Она приехала из интеллектуальной столицы России – из Питера. Образованная женщина, с библиотечным образованием, начитанная и любящая театры. Таким же был и её муж, профессор права. Пара прожила в браке лет тридцать. В возрасте чуть за пятьдесят переехали в Германию. Всю жизнь Эмма считала свой брак идеальным.

– Муж никогда голоса не повышал, – делилась она со мной. – Цветы дарил не только на Восьмое марта. Мог просто так купить. Мне все завидовали. И знаете… – Эмма наклонилась ко мне и почти шёпотом, как что-то порочное, произнесла: – У нас с мужем до последнего был регулярный секс.

– И что же случилось?

– Он, старый козёл… вот уж правда говорят, седина в бороду – бес в ребро… влюбился в молодую. И где он её нашёл? В общем, бросил меня, переехал к ней. Ну и…

– И? И что?

– Что? Да инфаркт – и на тот свет. Вот что. Похоронила я мужа и в пятьдесят шесть лет осталась одна.

Несмотря на не очень юный возраст, Эмма на самом деле обладала сексуальной привлекательностью. Невысокая, складненькая. Со всеми нужными для женщины атрибутами. И глаз у неё блестел. Как оказалось, не зря.

Эмма решила искать мужчину. Она привыкла жить вдвоём. Привыкла к тому, что рядом поддержка, забота и, что немаловажно, секс.

– Мне, в принципе, всё равно, сколько лет мужчине, но… – она замялась, – хотелось бы молодого, в смысле, моего возраста, а то, если ему за шестьдесят, кто его знает, будет ли работать моторчик… – Эмма стеснялась и пыталась говорить эпитетами и аллегориями.

Мы начали искать. После нескольких встреч определился финалист. Славный дядька, крепкий, высокий, с широкой улыбкой. И на два года младше «невесты». Эммочка была в восторге. Приехав ко мне, вернула оставшиеся письма за ненадобностью.

– Ханс просто душка, мы договорились поехать в Цюрих, к его брату. На Женевском озере… – Она верещала как влюблённая молодая девушка.

Почти не вникая в её рассказ, я пролистывала письма неохваченных кавалеров. Одно письмо бросилось в глаза. Оно было написано на дорогой бумаге с водяными знаками, красивым каллиграфическим почерком. Да и текст привлёк внимание. Мужчина, написавший письмо, не ограничивался короткими, односложными предложениями.

– Постойте, а вот… Почему вы не позвонили этому?

– Ах, этот… Да он старик. Вы видели, сколько ему лет? Семьдесят четыре! Что с ним делать? Да и я вроде определилась с Хансом.

– Извините, у вас с ним был секс?

– Пока нет… Видите ли, мы только месяц встречаемся, пока, наверное, рано. Ханс не проявляет инициативы. Но вы же говорили, что немцы не спешат. А я же тоже не буду кидаться на него. У меня с головой всё в порядке. – Эмма хитро улыбнулась.

– Ну так, пока ничего «такого» не было, почему бы не встретиться с этим Вольфгангом? Мне кажется, он очень интересный человек, с глубоким налётом романтизма. Думаю, с ним будет интересно. Может, вы просто подружитесь, станете вместе ходить в театр, на концерты. Смотрите, он пишет, что не пропускает ни одной премьеры в опере… Попробуйте, можно же просто подружиться.

Через пару месяцев Эммочка приехала ко мне снова. Она горела пуще прежнего. И помолодела ещё на десять лет. Оказалось, она позвонила старому джентльмену. От нечего делать. Из интереса. Потому что я посоветовала…

– А вы плохого не посоветуете, – польстила Эммочка.

Сначала она не планировала с ним встречаться. Решила послушать, что он скажет. Дело было вечером, делать было нечего – и она набрала номер. Телефонный разговор был недолгим, но уже после него Эмма почувствовала неладное в животе. Голос, звучащий в трубке, ласкал слух бархатным баритоном. Мужчина назначил свидание. Эмма согласилась неожиданно для самой себя, но на следующий день решила отменить встречу. Специально договорилась с Хансом в этот день устроить пикник в парке, чтобы была «уважительная» причина отказать Вольфгангу. Но пикник отменил Ханс. У него неожиданно заболел зуб, и он отправился к врачу. Эмма позвонила приятельнице, но той не оказалось дома. В общем, пришлось идти на свидание.

Джентльмен покорил её сразу. Принёс роскошный букет роз. Повёл в красивое кафе, где они пили кофе, любуясь видом на Рейн. Заказал аперитив. Мартини с зелёной оливкой. И, глядя в глаза, читал из Рильке. Эмма с трудом понимала красивые стихи, читаемые на немецком, но от этого они нравились ей не меньше. Она понимала: стихи о любви. И их читают ей, Эмме. Затем Вольфганг галантно проводил её до дома и, прощаясь, поцеловал руку. В эту ночь она не уснула. Он был настоящим джентльменом. И с ним она чувствовала себя настоящей леди. Внутри клокотало…

Вольфганг не назначил следующего свидания. И она не находила места, мучаясь, увидит ли это чудо ещё раз. Он выдержал грамотную паузу и позвонил тогда, когда она отчаялась ждать.

– Как долго я ждала! – вырвалось у Эммы.

– Всего десять дней или около того, – как бы с безразличием констатировал мужчина. Он явно понял: Эмма рада звонку, ждала с нетерпением.

Договорились снова встретиться в городе. Эмма, предчувствуя нутром, что в этот раз произойдёт что-то важное, сильно нервничала.

– А чего нервничать? – спрашивала она себя, пытаясь успокоиться. – Сходим, погуляем по набережной. Вечера тёплые. И небо звёздное. – Эмму несло на лирику. – Может, на концерт пригласит. Он говорил что-то об абонементе в филармонию.

Но Вольфганг, едва увидев Эмму, обнял её, не касаясь тела, оставляя между ней и собой почти невидимое пространство, и тихо сказал:

– Едем ко мне…

Слова коснулись уха, как крылья бабочки. Он не сказал, а выдохнул. У Эммы закружилась голова. Не думая, не соображая, не понимая, как во сне, она последовала за Вольфгангом.

Подъехав к многоэтажному дому, они молча поднялись на лифте на шестнадцатый этаж, и Вольфганг открыл дверь. В этот момент из комнаты послышалась органная музыка. В большой комнате современной квартиры стояла старинная мебель девятнадцатого века. Эмма не была искусствоведом и могла ошибиться. Но то, что это был антиквариат, она знала точно. Стены до потолка были заполнены старинными книгами. Напротив мягкого дивана она увидела камин. Вольфганг зажёг свечи. Принёс шампанское. Говорил стихами. То из Гёте, то из Гейне. Она уже вообще не слышала, что он говорит. И всё случилось…

– Я сошла с ума… Вы не представляете, что мы с ним творим. Думала, что всю жизнь с мужем мы занимались сексом. Нет, это был не секс. Только с Вольфгангом я поняла, что это такое. Он такой эквилибрист – закачаешься!

– Не поняла… Вы имеете в виду Ханса? В прошлый раз вы говорили, что влюблены в него. Вы меня запутали. О ком вы рассказываете?

Каково было моё удивление, когда Эмма подтвердила: сумасшедший секс случился с почти восьмидесятилетним Вольфгангом. А Ханс оказался импотентом.

– Так вы бросили Ханса?

– Нет, встречаюсь с обоими… Но вы не подумайте, у меня с Вольфгангом сексуальный роман, а с Хансом – платонический. Он потрясающий человек. Я болела, он клубнику каждый день приносил. А на прошлой неделе уехала к дочери на несколько дней, так он в моей квартире ремонт сделал. Говорит, не хотел грязь разводить, пока я дома. Воспользовался моим отсутствием. И переклеил обои. Заботливый, надёжный. Но он скучный. И никакого секса. Вообще ноль. А Вольфганг – это фейерверк. Адреналин. Море эмоций. Я без него жить не могу. Вернее, без секса с ним…

Эмма разрывалась между двумя мужчинами четыре года! Она страдала и взрывалась от счастья со старым Вольфгангом. Он устраивал ей сюрпризы и делал неожиданные подарки. Секс не был рутиной, а постоянно чем-то взбадривался и разнообразился. Вёл Вольфганг себя как и подобает настоящему мачо – мог не звонить Эмме по несколько недель. Каждый раз она мучилась, ожидая звонка. На её СМС не отвечал. А когда Эмма считала, что её бросили, Вольфганг звонил и говорил, что скучает. Она не пыталась выяснять с ним отношения, потому что понимала: его надо принимать таким, какой он есть.

После каждой паузы в их встречах Вольфганг опять врывался в её жизнь, как несущийся на огромной скорости локомотив. По первому звонку и короткому «приезжай» она ехала через весь город в знакомую многоэтажку. Вольфганг устраивал праздник. Был ласков, внимателен, включал музыку и разжигал камин. Он мог, рассказывала мне Эмма, открыть ей дверь совершенно голым и с розой в зубах. Её это шокировало. Но вместе с тем окунало в мир запретных удовольствий. Она не была ханжой, но не привыкла к таким «штучкам». Вольфганг делал это как-то просто, непринуждённо, и… это её не пугало, а нравилось, возбуждало, томило во снах.