У Драго раздуваются ноздри. Он сжимает челюсти, и его пристальный взгляд прикован к моим губам с такой силой, что я ожидаю, что из них вырвется пламя.

— Ты — полная противоположность поверхностной, Сиенна. Мы оба это знаем. Я совершенно уверен, что ты одна из самых умных людей, которых я когда-либо встречал.

Я затаила дыхание, пораженная его словами. Но мой минутный шок быстро сменился беззлобным смехом, когда я вспомнила остальную часть подслушанного разговора.

— Но ведь этого недостаточно, не так ли? Ты говорил о том, чтобы заменить меня, — выплюнул я. — Может быть, это было бы правильно. Дочь твоего приятеля возможно более подходящая кандидатура для тебя. Возможно, вы дойдете дальше, чем просто спать в одной постели.

Драго закрывает глаза, из его уст вылетает поток нецензурных сербских ругательств. Затем он прижимается своими губами к моим.

Я вздрагиваю от свирепости его поцелуя — если это вообще можно назвать поцелуем. Это натиск. Голодное, яростное требование. Вцепившись в переднюю часть его рубашки, я притягиваю его ближе, требуя большего. Его рука обхватывает меня под бедром, и он приподнимает меня. Мои ноги обхватывают его талию, и я восхищаюсь ощущением, что зажата между его твердым телом и массивной колонной позади меня, а его член давит прямо на мою сердцевину. Рот Драго скользит по моему подбородку к шее, и когда он прикусывает нежную кожу, я чувствую, что становлюсь влажной. Я хватаю его за волосы, пальцы путаются в темных прядях. Его прикосновение к моему лицу исчезает, и через мгновение он подносит телефон к уху.

— Я хочу, чтобы все ушли, — рявкает он и лижет мою шею. — Сейчас, Миша.

Человек на другом конце линии отвечает, но я не слышу, что он говорит, потому что Драго бросает мобильник через плечо. Резкий звук падения телефона на пол едва успевает отразиться, как рот Драго снова находит мой. Посасывает. Кусает.

Мои пальцы дрожат, когда я перебираю его волосы. Я никогда не испытывала такого чувства. Это желание быть ближе к нему, хотя мы не можем быть ближе, чем уже есть. Вокруг нас раздаются звуки голосов и торопливых шагов уходящих людей, но я не обращаю на них внимания, опьяненная присутствием Драго. Все остальное не имеет значения. Только он. Его тело. Его губы. Его запах. Тот самый запах, от которого я просыпаюсь уже несколько недель.

— Держись крепче, — говорит он мне в губы и делает шаг назад.

Мои руки обвивают его шею, а его ладони движутся вверх по моим ногам и по моей попке, под платье. Кружево моих стрингов трется о мою ноющую киску, когда он тянет его. Нежная ткань рвется. Он стягивает ее, намеренно задерживая кружевной материал так, чтобы он задевал мой пульсирующий клитор.

Я задыхаюсь от того, что мои бедра становятся влажными. Драго снова хватает меня за нижнюю часть ноги, а свободной рукой расстегивает пуговицы на своих брюках. О Боже, я собираюсь заняться сексом — в клубе, где все ещё есть люди. Почему мне все равно? Холодная поверхность за моей спиной холодит голую кожу моей задницы, когда Драго снова прижимает меня к колонне. Кончик его члена упирается в мой вход.

— Пожалуйста, не торопись, — задыхаюсь я. — Это мой первый раз.

Драго поднимает голову и смотрит на меня.

— Твой что?

— Мой первый раз, — повторяю я, когда он опускает глаза к моему рту. — Я девственница.

Зеленые глаза, сосредоточенные на моих губах, расширяются, затем поднимаются и встречаются с моими.

— Ты хочешь остановиться?

Я дергаю его за волосы на затылке.

— Нет.

Не разрывая зрительного контакта, он слегка сдвигает меня в своих объятиях, выравнивая наши бедра. Меня охватывает смесь возбуждения и паники. Когда кончик входит в меня, я закрываю глаза и напрягаюсь.

— Сиенна. — Поцелуй ложится на мой подбородок. — Посмотри на меня, mila.

— Будет больно? — шепчу я.

— Немного. Если хочешь, чтобы я остановился, коснись моей руки. Хорошо?

— Хорошо.

Драго наклоняется вперед и шепчет тихие, успокаивающие слова прямо у моего уха. Он говорит по-сербски, но я улавливаю только случайные фразы. Что-то о блеске и название птицы, но я не уверена, какой именно. Может быть, павлин. Но это неважно, потому что тембр его голоса и горячее дыхание, обдувающее мою шею, плавят мои внутренности. Этот человек мог бы прочитать список продуктов, и я растеклась бы лужицей, просто слушая его.

Покалывание в клиторе сводит меня с ума. Я наклоняю голову и лижу его шею. С его губ срывается низкий рык, и в следующее мгновение его член частично входит в меня. Я задыхаюсь и хватаюсь за его волосы, наслаждаясь тем, как он растягивает мои внутренние стенки. Есть некоторый дискомфорт, но я уже слишком далеко, чтобы это имело значение. Я крепче сжимаю его ноги, желая, чтобы он был еще ближе, еще глубже.

— Скажи мое имя, — прошептал он мне на ухо.

— Драго, — стону я, когда он входит в меня до упора.

— Мне нравится слышать твой голос. — Он приподнимает меня и снова погружается в меня. — Еще раз.

Я не могу произнести ни слова, потому что слишком поглощена тем, как моя киска сжимается вокруг его члена, а все мое тело содрогается. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Одно его прикосновение пронизывает все мое тело, поднимая меня ввысь на волнах наслаждения.

— Еще раз, Сиенна! — рычит Драго, вливаясь в меня.

Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его щеке.

— Драго.

Из горла вырывается глубокий стон. Он гортанный и грубый. На следующем вдохе его зубы царапают кожу на моем плече. Снова шепот сербских слов. Что-то о колдовстве, затем он снова проклинает. Его губы снова прижимаются к моим.

Мой разум больше не кажется моим, потому что я не могу думать. Я могу только чувствовать его, захватывающего меня и ртом, и членом. Я хватаю его за волосы и прикусываю нижнюю губу, пока не чувствую металлический привкус крови. Это наказание за то, что он причинил мне боль своими словами.

— У нее не только когти, но и острые зубы, — говорит он мне в рот и погружается в меня до упора. — Я вижу тебя, mila moya. И мне неприятно, что ты скрываешь от меня свою настоящую сущность.

— Я не скрываю, — задыхаюсь я, дыхание покидает меня короткими очередями, пока он вбивается в меня. Быстрее. Глубже.

Мои волосы растрепались, спутанные пряди прилипли к лицу. Я словно перегрелась и раздулась изнутри, вцепившись в плечи Драго. Крик зарождается в груди, в то время как зрение затуманивается. Словно мой разум решил отключиться от всего, кроме ощущения соединения наших тел. Руки Драго сжимают мои ягодицы, и его следующий толчок отправляет меня в небытие. Белизна взрывается за моими закрытыми веками, и я кричу, подхваченная потрясающей волной и разбиваясь на мельчайшие кусочки.

Тебе следовало бежать, пока у тебя еще был шанс, Сиенна, — шепчет голос в глубине моего сознания. Тебе правда следовало это сделать.

Глава 13

Балконная дверь задернута тяжелой портьерой, не пропуская утренний свет к Сиенне, которая свернулась калачиком в кровати, обнимая руками подушку. Всю ночь она провела, вцепившись в мое предплечье и крепко прижавшись к моему боку. Мне стоило большого труда высвободить руку, чтобы принять душ и собраться на работу.

Я перевожу взгляд с ее спящего лица вниз по телу, пробегая по футболке и пижамным штанам, которые я надел на нее прошлой ночью. Она заснула в машине по дороге из клуба и не проснулась, пока я нес ее в дом и поднимался по лестнице в нашу спальню. Я ожидал, что она проснется, когда я начну снимать с нее пальто и платье, но нет. Она только что-то пробормотала и голая забралась в постель. Я порылся в ее одежде, но так и не смог решить, что является пижамой, а что нет, поэтому просто одел ее в свою. Сиенна дремала во время всего этого. Эта женщина, наверное, могла бы проспать землетрясение. Ноль инстинктов самосохранения.

Какая-то странная первобытная потребность пробуждается во мне при виде ее в моей одежде, побуждая меня запретить ей надевать что-либо еще, когда она спит. Это глупо. Но я не могу избавиться от этого чувства. И мне это не нравится. Мне не нравятся эти пещерные наклонности, которые я развил в себе, например, желание задушить каждого мужчину, который приблизится к моей жене на расстояние десяти футов. Еще одна вещь, которую мне трудно переварить, — это удовлетворение, которое я испытал, осознав, что я у нее первый. Ни один мужчина не прикасался к ней до меня. И не коснется. Никогда.