– А где полиция? – задала я логичный вопрос.

– Анна…

– Валерьевна, – напомнила, хотя сомневалась, что Олег Львович собирался его произносить.

– Анна Валерьевна, через месяц у нас выставка, которая разрекламирована не только по всей стране, но и за рубежом. Детали тщательно скрываются, но это будет фурор. И лишняя шумиха, тем более связанная с пропажей картины, нам сейчас не нужна.

Он сейчас серьезно? И почему Матвеев молчит? Я сталкивалась, конечно, с разными страховыми ситуациями и махинациями, но сейчас что-то вызывало недоумение, как будто за этой складной историей есть еще что-то.

– Ну а зачем тогда мы здесь, если вам не нужна шумиха? – спросила я.

– Чтобы вы помогли найти картину, – улыбнулся Вертинский.

И его «вы», как показалось, подразумевало не нашу компанию, а именно меня. На Матвеева Олег Львович даже не взглянул.

– Я не опер и не следователь, – все еще пыталась выпутаться из этой странной ситуации.

– Аня, – наконец-то заговорил шеф. – Простите, Анна Валерьевна, – поправился он. – Вы проводили не раз расследования страховых случаев, так почему бы не помочь Олегу Львовичу?

Было дело, не спорю, но пропавшие произведения искусства я еще не искала. Это вам не махинация на производстве, чтобы получить деньги за травму. И не фальсификация ограбления загородного дома, чтобы не делить с мужем колье стоимостью в несколько миллионов.

Но что-то меня останавливало. Искать произведение искусства? Я даже не знаю, с чего мне начать.

Шеф уверен, что я справлюсь – значит, или он не в курсе чего-то, или я просто что-то себе надумала. Возможно, в этот момент мой ангел-хранитель где-то пьянствовал, но я ответила, глядя в честные глаза Вертинского:

– Давайте попробуем, – и прежде чем он успел ответить, добавила: – Но если что, я сама же сообщу полиции.

– Как скажете, Анна… Валерьевна, – сказал Олег Львович, а Дмитрий Сергеевич, кажется, вздохнул с облегчением.

Что здесь вообще происходит?

– Отправьте мне все записи с видеокамер, а с дежурившим охранником я поговорю позже. Также мне нужны фото картины и места, откуда ее украли.

– А не проще ли все это сделать здесь и сейчас? – удивился Дмитрий Сергеевич.

– Тогда звоните в полицию, – пожала плечами. – Вы и без того нарушили все мои планы на сегодняшний день.

– Я могу заплатить, сколько вы скажете, – привел аргумент Вертинский.

– Дело не в деньгах, – поднялась я с дивана, забросив плащ на согнутый локоть. – У меня через полчаса встреча, которую я не могу пропустить.

– Позвольте вас подвезти, – галантно-наигранно предложил Вертинский.

Стоп! У него из галереи сперли картину, а он собрался ко мне в личные водители? Я окончательно перестала что-либо понимать.

– Вам разве не надо подготовить для видео и фото?

– Дмитрий Сергеевич с Игорем Владимировичем разберутся.

Какое, однако, наплевательское отношение к своему же творению. И я уже хотела отказаться от предложения, но в последний момент передумала.

– Подвезите, Олег Львович.

Совсем не в моем стиле, но сегодня и так весь день не по расписанию. Вот только встречу с тетей я пропустить никак не могла. Несмотря на погоду, пробки на дорогах и другие напасти, мы встречались каждую субботу в маленькой кофейне. Конечно, бывали и форс-мажоры в виде болезней или прорванных труб. Но работа мне никогда не мешала, и я знала: если тетя еще не позвонила, то через полчаса она будет на месте.

Наверное, эта педантичность у меня от нее. Не настолько сильна генетика, насколько перенимание привычек у того, кто тебя воспитывает и чью модель поведения ты видишь каждый день и впитываешь.

И ни в коем случае нельзя опоздать!

Быстро попрощавшись со всеми, мы с Вертинским вышли из галереи и направились к… Черт возьми, сколько стоит его машина? И застрахована ли она? Если нет, то я могу помочь – думаю, оценка будет ого-го. Это даже круче чем «такая только у меня и у Майкла Джексона».

Я даже, забыв о времени, обошла авто по кругу и заметила:

– Интересный дизайн.

– Сам делал.

Можно было восхититься и хвалить Вертинского минут десять, но, увы, на это у меня не было времени. Поэтому часть с восторженными возгласами я пропустила и спросила:

– Сколько нам ехать до Красной улицы?

– Минут пятнадцать, – ответил Олег Львович и, тоже обойдя машину, открыл мне дверь. – На свидание торопитесь? – спросил, когда я уже была в салоне.

– А это вас не касается.

– Да, вы правы.

Так быстро?

Или со мной, или с ним что-то не так? Вроде обычное проявление дружелюбия, что ли, даже с долей галантности, которой сейчас не дождешься, а вот все равно раздражает меня этот гений чем-то.

– Аня, ты обычно раньше меня приходишь, – заметила тетя Лариса, встав из-за стола и поцеловав меня в щеку. – Какие-то проблемы?

– Нет, – ответила я и подозвала официанта. – Капучино, пожалуйста, и «Наполеон».

Что-то все равно было не так. Где-то сегодня моя система сошла с путей. Даже вместо привычного капучино захотелось заказать эспрессо. Но я человек привычки.

– Аня, с тобой все равно что-то не так, я же вижу.

Наверное, я действительно слишком ушла в себя, и мыслей в голове скакало очень много. Сложно было систематизировать их и при этом поддерживать разговор. Тетя Лариса, конечно, сразу заметила, что со мной что-то не так, но только хмурилась и ждала, пока я сама расскажу.

И тут… Черт возьми! Как вовремя.

– Анна, вы забыли в машине телефон, – услышала я и мысленно нецензурно выразилась.

Я никогда ничего нигде не забываю. А вот Вертинский, судя по всему, взял в привычку забывать мое отчество, когда обращался. Но самое главное… Черт возьми! Он появился перед моей тетушкой в заляпанной краской рубашке. Пусть бы сажей, даже навозом, но только не краской!

– Это у вас дизайн рубашки такой интересный? – тут же невозмутимо спросила тетя Лариса, сделав глоток кофе.

– Я торопился из студии, – Олег Львович как будто не замечал ее пренебрежительного взгляда.

– Наверное, чтобы подвезти Аню?

А вот сейчас я начала чувствовать себя здесь лишней.

– Отчасти.

Лучше бы он молчал. И уходил отсюда быстрее.

– Спасибо, Олег Львович, – прервала я эту перепалку, но до Вертинского не дошло.

Он уселся на диван рядом со мной и… тоже заказал кофе. Какого, извините меня, происходит? И если я наверняка сейчас выглядела просто недоуменной, то тетя Лариса поджала губы и спросила как будто с неприязнью:

– Вольный художник?

– Есть немного, – ответил Вертинский.

Он снова нарушает мои планы. И нагло вторгается в мою жизнь. Разве кто-то приглашал его за столик?

А этот взгляд, которым тетя Лариса одарила Олега Львовича? Да, она не признавала никакого искусства, не водила меня ни на спектакли, ни на выставки, ни в музеи, говоря, что это бизнес бездельников, которые дерут деньги с честных граждан. Вышивку крестом у меня когда-то забрала, дав взамен книгу и сказав, что это полезнее. Даже увидев на небе фигурные облака, которые для маленькой девочки выстраивались в замысловатые фигуры, я слышала, что не стоит пялиться туда и искать то, чего нет. Воображение ни до чего хорошего не доведет.

– Аня, – позвала меня тетя Лариса, – может, ты познакомишь нас с твоим новым… хм, другом?

Хоть бы она уже не иронизировала. Какой он мне дуруг?

– Мы сами толком не знакомы, – машинальный ответ, который явно никого не устроил. – Это Лариса Валерьевна, моя тетя, – все-таки исправилась я. – А это Олег Львович.

– Вы очень красивы, Лариса Валерьевна, – попытался включить обаяние Вертинский. – И знаете, очень странно, что вы родственницы. Совершенно ничего общего. Вы сестра отца или матери Анны Валерьевны?

Надо же, и отчество мое вспомнил. Но он все равно бесцеремонно врывается в мой мир, нерабочий мир, где ему нет места и не должно быть.

– А какая вам разница, Олег Львович?