— Можно отвезти вас и забрать вещи на машине из императорского гаража, — предлагает он.

— Ни к чему так привлекать ко мне внимание. Пара-тройки сопровождающих будет вполне достаточно. Я живу на Садовой, там от Царскосельского вокзала совсем недалеко.

Да, так и царедворцу спокойнее, что я никуда не денусь и мне проще вещи перевезти во дворец.

Так и поступили, меня с парой офицеров царской охраны отвезли на машине к вокзалу, там на поезде мы оказались в городе, потом снова нанят извозчик.

За десять минут я собрал вещи в номере, слазил под кровать и достал оттуда еще один небольшой портфель, чем изрядно удивил одного из офицеров, нагнувшегося посмотреть, что я там ищу.

Правда, скрыт с него я уже снял, как только вошел в номер, поэтому ничего особо удивительного он там не увидел. Только немного пыли на моей груди от лазанья и все, зато, помогли ее отряхнуть.

Вещи из потайной комнаты не стал забирать, хватит мне одного Палантира пока.

Посмотрим, как я обживусь во дворце, как пройдет встреча с глазу на глаз с императорской семьей и до чего в итоге мы договоримся.

Пока загадывать наперед не стану ничего.

Поэтому попрощался с гостиницей, где прожил три неплохих недели, научился играть в современные карточные игры, набрался необходимого для этого дела сленга, поднял на своей удаче немного денег и освоился совсем в столичной жизни.

Теперь, если что, могу отправиться дальше путешествовать по России, вволю поиграть в карты и прожить такой безмятежной жизнью еще пару-тройку месяцев.

Если не придем к консенсусу с довольно упертым Николаем Вторым и его верной спутницей Аликс.

Однако, долго мне ждать не пришлось, только я разместился во флигеле в полном одиночестве и попрыгал на широкой кровати, как прибежал сильно взволнованный Пистолькорс и позвал меня на встречу с самим императором.

— И где я предстану перед Его Императорским Высочеством?

— И перед Ее Императорским Высочеством тоже, — напоминает мне камер-юнкер, показывая рукой, что нам хорошо бы ускориться, — Вас уже ожидают!

Я пока размашисто крещусь на имеющуюся в углу икону, по виду очень старинную и выхожу из комнаты.

— Мне еще нужно научить вас, как заходить в гостиную, как приветствовать августейшую чету и как правильно кланяться.

Поэтому еще с десяток минут меня обыскивают, правда, довольно поверхностно, как уже досмотренное сегодня лицо, которое больше не выходило из-под контроля.

Вещи мои проверили еще на входе в дворец, сильно удивились паре слишком современных штуковин, но, ничего не спросили из-за общей спешки. Палантир я показал в своих руках, попросив его не трогать без моего разрешения. Сверкающий шар произвел определенное впечатление на охрану своим чистым светом изнутри.

— Явно же не бомба! Не приставайте к господину лекарю, — слышу команду от знакомого камер-юнкера.

Пришлось снова прятать секретные вещи под кроватью и накладывать скрыт.

В саквояже с собой у меня только пачка листов бумаги, все они под скрытом и поэтому удивляют остальных камер-юнкеров. Саквояж у меня перед посещением царской четы забирают, приходится держать эту пачку в руке.

Еще учат правильно заходить в личное присутствие самодержавных особ и так же правильно выходить от них.

Ну, необходимые вещи на самом деле, на важности ритуалов все и держится в мире коронованных особ.

Потом приходит сигнал, что меня можно запускать, сам Пистолькорс провожает меня в Угловую гостиную, где мне сразу же бросается в глаза огромный портрет казненной Марии Антуанетты.

Не то, чтобы я могу узнать ее по внешности, просто читал про этот портрет раньше и нахожу то, что он висит здесь каким-то зловещим символом для всей царской семьи.

Но, рассматривать портреты некогда, я слышу тихую команду сопровождающего и склоняюсь в глубоком поклоне перед сидящими за двумя столами Николаем Вторым и Александрой Федоровной. Самодержец находится за большим угловым столом, а императрица на маленьким рядом и они оба очень благожелательно смотрят на меня.

Сам Государь очень похож на свои прижизненные фотографии. которых я насмотрелся в избытке. Сегодня у него очень хороший вечер, лицо улыбается, а плечи подняты.

Его Аликс просто сияет и очень благосклонно смотрит на меня. Видно, что любые попытки Распутина как-то отодвинуть меня в сторону от лечения цесаревича обречены на провал. Даже намеки на не совсем чистое происхождение чуда исцеления не пугают императрицу, если Старец Григорий, конечно, их делал.

Самого его нигде не видно, наверно, уехал подумать о будущем в Петербург.

После моего представления перед монаршей четой Николай поднимается, подходит ко мне и негромким голосом благодарит за снятие болезни с цесаревича. Видно, что это очень важно для императора, что единственный сын и наследник не умирает от непереносимой боли, а уже вполне себе здоров.

Только, все это облегчение пришло к нему на какое-то время, так что проблема никак не решена.

— Мы с супругой поражены вашими способностями. И еще тем, как работает ваш предмет… — похоже, император не знает, как его назвать точно.

— Лечебный артефакт, Ваше Императорское Величество!

— Да, артефакт… Откуда вы его взяли — я спрашивать не собираюсь! Для нас с Александрой Федоровной самое главное сейчас — готовы ли вы взять на себя обязанности по лечению нашего сына? — голос императора зримо дрогнул.

— Ваше императорское Величество! Я и прибыл во дворец для того, чтобы лечить вашего сына. Но, не только. Нам бы спокойно поговорить сейчас, если у вас есть время для этого.

— Какое-то время имеется, — замечает царь, посмотрев на настенные часы

Наступает тишина, я вижу приглашающий жест Николая Второго садиться за угловой стол.

Я дожидаюсь, пока он сам разместится за ним и кладу пачку листов бумаги на поверхность стола, потом присаживаюсь.

— Что вы расскажете о вашей жизни? Откуда вы родом, кто ваши родители? Где вы учились? — вдруг спрашивает императрица.

Николай Второй выжидательно смотрит на меня, давая собраться с мыслями. Положено было бы узнать эти подробности про меня раньше, прежде чем давать разрешение приехать во дворец, но, ходатайство Старца Григория и обещанные фокусы позволили мне оказаться здесь проще и быстрее.

Но, вот теперь царская семья оказалось, что и не знает, а кем же является этот загадочный спаситель их единственного наследника.

Так, вроде до этого я не собирался откровенно разговаривать с императорской семьей сразу. Думал полечить наследника недельку-две, присмотреться к жизни вокруг царской семьи и там уже выходить на разговор.

А вот сейчас подумал — а есть ли мне смысл что-то врать про свое происхождение и жизненный путь.

Все это легко проверить, так что только выступлю вруном зачем-то!

Наверно, нет никакого смысла оттягивать откровенный разговор и мне называться тем же разночинцем Сергеем Жмуриным именно для них. Для всех остальных придется остаться именно им или просто поменять свои данные с помощью той же императорской семьи.

— Ваше Императорское Величество! Разрешите называть вам по имени отчеству? — обращаюсь я к ней.

— Позволяю! — кивает головой императрица.

— Так вот, ответить вам, Александра Федоровна, без предисловия о том, кто я такой — будет очень не просто. И не быстро.

Я гляжу на замерших венценосных слушателей и начинаю с самого важного для них сейчас.

— Я обязательно буду лечить вашего сына. И, искренне надеюсь, что смогу не только купировать его травмы и синяки… Надеюсь, что смогу вылечить его именно от самой болезни…

— Я правда, не лечил еще никогда от гемофилии. Однако, про сотни спасенных от смерти я не соврал.

Вижу, как самодержец с удивлением смотрит на меня и потом поворачивает голову к жене.

Похоже, что она ничего не рассказала про мои слова. Забыла или не успела на радостях — это не важно.

— Да, именно так дело и обстоит с моим лечебным умением. Сотни спасенных, раненых и умирающих. Здесь, в Российской империи я спас только одного человека, умирающего от туберкулеза. Или чахотки.