По дороге домой Каныкей думала о том, что скажет мужу и как себя будет вести. Первым делом извинится за свое вчерашнее поведение перед свекровью и мужем, покорно выслушает все упреки и оскорбления, стиснув зубы, стерпит возможные побои, а затем скажет, что не имеет ничего против его второй жены. Но он должен пообещать ей, что будет по-прежнему обеспечивать ее и дочку.

Она усмехнулась. Муж никогда не обеспечивал ее всем необходимым. Дочке он покупал все, что требовалось в ее возрасте, а когда дело касалось жены, то считал каждую потраченную копейку, хотя был человеком довольно обеспеченным – у его семьи был прибыльный бизнес, большой двухэтажный дом в одном из хороших районов Бишкека, двухкомнатная квартира в центре и дорогой автомобиль. Каныкей не помнила, когда в последний раз покупала себе новую одежду и косметику, не говоря уже о маникюре и покраске волос. Айдар выделял деньги только на продукты, которые затем поступали на учет к свекрови и распределялись ею. Первое время Каныкей еще упрашивала мужа купить ей новые вещи, но с годами после постоянных упреков и фраз «Зачем тебе? Ты же все равно дома сидишь!», отказалась от этой затеи. Ходила она в той одежде, что муж покупал ей в первые годы замужества. Например, сейчас она была в куртке, которой было более 4-х лет, и эта модель уже давным-давно вышла из моды.

«Неряшливая, неухоженная домохозяйка, постоянно пахнущая кухней – вот кто я! Понятное дело, что Айдар стал заглядываться на молодых девчонок с маникюром, наращенными ресницами и волосами, модно одетых, благоухающих духами, а не едой. И появилась у него Нурайым…».

Чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, беспокойным червем грызущих душу, она взяла у водителя телефон и набрав номер Назгуль, попросила передать трубку дочери. Дети играли в какую-то настольную игру и Айгерим не терпелось продолжить, поэтому она быстро поздоровалась с матерью и убежала по своим детским делам.

Подъезжая к дому, Каныкей сильно волновалась. Сердце неистово билось, грозясь выпрыгнуть из груди, в горле пересохло, а живот скрутило так, что стало трудно дышать. Что она скажет Айдару в свое оправдание? Как он отреагирует на то, что она не ночевала дома? Такого прежде не случалось. Будет кричать на нее? Набросится с кулаками? А если выгонит из дома?

Когда она протянула водителю деньги, руки ее дрожали так, что тот оглянулся и удивленно воззрился на нее.

– У вас все хорошо? – вежливо осведомился он

– А? Да, все хорошо – мыслями Каныкей уже была внутри дома, поэтому не сразу поняла водителя. Она выскочила из машины и медленно пошла к дому.

Шаг. Еще один. Вот она входит в ворота и направляется к входной двери, слыша яростный стук своего сердца и мысленно моля Айдара быть немного мягче к ней.

Войдя в дом, Каныкей поразилась царящей в нем тишине. Обычно в дневное время здесь всегда монотонно пел телевизор – Зуура не могла жить без его постоянного фонового звучания, – не было слышно и ее шаркающих шагов. Не доносилось ни звука и со второго этажа. Видимо, Айдар куда-то уехал, Чингиз отправился в тренажерный зал, а свекровь ушла в гости или поехала на базар. Казнь отсрочена. Можно выдохнуть и подготовить внятную оправдательную речь к их приходу.

Каныкей облегченно вздохнула, сняла солнцезащитные очки, куртку, сбросила обувь и направилась на кухню. Но войдя в нее, остолбенела от представшей взору жуткой картины.

Айдар лежал лицом к кухонной двери, навалившись грудью на стол и неловко подложив под голову правую руку. Поза его была странной, нелепой, совсем не похожей на положение задремавшего человека. Пальцы судорожно скрючены, а лицо, искаженное гримасой боли, покрыто багровыми пятнами. Но самыми неестественными и страшными были глаза: широко открытые, стеклянные и совершенно безжизненные. Чай в его кружке давно остыл и подернулся мутной пленкой.

В нос ударил горьковатый миндальный запах, словно подтверждение того, что происходящее ей не снится – ведь во сне запахов не бывает.

– Айдар! – крикнула Каныкей и не узнала собственный голос, он показался ей тоненьким и чужим, словно кто-то другой прокричал за ее спиной. Она безотчетно оглянулась и не увидев никого в дверях кухни, подскочила к мужу и стала трясти его за плечо, приговаривая «Айдар, пожалуйста, очнись! Ну же, очнись! Пожалуйста!», надеясь, что сейчас произойдет чудо и муж очнется, посмеется и скажет, что решил подшутить над ней. Другой рукой она прикоснулась к его щеке и пальцы ее вместо привычной теплоты человеческого тела ощутили могильный холод…

Каныкей никогда не прикасалась к мертвецам, но в долю секунды осознала, что ее муж мертв. Пронзительный крик огласил своды дома. Не переставая кричать от страха и ужасающего осознания, женщина помчалась на второй этаж – в комнату свекрови. Рывком открыв дверь, она влетела в помещение и увидела Зууру, преспокойно лежащую на кровати лицом к стене. В нос ей ударил неприятный кисловатый запах с отчетливыми миндальными нотками, и сердце Каныкей мгновенно сжалось от недоброго предчувствия. Не переставая звать свекровь, Каныкей подбежала к ней и резко дернула за плечо. Зуура безвольно перевернулась на спину и уставилась в потолок немигающим взглядом, в котором не было никаких признаков жизни. Подушка ее и постель были запачканы подсохшими рвотными массами.

– Апа! – ошеломленно воскликнула Каныкей и прикрыла рот рукой, сдерживая рвущийся наружу крик, затем стала медленно пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену.

«Боже, неужели это происходит на самом деле, со мной? Они умерли… Оба… От чего? Что с ними случилось? – в голове роем кружились мысли. – Как хорошо, что я Айгерим вчера отправила к Назгуль… Они видимо чем-то отравились. А может, их можно еще спасти? Может они еще живы?»

Она подскочила к прикроватной тумбочке свекрови, схватила ее телефон и стараясь не смотреть в сторону мертвой Зууры, стала лихорадочно вводить пароль, попутно вспоминая номер скорой: 102 или 103? И только когда телефон завибрировал в третий раз, вновь отказав ей в доступе, она поняла, что пытается ввести на смартфоне свекрови пароль от своего телефона. А пароль Зууры она знать не знает. Вернув гаджет на место, она помчалась в их с мужем комнату и принялась искать свой телефон. Но его нигде не было. Каныкей лихорадочно перерыла постель, залезла под кровать и даже зачем-то заглянула в шкаф, хотя смартфон там отродясь не хранился. Тщетно. Она выскочила из комнаты, намереваясь поискать телефон внизу и вздрогнула от неожиданности, услышав, как хлопнула входная дверь. Следом раздался громкий голос:

– Зуура, Каныкей, вы дома?

Каныкей узнала голос Чынтемира – родного брата свекрови. Она ненавидела его всей душой за скверный и придирчивый характер, но сейчас была рада его появлению, как никогда.

– Дядя! – заорала она и стремительно бросилась вниз по лестнице, – Дядя! Помогите! Апа и Айдар… С ними что-то случилось! Они… – и умолкла, не зная как сказать дяде, что его сестра и племянник, кажется, мертвы.

Увидев заплаканное лицо и перепуганный вид невестки, Чынтемир быстро направился к ней, забыв разуться и снять пуховик.

– Где они? Что случилось? – заорал он.

– На кухне. Айдар… – она замолчала и не в силах продолжить, просто указала пальцем в нужную сторону. Мужчина бросился на кухню.

– Айдар! – раздался оттуда его крик и следом разом наступила тишина. Не переставая всхлипывать, Каныкей бессильно опустилась на первую ступеньку лестницы, решив держаться подальше от кухни. Ее била мелкая дрожь, а перед глазами стоял отчетливый образ мертвого мужа с искаженным от предсмертных страданий лицом.

– Он мертв, – раздался из кухни голос Чынтемира, а следом появился и он сам, – а Зуура где?

Каныкей поразилась его спокойствию – дядя выглядел так, будто каждый день обнаруживал в чужих кухнях мертвецов и посему это стало для него обыденным явлением. Но затем она вспомнила, что он много лет проработал в правоохранительных органах, а значит, повидал на своем веку немало трупов.