Потом они все вместе упаковывали вещи и мебель. Закончив работу, сидели кто где и пили чай с пирогом, что испекла Татьяна Васильевна. И впервые за долгое время Женька чувствовал себя дома. Он сидел на стуле, смотрел на похудевшую и такую красивую жену и его сердце переполняла нежность. А возле его ног на свёрнутом ковре примостились Данька и Аринка.

Евгений верил, что его семье на новом месте будет лучше. Хотя бы потому что ему самому было очень трудно находиться, там, где всё напоминает о том, как всё рухнуло. Где даже стены были свидетелями его слабости.

И всё же глядя, на коробки, упакованную технику и мебель, ему было грустно. Словно он потерял, что-то важное и дорогое. Тяжёлый вздох время от времени вырывался из его груди. Закончив ужинать, Катя с детьми уехала к родителям, а он поехал к себе.

Наутро чуть свет он уже был на месте, чуть погодя подтянулись и Катя с детьми и родителями. В восемь подошла машина под погрузку. И Евгений вместе с грузчиками начал, грузить вещи. Женьке очень хотелось поехать вместе с семьёй, помочь им обустроиться на новом месте. Но позвонил Стас и сказал, что бабка выехала, и попросил его быть дома, они с Никитой и ребятами тоже уже выехали.

И Женька, поставив в известность Катю, поцеловав на прощанье детей и пожелав им счастливой дороги, остался стоять, глядя вслед машине. У него защемило в груди, вот и всё...

Перевёрнут лист, у его семьи начинается новая жизнь.

А ему ещё предстоит разбираться с проблемами. Надо заканчивать эту историю, а выводы для себя он сделал.

Женька пожелал счастья новым жильцам, и сев в машину, поехал в родительский дом. Загнал машину во двор и стал поджидать друзей.

Они подъехали минут через двадцать, шумно зашли и расположились возле стола в зале. Пили чай и наблюдали по камерам через ноутбук за Клавдией Абрамовной.

Клавдия Абрамовна была довольна, выходные удались на славу. Давно не чувствовала она себя такой желанной, нужной. С улыбкой переступила порог дома, держа в руках сумки, — Ира, я дома. Что у тебя телефон-то выключен. Звонила-звонила сегодня...

Она зашла на кухню и поставила сумки на стул. Потом прошла в комнату к внучке, — Странно, куда она подевалась? И дом открыт. Вот я ей задам, появится...

Она вышла в зал, увидела на столе коробку из-под лекарств и разбросанные пустые блистеры и упаковки от таблеток. Подошла к столу, растерянно провела по ним рукой, понимая, что произошло что-то непоправимое. Охнула и осела на диван. Прижала руку к груди, посидела минут с пять, потом резко поднялась и, достав из сумки телефон, начала звонить.

— Алло, Рая. Рая, Иринка моя к вам не поступала? Погоди, что ты говоришь?

— Да Клав, привозили её, но в город отправили. Я-то не видела её, девчонки сказывали. Не знаю, довезли или нет. У нас-то точно бы ей не помогли. Тяжёлая она была, без сознания ещё и роды начались...

— Тяжёлую говоришь? А куда отправили?

— Да я не знаю. Вроде в Ленинский район. Но не знаю, приняли ли её там.

— Что ж ты не узнала Рая?

— Да не до этого мне было. Тут, как назло, поступлений было много. Да тяжёлые все. Зашивались просто. Даже присесть некогда было.

— Ну ладно, Рая, ты уж меня извини. Буду в город звонить. — Клавдия схватилась за голову, простонала.

— Что же ты наделала дурочка. Хоть бы уж жива была.

Клавдия Абрамовна встала, взяла с книжного шкафа справочник и начала обзвон. С каждым новым номером её лицо всё больше мрачнело, и она время от времени хваталась за грудь.

— Ну, что поехали, — Стас поднялся и, прихватив ноутбук, вышел из дома. Они расселись по машинам и поехали к дому Ирины.

В дом пошли Никита со Стасом и ещё двое парней, велев Евгению, оставаться пока в машине. — Мы тебя позовём, когда будешь нужен, а пока следи по ноутбуку.

Получив ещё в одной больнице ответ, что Ирины Спириной ни среди рожениц, но среди больных нет, Клавдия Абрамовна опустила руки на колени. Она долго сидела на диване, безучастно уставившись в одну точку. Потом женщина прижала руку к груди, словно у неё защемило сердце.

Когда в комнату, постучав, вошли четверо мужчин в костюмах. Она молча встала, и побледнев вопросительно посмотрела на них.

— Клавдия Абрамовна Спирина? — негромко спросил коренастый темноволосый мужчина в строгом сером костюме судя по внешнему виду самый старший из прибывших.

— Да, это я, — отозвалась Клавдия Абрамовна.

— Моё имя, Аристов Станислав Валерьевич, — представился Стас, и отодвинув стул, присел к столу, — Да вы садитесь, садитесь, Клавдия Абрамовна, разговор у нас с вами будет долгий и неприятный.

Клавдия села, переводя взгляд от одного гостя к другому.

Второй мужчина был ей смутно знакомый, словно она откуда-то его знает. Так вот, этот мужчина положил на стол какой-то непонятный предмет, то ли телефон чересчур навороченный, то ли мини-магнитофон и произнёс, — Клавдия Абрамовна, в интересах следствия разговор будет запротоколирован и записан на диктофон.

Ещё один из мужчин сел к столу, деловито достал из папки бумаги и приготовился записывать. Клавдия нервно потёрла руки и зябко обхватила себя за плечи. Последний из вошедших взяв себе стул, сел в районе двери.

— Ну, что, пожалуй, начнём. Ваша фамилия, имя, отчество? — задал первый вопрос Станислав Валерьевич.

— Вы же сами это знаете. Я, Спирина Клавдия Абрамовна.

Стас задавал ей вопросы о возрасте, о месте рождения и месте работы, Клавдия отвечала. А саму мучил вопрос, неужели они здесь, потому что Ирочка умерла. И у неё сердце заходилось в волнении и страхе. Она с трудом сдерживала слёзы и наконец не выдержав спросила, — А в чём собственно дело? Вы знаете, у меня совсем нет времени вести с вами пустые разговоры. У меня беременная внучка пропала, мне необходимо найти её.

— Боюсь, Клавдия Абрамовна, что вам придётся с нами разговаривать. А где ваша внучка мы знаем и сообщим в конце беседы.

— Она жива? — нетерпеливо спросила Клавдия.

Стас, не обращая внимания на её вопрос, продолжил, — Вам будет предъявлено обвинение по трём статьям Уголовного кодекса Российской Федерации. Статья сто десятая, пункт второй. «Доведение до самоубийства или до покушения на самоубийство, совершённое в отношении лица, а) заведомо для виновного, находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного, б) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности «. Наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет лишения свободы. Вы понимаете, о чём я говорю? — Стас внимательно смотрел на женщину.

А у той дрожали губы, — Да, понимаю. Ира... Ира, она умерла? Я не хотела этого! Я хотела, чтобы ни она ни её дети ни в чём не нуждались.

— А вы её спросили, чего она хотела? Спросили, согласна ли она таким образом, получить благосостояние? А мужчину, против которого вы сфабриковали дело и шантажировали, вы спросили? Его тоже всё устраивало? Мы знаем у него есть семья, дети. Вы их спросили? Их тоже устраивал ваш вариант? — Никита встал, прошёлся по комнате и остановился напротив женщины.

— Раньше девушек замуж выдавали, не спрашивая их согласия, и ничего жили. А Женька он добрый, красивый и Ира красивая, молодая. Они привыкли бы друг к другу, полюбили бы. Я так думала...— последние слова Клавдия Абрамовна проговорила еле слышно.

— Вроде умная женщина, а творите бог знает что, — вполголоса проговорил Стас. — Что же не нашли для Ирины холостого парня. Хотя бы вот Егора, который помогал вам. Почему вам понадобился женатый мужчина? Вы хоть понимаете, что из-за ваших действий распалась вполне счастливая семья. Двое детей остались без отца. И ещё неизвестно, чем дальше обернётся ваше самоуправство. Собственную внучку довели своими действиями до самоубийства, не подумали и о своих двоих правнуках. Девушка предпочла смерть, чем играть по вашим правилам.

Клавдия судорожно всхлипнула — Господи, Ирочка, прости меня, дуру старую. Я же хотела, как лучше для тебя. Ну сказала бы, что не хочешь, не выйдешь, разве ж...