– А интернет уже не работает? – начала я закипать. – И вам, что ли, нечем заняться в субботу вечером?

– Я абсолютно свободен.

Мне вот интересно, он только делает вид, что не замечает моего раздражения?

Протянув руку, чтобы забрать флэшку, я собрала остатки своего терпения и кивнула:

– Благодарю, но не стоило ехать. Я ждала все материалы на почту.

– Мне не сложно.

Уходить Вертинский явно не собирался.

– Еще раз спасибо, – с нажимом сказала я.

Неужели действительно не доходит?

– А можно кофе? – в итоге спросил Олег Львович и, пока я думала, что ответить на его очередное наглое вторжение, с улыбкой вошел в квартиру и устроился на диване.

Спокойно, Аня. Нельзя обложить клиента трехэтажным, пусть он и явился в нерабочее время ко мне домой.

Тем более за такого клиента меня Матвеев выпрет из страховой с волчьим билетом.

Так что сейчас я успокоюсь, а в понедельник скажу нашему Хомяку все, что думаю по поводу этой странной работы и немного неадекватного клиента. Или Вертинский думает, что теперь я должна быть в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки? А вот если бы у меня в квартире были муж и трое детей, то он так же бесцеремонно бы заявился?

Да черт разберет, что у этого человека в голове.

– Олег Львович! – сбавила обороты, поняв, что почти кричу. – Вам кофе с молоком?

– Нет, черный, – добродушно отозвался он, окинув взглядом совмещенные зал с кухней. – Хороший дизайн.

– А вы и дизайнером на полставки подрабатываете? – не удержалась, грохнув турку на плиту.

– Нет, но немного разбираюсь.

Он даже интонацию никогда не меняет. А ведь мне казалось, что только я могу сохранять спокойствие, несмотря на внешние раздражители в виде людей, которые кричат, топают ногами и брызжут слюной. Честно говоря, я уже была близка к этому состоянию.

– Флэшку оставьте на столе, – попросила, глядя, как закипает кофе.

Тишина почему-то начала давить, а взгляд, который я чувствовала спиной, напрягал.

– У вас очень интересный фильм загружен, как я посмотрю.

Он и в мой ноутбук успел нос сунуть. Никакого личного пространства!

– Не успела узнать, интересный ли он, – сказала тихо.

– Но я могу включить вам намного интереснее, – и тут же услышала стук по клавиатуре.

Спокойствие, только спокойствие. Главное, чтобы не порнушку он мне включил – остальное переживу.

И почему я до сих пор не послала Вертинского? Да, можно все списать на профессионализм. Но что бы я сделала, заявись ко мне другой клиент в выходной день? Уж точно не поила бы кофе.

Обернувшись, уставилась на светло-русую макушку над спинкой дивана и поняла: пусть он меня и раздражает, но все-таки он мне интересен.

«Мужика тебе надо, Аня», – тут же одернула себя, чуть не проворонив кофе.

За спиной раздались слова: «Когда нацисты в сороковых годах начали вывозить картины и другие предметы искусства из музеев и частных коллекций…»

– Вы включили фильм о пропавших картинах? – удивилась я, взяв уже наполненную чашку.

– Представьте, Анна… Петровна, ой, извините, Валерьевна, какой пропавший пласт культуры и истории.

Я успела поставить кофе на столик, когда почему-то среагировала на обращение «Анна Петровна».

Это было не воспоминание, но что-то похожее. Я как будто почувствовала запах, но не могла понять, от чего он исходил. А потом голос, женский: «Петя, ты с ума сошел?»

А вот картинки не было, но даже этого хватило. Я так и стояла, согнувшись, над столиком, когда услышала голос Вертинского:

– С вами все в порядке?

Нет, ни черта не в порядке. После выбившего меня из колеи дня начинаются галлюцинации.

Собраться и отвлечься мне помог телефонный звонок. Вертинский, когда садился на диван, видимо, выложил смартфон на столик, и сейчас аппарат разрывался. Я машинально посмотрела на экран и усмехнулась. Оригинально подписан контакт. Блондинка с розой в волосах.

Вертинский на звонок никак не отреагировал, и я, посмотрев на него, спросила:

– Не хотите ответить? Вдруг что-то важное?

– Вряд ли, – пожал плечами Олег Львович. – И с вами гораздо интереснее. Вы хотя бы кофе умеете варить и смотрите нормальные фильмы. Наверняка и еще читаете что-то, кроме глянцевых журналов.

Я так поняла, что блондинка с розой интеллектом особым не отличалась. Но почему-то контакты именно таких девушек чаще всего появляются в записных книжках мужчин.

– Тогда почему вы с ней общаетесь? – все-таки не удержалась от вопроса.

– У меня была серия картин «Такие разные женщины», вот она мне и позировала.

– Ню? – снова спросила, хотя меня это в принципе не касалось.

– Конечно, – даже удивился Вертинский, что я могла подумать иначе.

– А другие у вас как подписаны? – Господи, Аня, остановись. – Брюнетка со скалкой в руках? Рыжая в мехах? Русая в фартуке возле плиты?

– У вас отличная фантазия и чувство юмора. Знал я когда-то давно человека с такими же прекрасными качествами.

Юмор, фантазия и… запах. Запах Олега Львовича, точнее его туалетной воды. Снова что-то ударило в голову. Снова, как и секунду назад. Бергамот, морская соль, нотка бадьяна. Странное сочетание, и как будто я его уже когда-то встречала.

Вертинский почти целый день мозолил мне глаза, но запах добрался до мозга только сейчас. Не до носа, а именно до мозга.

Отойдя от дивана, я тряхнула головой и потерла виски. Что за день сегодня-то такой?

– Анна Валерьевна? – вопросительно посмотрел на меня Вертинский.

– Все в порядке, – снова пришлось брать себя в руки. – За флэшку спасибо. Пейте и кофе, и думаю, вам пора.

Вот так в лоб. И к черту, если он нажалуется на меня Матвееву. Сейчас мне надо подумать в одиночестве.

– Вы не очень тактичны, – покачал головой Олег Львович, но беззлобно.

Взял кофе и, как будто находился у себя дома, включил фильм на ноутбуке. Да что же это такое?

– Послушайте, – начала я.

– Присаживайтесь, Анна Валерьевна, – похлопал свободной рукой по дивану рядом с собой. – Очень познавательный фильм.

Интересно, если я сейчас вызову полицию… И что я им скажу? Ко мне тут клиент пришел и уходить не собирается. Очень смешно.

Может, он все-таки выпьет кофе и свалит?

Признаться, я сейчас впервые на своей памяти, наверное, не знала, что мне делать. Возникало какое-то странное ощущение, будто я что-то забыла, а Вертинский может мне об этом напомнить. Но в то же время он меня дико раздражал, и я хотела скорее избавиться от его общества.

Чувство внутреннего раздрая мне не было знакомо до этого момента. И я искренне пожалела сейчас людей, которые полны противоречий. Отвратительные ощущения.

Я все-таки опустилась на диван с печальным вздохом и… неожиданно увлеклась фильмом. Даже забыла, что Вертинский уже давно выпил кофе и ему пора восвояси.

Только после окончания сказала:

– Олег Львович, – снова с нажимом.

– А давайте вместе посмотрим записи камер, – предложил он, снова не поняв моих намеков.

Нет, возможно, и понимал, но упорно игнорировал.

– А давайте я буду делать свою работу, вы – свою. Так что идите рисовать.

– Писать, – снова поправил меня Вертинский, ничуть не обидевшись.

Но вот мне стало не по себе, будто я веду себя как истеричка и ни за что наезжаю на хорошего человека.

– Ладно, – вставив флэшку в ноутбук, согласилась, – давайте посмотрим.

Но первым делом я открыла файл с фото картины. Обнаженная женщина, чуть прикрытая простыней или чем-то в этом роде, на фоне, кажется, деревня, но такая размытая, что очертания домиков едва угадывались. Хорошо, хоть Вертинский не рисует, то есть не пишет, так, как многие художники: кубики, линии, пятна. В общем, когда ничего не понятно. Сама модель была полноватой, при увеличении я, кажется, рассмотрела даже целлюлит на бедрах, грудь слегка обвисшая, а вот лицо… Я долго всматривалась, но так и не смогла понять, что мне при первом взгляде показалось там знакомым.