулся и прописал лбом в лоб не готовому к такому повороту Коннору. Звон прекратился, и перед глазами расплылась чернота.

Сколько времени он провёл в отключке? Едва ли в этом мраке существовало время. Вокруг лишь бескрайние чёрные воды. На него плыл гигантский лялиус, разинув необъятный рот: «Ты спас мне жизнь, храбрый воин. Спасибо тебе!» ― невнятно промямлила рыба и растворилась в толще воды.

«Ничего поумнее не придумали, два идиота?» ― донёсся откуда-то с морского дна знакомый голос. «Ну, подумаешь, помутузились с мужиками в баре! Ему даже познавательно. Твой сынок был очень крут, ты бы нас видел!» ― он узнал Гэвина и медленно открыл глаза, ощутив сухость во рту и привкус железа.

― Живой? ― Перед ним возникло родное седобородое лицо Хэнка.

― Чуть-чуть, ― буркнул он неуверенно.

― Встать можешь?

― Сомневаюсь.

― М-да, не думал, что однажды настанет момент, когда мне придётся тащить тебя вдрызг пьяного, а не наоборот. ― Андерсон тепло рассмеялся, закидывая руку Коннора себе на плечо.

― Я помогу. ― Гэвин зашёл с другой стороны.

― Ты тоже полезай в авто, ― скомандовал Хэнк, ― хватит на сегодня с обоих.

***

Поначалу Мари казалось, что она не вынесет пытку разлукой. Она не могла представить, как сможет жить без его голоса, успокаивающих и вместе с тем волнующих прикосновений, без долгих разговоров, шуток, вечерних прогулок. Сложно было даже вообразить себе месяцы и годы без Коннора. Но дни ярко сгорали один за другим ― полыхали в пламени походных костров, стекали дождём по запотевшим окнам, составляли слова в учебниках, разносились в воздухе вместе со смехом одноклассников, шелестели с листвой. Вопреки прежним мрачным размышлениям, самым пугающим оказалось вовсе не то, что она не сможет без Коннора, а осознание, что напротив ― может. Тоска не заполняла всё её существо, и каждый новый день был не похож на предыдущий. Мари скучала по своему милому другу, но стремление к успехам в учёбе и волонтёрская работа поглотили её без остатка. К тому же раз в месяц к ней приезжала Кристина: её бабушка и дедушка жили в Канаде, и на летних поездках в лагерь она обычно останавливалась у них. Теперь у Крис появился повод для дальних поездок не только летом.

Мари обнаружила, что её физическое состояние вдали от дома заметно улучшилось, пропали сонливость и тревожность. У Роберта больше не было беспрепятственного доступа к её телу, и организм постепенно очищался от регулярно вводимых прежде препаратов, которыми дядя накачивал Мари в те ночи, когда приходил. Присутствие паука стало почти неощутимым, и она обрадовалась, что детские страхи уходили в прошлое.

Семнадцатилетие запечатлелось в памяти Мари постоянными поездками по стране и двумя вылетами в Хорватию и Грецию для изучения местного климата и экологической обстановки: немногие страны сумели сохранить чистоту воздуха, почвы и водоёмов для выращивания полезных и разнообразных продуктов, потому являлись удобными местами для разработки современных технологий, которые подходили бы для условий в США. Но Мари была рада возвращаться в Квебек¹{?}[1-я по площади и 2-я по населению провинция Канады. Административный центр — город Квебек, крупнейший город — Монреаль. Официальный язык провинции — французский, который является родным более чем для 80% населения.] , где жила у сестры Клариссы ― Линды. Она обожала их долгие прогулки в полях, окружённых прекрасными, величественными лесами, когда можно было подолгу говорить о жизни и искусстве: Линда работала преподавателем искусствоведения и рассказывала о предмете своей профессии с увлекательным жаром. А ещё по вечерам она учила Мари французскому на веранде своего дома за чашкой травяного чая с мёдом. Мудрая и аристократичная Линда была непохожа на пылкую и инфантильную Клэри, но, как и младшая сестра, обладала той же бескорыстностью и добрым отношением к людям и ко всему живому.

На восемнадцатый день рождения в гости приехали отец с мачехой и Кристина. Как и Кларисса, Линда готовила великолепную выпечку, поэтому, помимо прочих угощений, праздничный стол был уставлен шестью видами пирогов. К ночи Роджер изрядно напился, но вёл себя пристойно. Когда празднование практически стихло, сестры остались болтать перед камином вместе с Кристиной о её планах на поступление в университет. Мистер Эванс вышел на веранду к дочери, молчаливо и задумчиво глядящей вдаль, на поля и соседские дома.

― Я чего-то надрался и совсем забыл передать тебе посылки. ― Шмыгнув носом, Роджер протянул ей две небольшие подарочные коробки. ― Это вот от дяди Роба: он мне, кстати, уже показывал, ― пояснил с довольной хмельной улыбкой до ушей, ― потрясающий выбор! Очень зрелый и солидный подарок, тебе понравится. А это вот Коннор твой передал.

― Коннор?

Имя-выстрел, налетевшая стихия. Мари показалось, что даже ночные насекомые и птицы смолкли, когда из уст отца сорвалось сплетение милых сердцу звуков.

― Ага. Не знаю, что там, да и хрен с ним ― откроешь да сама увидишь. Он просил передать тебе, что ни в коем случае не собирается навязываться, раз уж ты не хочешь общения, но для него было важно поздравить тебя с совершеннолетием.

Задержав дыхание, Мари приняла продолговатую коробочку с синей лентой: почти невесомая, она была неимоверно тяжела, оттягивала вниз дрожащую руку.