— Сиенна? Это была ты?

— Конечно, нет, детка. — Она одаривает меня одной из своих ярких улыбок. — Ты же знаешь, я бы никогда не стала.

Кивнув, я подхожу и встаю перед своей старшей дочерью. Она одета в такой же комбинезон, как и ее мать, только зеленый.

— Я не ожидал от тебя такого, Александра.

— Это была не я, папочка. Клянусь!

— Угу… — Я перехожу к средней дочери. Она держит подол своей золотистой юбки, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но видно, что она едва сдерживает смех. — У нас был серьезный разговор после того, как ты посыпала блестками продукты в холодильнике, и мы пришли к выводу, что некоторые вещи не предназначены для игр.

Она закрывает рот своими маленькими ладошками и хихикает.

— Но я этого не делала, папочка!

Я качаю головой. Иметь трех дочерей — нелегко. Дочерей, которые являются точной копией моей жены, что, конечно, делает жизнь непредсказуемой. И захватывающей. Я протягиваю руку и поправляю декоративный цветок, удерживающий хвостик Ирины, затем поворачиваюсь и приседаю на корточки перед младшей дочкой.

— Ты покрасила шины папиного мотоцикла в розовый цвет, малышка Дина?

Она прикусывает нижнюю губу.

— Ага.

— А помнишь, как мы говорили о том, что опасно ходить в гараж одной?

— Но я была не одна. — Она надувает губы. — Мамочка все это время была со мной.

— О, она была, да? — Я бросаю взгляд на свою жену, которая делает вид, что увлечена своим серебряным лаком на ногтях. — Значит, мамочка тебе помогала?

— Нет. Я все сделала сама. Твой мотоцикл весь черный, и я хотела сделать его красивым. — Она покачивает головой с абсолютной уверенностью в своем утверждении.

— Папочка ездит на нем на работу, Дина.

— Я знаю. — Она улыбается, гордясь собой. — Теперь у тебя самый красивый мотоцикл в мире! Ты можешь взять его на работу и показать друзьям.

Я представляю себе выражение лиц моих мужчин, когда я приеду на допрос на мотоцикле с розовыми шинами, и вздыхаю. По крайней мере, на этот раз на нем нет блесток.

— И твой шлем теперь будет соответствовать, — добавляет она.

— Мой шлем?

— Да. Ирина и Александра помогли мне наклеить на него маленькие наклейки с бабочками. Они еще и розовые!

Господи.

— А блесток нет?

— Они только для девочек, папочка. — Она неодобрительно сморщила нос. — Теперь мы можем пойти на кухню? Кева готовит яблочный пирог, и она обещала, что даст нам попробовать начинку.

— Тогда вам стоит поторопиться, пока Релья все не съел.

Я смотрю, как мои дочери бегут к задней двери дома, за ними следуют три собаки с огромными разноцветными бантами на шеях, затем выпрямляюсь и смотрю в лицо своей жене.

— Значит, это была не ты, да? — Я обхватываю ее рукой за талию и притягиваю к себе, прижимая к своей груди.

— Это всего лишь акварельная краска. — Она улыбается. — Она смоется.

— А наклейки?

— Идея девочек. Я попробую отклеить их жидкостью для снятия лака.

— Просто оставь эти чертовы штуки. — Я наклоняю голову и прижимаюсь губами к ее губам. — Как долго этот пирог их отвлечет?

— Минут десять, не больше. Яблочная начинка уже готова.

— Правда? — Я улыбаюсь.

Прижимая Сиенну к себе, я свободной рукой достаю телефон и набираю номер Рельи.

— Иди на кухню, — рявкаю я. — Возьми начинку для пирога, которую приготовила Кева, и выброси ее в мусорное ведро. Когда она придет, просто скажи ей, что нужно приготовить новую, и пусть девочки помогут ей от начала до конца.

С той стороны доносится истерический лепет Рельи, но я просто обрываю связь и убираю телефон в задний карман.

— Кева убьет вас обоих. — фыркает Сиенна.

— Тогда мне нужно убедиться, что наша грядущая смерть не будет напрасной. — Я заношу жену в гараж и нажимаю кнопку, чтобы закрыть раздвижные двери.

Интересно, подходят ли ее трусики к ее туфлям и сегодняшнему лаку для ногтей?