Узнавать женщин я начала, занявшись составлением анкет. К тому времени мне было хорошо за тридцать, за плечами был университет плюс какой-никакой жизненный опыт. Но то, что я узнала, вступив с дамами в близкий контакт, открыло для меня массу интересного, что ранее даже не приходило в голову.

Например, о требованиях женщин к кавалерам. Сопоставляя данные женщин (то есть то, что они из себя представляли объективно) с их требованиями к искомому партнёру, я пришла к удивившему меня тогда выводу: чем менее симпатичной и привлекательной была невеста, тем выше были требования к жениху. Самые красивые и эффектные, успешные и образованные ограничивались вполне разумными пожеланиями. Некоторые вообще были крайне лаконичны: «Согласна рассмотреть любое предложение». Высокие запросы были у женщин невзрачных, без образования, работающих, скажем, вахтёром в общежитии. Честно говоря, я до сих пор не разгадала эту загадку. Возможно, эти женщины вообще не верили в удачу, а потому загодя ставили высокую планку перспективному жениху, не рассчитывая на успех. Или действовали по принципу «полюбить, так короля». Но точно все они не могли себя переоценивать.

Я принимала всех желающих попасть в картотеку, не ограничивая рамками возраста, веса или образования. Приходили и студентки, и пенсионерки. И стройные, модельной внешности красотки, и толстые тётки со вставными железными зубами и одышкой. Однажды пришла женщина неопределённого цвета, похожая на вылинявшие от многократных стирок трусы, на которых не угадывался рисунок. Возраст её тоже определить было сложно. Вроде не старая, но какая-то «подержанная», то есть побывавшая в эксплуатации… Потом я научилась угадывать этот сорт женщин – это были старые девы. С лицами, покрытыми от возраста морщинами, но вместе с тем с оставшимися следами нерастраченной молодости.

– Любовь, – вызывающе произнесла эта дама неопределённого возраста и цвета, едва войдя в комнату.

– Что? – не поняла я, замороченная многочасовыми разговорами.

– Меня зовут Любовь. Что тут не понять?

– Ах, вот как…

Любовь села на продавленный годами диван и вызывающе посмотрела на меня. Она сложила тонкие ручки на животе, несмотря на чрезмерную худобу выплывшем небольшим, но хорошо видимым полушарием и совершенно не лепившемся к остальному телу.

– Пишите, – диктовала она, буравя меня рыбьими глазками. – Замужем не была, детей нет, работаю в технической библиотеке младшим научным сотрудником.

Любовь сделала паузу и стянула на впалой груди вязаную кофточку – видимо, ей было зябко. А может, она посчитала, что открылась излишне вызывающе. После чего продолжила:

– Мне сорок шесть… Пишите, пишите… Я бы хотела встретить мужчину от сорока до сорока пяти, с высшим образованием, благородного и духовно богатого.

Хотелось узнать, как она будет определять при встрече эту самую духовность, не говоря ни слова по-немецки, но я промолчала. Любовь прекрасно знала, что шанс встретить мужчину у неё один: он должен выбрать её в картотеке. И не просто выбрать среди сотен других женщин, но и так сильно заинтересоваться, чтобы прилететь за ней в Россию «на крыльях любви». Даже умом младшего научного сотрудника можно было понять, что шанс этот у неё мал по той простой причине, что конкуренция огромная: женщин, которых я собиралась предлагать немецким мужчинам для знакомства, было более чем предостаточно. Любовь видела валяющиеся по всей квартире пачками фотографии привлекательных женщин и не могла не догадаться, что, если она хочет «встретить» мужчину в принципе, ей надо бы ослабить требования к нему. До сих пор остаётся тайной, что творится в голове таких, в общем-то, неглупых женщин. На что они рассчитывают? На то, что мужчина рассмотрит на блёклом фото её душевную красоту?

– Ну, я пошла, – с сомнением в голосе произнесла Любовь, поднимаясь. Правую ногу она немного тянула. – Это у меня в детстве полиомиелит… с тех пор… – сказала она уже почти в коридоре, видимо привыкнув пояснять свой недуг, даже когда её не спрашивали.

Любопытны визиты женщин пожилых, но не желающих видеть собственных перемен. Они плотно замазывали морщинки жирным слоем тонального крема, сверху заштукатуривали пудрой, всё это забивали румянами и… моложаво кокетничали со мной, будто я и была тем самым женихом, которому надо строить глазки.

– Сколько вам лет? – спросила я Лидию Сергеевну, возраст которой, несмотря на стройную фигурку, выдавала стройность морщин на лице, проступавших даже через тонны макияжа.

– Деточка, а вы в курсе, что такой вопрос задавать женщине неприлично? – Лидия Сергеевна надула губки, делая обиженный вид.

– Скажем, я не деточка, а ваша сваха, и мне это знать необходимо, – терпеливо пояснила я, приветливо улыбаясь. – Что я мужчинам говорить буду?

– А ничего не говорите. Пусть смотрят на моё фото. Кому понравлюсь, тот и выберет. Ну, или напишите… около пятидесяти. Пусть так, если иначе никак. Мне всё равно больше никто не даёт.

Господи, как часто приходилось слышать эту фразу на протяжении всех лет моей кипучей деятельности! Да, бывает, женщина в шестьдесят выглядит на пятьдесят. Но не втемяшить ей, что та, которой пятьдесят, выглядит на сорок. Идёт постоянное смещение возраста. И если вам дают около пятидесяти, значит, понимают, что вам в лучшем случае около шестидесяти.

Лидия Сергеевна встала и, задрав юбочку выше колен, стала отплясывать стройными ножками по вытоптанному ковру.

– Хороша я хороша, да плохо одета. Никто замуж не берёт девушку за это… – залихватски выдохнула она, раскрасневшись.

– Да, хороша… – искренне произнесла я вслух. «Да что мне только с вами, хорошими, делать-то?» – подумала, но не озвучила я.

Были и совершенно неожиданные звонки.

– Вы замуж выдаёте? – летел короткий вопрос по телефону.

– В принципе, да. Хотите прийти на приём?

– Нет, мне некогда к вам приходить. У меня короткий вопрос… Думаю, сможете ответить на него.

– Слушаю…

– Знаю, что, если купить недвижимость, в некоторых странах дают вид на жительство. Распространяется ли это на Германию?

– Ну… насколько мне известно, нет…

– Всё поняла, вы не знаете… – И трубка запищала недовольными гудками. Всем хочется услышать то, что они хотят услышать.

В другой раз звонившая сказала:

– Да-да, я приду на приём… Хочу замуж… Но можно я приду с братом?

– С братом? – Голова уже закипала, норовя сорвать крышу. – Почему с братом?

– А мы с братом хотим замуж. Ну, то есть он тоже хочет. Тьфу, не замуж, а жениться. Вы жените его?

Эта милая парочка действительно заявилась ко мне вместе. Брат оказался статным молодым мужчиной, закончившим высшее военное училище, что придавало его осанке горделивый вид советского офицера. Парень был по-офицерски деловым, и… забегая вперёд, скажу: уже через год они оба, и сестрица Алёнушка, и братец Иванушка, благополучно нашли свои вторые половинки немецкого происхождения. Выдавать замуж сестру они приехали вместе. Ею занималась я. Брат же оказывал моральную поддержку. Затем он поступил в университет и вскоре нашёл немку, на которой женился. Я никогда не видела эту женщину, но допускаю, что молодой гусар советского образца вполне мог очаровать нордическую арийку своими манерами и умением галантно ухаживать. Многим немкам не хватает романтизма и нежности, поэтому такое обхождение для них куда дороже дорогих подарков. И наш парень-красавец даже без денег мог дать немке то, чего не дождёшься от немца. Как известно, бедные мечтают о деньгах, богатые – о любви. Не скажу, что всех немок можно отнести в разряд богатых, но в общем и целом у них есть всё необходимое для жизни. Они не нуждаются в том, чтобы их сводили в ресторан или отвезли в отпуск. Им требуются чувства, страсти, любовь.

Женщины на протяжении двух месяцев «грузили» меня своими историями, удивляли выходками, заваривали для меня чай и даже готовили обеды, ублажали массажами и маникюром, развлекали танцами и пением… Все они хотели произвести на меня впечатление, чтобы я в далёкой Германии передала свои восторги о них перспективному жениху. Они так откровенно и говорили, когда я пыталась открутиться от их услуг или выпечки.