— Ладно уж, беги давай — буркнул пацан, и Катька рванула прочь, испытывая странные доселе неизданные ей чувства.

Женька не стал отнимать у Кати флаг, он почему-то вдруг потерял интерес к игре.

А Катька? А Катька поняла, что влюбилась и стала иногда надевать платья. Ей хотелось нравиться Женьке. Правда, романтического порыва хватало ненадолго, и уже через час она снова в штанах носилась с мальчишками по оврагам.

Настоящее время.

Екатерина дошла до скал, сняла с ног босоножки и села на камень, опустив ноги в тёплую воду. Небольшие волны набегали на берег, шуршали камешками. Здесь под скалами, отдыхающих не было, только ещё дальше вправо, виднелась фигура одинокого рыбака. Катя смотрела на море, туда, где оно сливалось с небом, и становилось с ним одним целым. Там почти на самом горизонте виднелась яхта под парусом. В другое время Катя бы восхитилась, настолько это было красиво. А сейчас её ничто не трогало. Слишком ещё мало прошло времени. Её сердце сейчас сплошная кровоточащая рана.

Жизнь постоянно вносит свои коррективы в наши планы, меняет их со скоростью звука, только что ты был счастлив и на вершине успеха, а через минуту уже погружаешься в пучину отчаянья и захлёбываешься от горя.

Всего два дня назад Катя ехала домой в радостном предвкушении. Она долго думала, какой подарок сделать мужу на их десятую годовщину свадьбы. И придумала, решив, что это будут путёвки в санаторий в Ялте.

Катя решила освежить их чувства, и сделать подарок не только мужу, но и само́й себе. Пережить второй медовый месяц. Когда-то давным-давно они с Женькой уже бывали на море. Как же они были счастливы тогда, сколько было впечатлений. И теперь ей захотелось снова окунуться в ту атмосферу, солнце, море, и они вдвоём. Правда, уже не "дикарями", а вполне себе цивильный отдых.

Муж с понедельника должен был пойти в отпуск. Катя договорилась с родителями, что те возьмут внуков к себе. На работе оформила отпуск без содержания. Выкупила путёвки и ехала домой, представляя, как обрадуется Женька её сюрпризу.

Евгений приехал, как всегда, чуть позже её. Катя уже успела приготовить ужин и накормить детей.

— Устал, — спросила она, ласково проведя пальчиками по колючей щеке и целуя его, — Зарос весь.

— Устал, — ответил Евгений — Кать, поговорить надо.

— Угу, надо, — согласилась Катя, — У меня тоже есть новость. Иди, вымой руки, будем ужинать.

Евгений немного постоял, подумал о чём-то, опустив голову, и пошёл в ванную. Ел он без аппетита, вяло ковыряя вилкой в тарелке. Потом отодвинул её, встал и подошёл к окну.

— Что у тебя за новости? — спросил жену.

— Давай вначале ты, вижу же, что маешься, — ответила ему Катя. — Что случилось, Жень?

Он молчал, наверное, минут пять, потом произнёс, глухо, словно в горле ему что-то мешало.

— Я от тебя ухожу Катя.

Что угодно ожидала услышать в эту минуту Катя. О революции в Гватемале, о нападении инопланетян, о том, что доллар подскочил до невероятных величин, или, наоборот, стоит теперь копейки. Даже о том, что его уволили, да что угодно, но она никогда даже не думала, что может услышать такое.

— Что? Что ты сказал, — срывающимся голосом, переспросила она.

Продолжая глядеть в окно, Евгений начал говорить.

— Кать, прости меня, я сейчас делаю тебе больно. Но ты же сильная. Я знаю, что ты со всем справишься. Ты сможешь...

Он помолчал, собираясь с мыслями, потом тихо продолжил, — А она слабая, Кать. Она не сможет без меня... Она не справится. Поэтому я ухожу от тебя. Прости меня, если сможешь.

— Ты влюбился? Кто она? Я её знаю? — голос Кати был спокоен, даже слишком спокоен.

— Влюбился? Не знаю... — он тяжело вздохнул, — Я запутался Катя. Но это не играет никакой роли. Это Ирина, внучка тёти Клавы.

— Ирка? Она же беременна. Это твой ребёнок?

— Мой. Так получилось... Я тогда...

— Избавь меня от подробностей. Не надо мне это, — Катя резко встала. Находиться в одном помещении с мужем ей было тяжело, она сглотнула и хрипло произнесла — Вещи сам собери. На развод подашь и детям. Детям тоже сам скажешь. — пошла к выходу.

— Кать, может, детям ты объяснишь? У тебя это точно получится лучше, — Женька повернулся и посмотрел на неё умоляюще. Оглянулась и Катя.

— Ты офигел Ковалёв! Ты нас бросаешь, а по какой причине, должна объяснять — я? Что, по-твоему, я должна им сказать? Что я сильная и поэтому ты с нами жить не хочешь или... — она хотела высказаться грязно, грубо, но оборвала себя, досчитала мысленно до десяти, переводя дыхание, успокаиваясь, усмиряя гнев.

— Я ухожу, когда вернусь, чтобы тебя здесь уже не было. — бросила она через плечо и пошла к дверям

— Кать, ты говорила, что у тебя какие-то новости? — спросил вдогонку Евгений.

— Новости? А новости, — Катя обернулась и грустно засмеялась, — Эти новости Ковалёв, тебя теперь не касаются.

Она вышла на улицу и пошла на задний двор, там за баней упала на землю и глухо застонала, вцепившись зубами в рукав кофты. В груди разрастался огненный комок, боль охватила всё её тело, Катю сотрясала крупная дрожь. Она плакала и смеялась одновременно.

— Я думала, нашей любви ничего не страшно. Купила нам путёвки, дурочка. Хотела внести что-то свеженького, оживить в наш брак. Брак, которого уже оказывается нет, он уже внёс... свеженькую, — прошептала Катя и тихо завыла, хотя хотелось орать во всё горло. Но она не могла себе этого позволить. Она не хотела, чтобы муж узнал, насколько ей было плохо от его предательства. Она же сильная. Она справится...

Катя вспомнила как Ирка, восемнадцатилетняя девчонка, которую она встретила недавно у магазина, шарахнулась от неё, тараща испуганные глаза. Она тогда ещё подумала, что это с ней. Теперь-то понятно, что. Знает кошка, чьё мясо съела. Как же он мог? Она же совсем ещё девчонка. У Ирки пузо месяца на четыре. Как долго он с ней? А впрочем, какая теперь разница, если он с ней, а не с ними.

Разум никак не хотел воспринимать действительность. Катя не могла представить, что теперь Женька будет жить не с ней, не с их детьми, а с Иркой. И что у него там тоже скоро появится ребёнок.

«Как он сказал? — ты сильная, ты справишься. Я сильная, потому что рядом был ты. Я всегда знала, что ты поддержишь, поможешь. А теперь я одна, одна, одна... Брошенка».

Сколько она там пролежала, она не знала. Наревевшись, тяжело поднялась с земли, зашла в баню, умылась. Посмотрела на себя в зеркало, и горько хмыкнула. Красавица, да и только. Глаза опухли, губы искусаны. Тихонько пошла в дом. Муж сидел на крылечке. Возле ног стояла сумка с вещами.

— Как ты Катя? — спросил он.

— Нормально. Ты же сам сказал, я сильная, — она прошла мимо него и закрыла двери на крючок. Сползла по стене на пол и попыталась выдохнуть. Дышать никак не получалось, и Катя испугалась, что сейчас умрёт и оставит своих детей одних. Женщина откинула голову назад, старательно отгоняя от себя дурные мысли. Не думать, не думать об этом. Она облизала пересохшие губы и попробовала выдохнуть. Получилось с трудом, но получилось и выдохнуть, и вздохнуть. Екатерина так и сидела под дверью до самого утра, старательно дышала и решала, что она будет теперь делать дальше.

Два дня назад.

Уже под утро рыдания вырвались из груди женщины помимо её воли

Оказывается, быть сильной, не быть обузой, гирей, висящей на плечах мужа, быть ему поддержкой — это плохо. Нужно быть слабой и тогда, быть может, он выбрал бы её, а не эту соплячку Ирку. Такая тихая, улыбчивая, скромная... Скромница! Вот объясните, как эта скромница оказалась в постели тридцатилетнего женатого мужика?

Он, конечно, с возрастом стал ещё более хорош собой. Возмужал, раздался в плечах. Он красив, настоящей мужской красотой, её Женька. Её, был её...

Теперь уже нет...

Больно, как же больно...