Бабка Ирины, Клавдия Абрамовна всегда была довольно резкой, жёсткой и хамоватой дамой. Голос у неё был громкий и зычный, что, впрочем, вполне соответствовало её телосложению, так как она была довольно крупной и высокой женщиной. Кстати, выглядела она замечательно. Куда моложе своего возраста, лет так на сорок пять, максимум пятьдесят. Она уже год, как получала пенсию, но продолжала работать продавцом в винно-водочном магазине. Замуж Клавдия Абрамовна вышла в восемнадцать лет за нереально красивого парня — синие глаза, пепельно-русые волосы, идеальные, без единого изъяна черты лица, абсолютно отвечающие пропорциям золотого сечения, ну и фигура. Его тело было совершенно. Но совершенен он был только внешне. Пётр был патологически ленив, эгоистичен и влюблён в самого себя.

В девятнадцать лет Клавдия родила дочку Еву, удивительно похожую на отца. А ещё через два года выгнала мужа, застав его в постели с какой-то залётной девахой.

Говорят, «красивый муж — чужой муж», Пётр постоянно изменял жене, но поймать на месте преступления ей удалось его впервые. Сказывают, гнала Клавдия его без штанов, со скалкой в руках до само́й милиции, куда несчастный любовник залетел, ища спасения от озверевшей супруги.

Замуж Клавдия Абрамовна больше не вышла, хотя мужским вниманием пользовалась.

Дочку она любила безумно и баловала без меры. А когда Ева выросла, то у неё не было отбоя от кавалеров. Девчонка была очень красива и умело пользовалась своей красотой.

Беременность дочери в семнадцать лет стала для матери бо́льшим сюрпризом. Кто был отцом девочки, Ева матери так и не призналась, а на аборт идти отказалась. Да Клавдия и не настаивала сильно. Вот так вот в свои тридцать шесть Клавдия Абрамовна стала бабушкой очаровательной крохи, которую назвали Ирина.

А когда Ире исполнилось два годика, её мама сбежала из дома, устраивать свою личную жизнь, оставив дочку бабушке. Так и устраивала её до сих пор, ни разу не появившись на пороге родного дома.

Обжёгшись при воспитании дочери Клавдия Абрамовна, до отказа закрутила гайки, и Ирина росла под жёстким надзором. Шаг влево, шаг вправо карался домашним арестом. Девочке не разрешалось ни ходить в гости, ни приводить кого-то к себе домой. Росла Ирина тихой, доброй и застенчивой девочкой. Когда Евгений с Екатериной купили дом по соседству, Ирина с бо́льшим удовольствием помогала Екатерине с близнецами. Частенько оставалась с ними в качестве няньки. С Катей она была на ты, а вот к Евгению всегда обращалась на вы.

Женьке, всегда, казалось, что Иринка любит Катю, как старшую сестру, которой у неё не было.

Может как раз в этом причина, её нынешнего поведения? Или всё же здесь, что-то не так?

По окончании школы Ирина поступила в педучилище на учителя начальных классов и только закончила первый курс.

Он остановил машину возле дома Клавдии, Ирина попробовала выйти, но двери были заблокированы.

— Выпустите меня, пожалуйста, — попросила девушка, не поднимая глаз на Евгения.

— Ира, посмотри на меня. — попросил мужчина. — Скажи мне, наконец, что происходит?

— Извините, я плохо себя чувствую. Можно, я домой пойду.

— Да что такое в самом-то деле? Что ты так меня боишься? Нам ведь с тобой жить одной семьёй, ты это понимаешь?

— Понимаю, — ответила девушка, посмотрела на Евгения и тихо сказала, — я не боюсь вас. Просто вам не нужно разводиться...

Стук в окно со стороны водительского сиденья, Евгений поворачивает голову, возле машины Клавдия Абрамовна.

— Ну, что сказал доктор, — громко говорит она.

Евгений неохотно разблокировал двери, Ирина выскользнула из машины и почти бегом устремилась в дом.

— Так что сказал доктор? — повторяет вопрос Клавдия Абрамовна.

— То, что у вас будет два здоровых правнука, — отвечает Женька., — Не скажете мне, что происходит с Ириной? Чего она так боится?

— Ну надо же, какой, всё в двойном экземпляре лепишь. Мастер! Поздравляю! — ехидно тянет женщина. — Почему говоришь боится, мозги-то включи. У неё до тебя никого не было. А девочка вся в синяках, и он ещё спрашивает! Лучше скажи, на какое число назначили развод?

— Не знаю, повестки ещё не было, — отвечает Женька недовольно поморщившись.

— Ты смотри у меня, — грозит ему женщина. — И чтоб больше не пил. Я прослежу. И в доме-то, наверное, ремонт начинать делать надо. Как раз к рождению сыновей и готово будет. Не затягивай с этим.

— Я разберусь, — отвечает ей мужчина и заводит машину. Захлопывает дверцу и трогается с места. Евгений снова едет в город, по дороге набирает номер.

— Здорово дружище. Как у тебя дела? Всё норм? — выслушивает ответ и говорит, — А у меня, наоборот, полная ж*па. Совет очень нужен.

— Не спрашивай. Это нетелефонный разговор. У тебя найдётся для меня пару часиков?

— Договорились. Через час буду.Евгений положил смартфон и задумался. Разговор предстоял ему довольно трудный и неприятный.

На третий день пребывания Кати в санатории погода испортилась. Небо затянуло низкими свинцовыми тучами. Дул порывистый сильный ветер, что гнал на берег высокие волны. Море злилось, пенилось, било наотмашь, вымещало свою ярость на скалах.

Катя с раннего утра была на берегу. У неё внутри тоже всё дрожало от злости. Она сердилась на себя, на Женьку, на Ирину.

Негодовала на ситуацию, связавшую их троих в один неразрывный узел. Узел, который предстояло распутать ей, для того чтобы освободиться от своей любви к мужу. Освободиться от боли и ревности, что гнула до земли, ставила на колени.

«Говорят, что время лечит, — думала Екатерина, — Наверное, так оно в действительности и есть. И когда-то мне станет легче. Вот только не сдохнуть бы раньше, во время этих самых процедур». Ей по-прежнему не хотелось верить, что это происходит с ней, с ними...

Она злилась на ещё не родившегося ребёнка Ирины. Если бы не он, этот ребёнок, то она, возможно, и поборолась бы за свою любовь. Но как воевать с малышом, она не представляла.

Катя с тоской в сердце думала о том, что сама хотела бы родить Женьке малыша, ну или двух, как уж получилось бы.

Первые-то Аринка с Данькой — двойняшки. Они уже совсем большие, им одиннадцатый год пошёл, помощники.

Но не судьба ей родить ещё одного ребёнка для любимого мужа.

Ему его родит другая. Нежная, молоденькая, слабая...

Катя вспоминала слова Женьки, — «Ты сильная, ты справишься...» и по её щекам катились слёзы. «Если бы я знала, что тебе нужна рядом слабая, то я стала бы такой», — думала она.

Она вдруг вспомнила, как однажды они с Женькой побывали в гостях у сослуживца Евгения. Она тогда познакомилась с Леркой, и её позабавило отношение той к своему мужчине.

На следующее утро после вечернего застолья они решили пойти на озеро купаться. А на завтрак хозяйка, предварительно выяснив, что возражающих нет, захотела приготовить гречневую кашу с тушёнкой. Катя вызвалась помочь ей на кухне. Каша уже практически была готова, осталось только обжарить лучок и добавить в неё тушёнку. Лера выглянула в окно и позвала мужа, — Витя, нужна твоя помощь.

Виктор пришёл, и Валерия вручила ему нож и банку с консервированным мясом. Мужчина ни слова не говоря, деловито вскрыл банку и подал жене. Валерия поцеловала его в щёку со словами, — Спасибо, мой герой.

— Ты, что не можешь, сама открывать банки? — удивлённо спросила её Катя, когда Виктор вышел.

— Ну, почему же, не могу. Я много чего умею делать сама, но Виктору это знать не обязательно. Сама подумай, как ещё мужчине проявить себя? На мамонтов они больше не ходят, с дикими зверями не сражаются. А так и ему приятно, помог слабой женщине и мне — муж проявил заботу, — улыбаясь, произнесла Лерка.

Катя, тогда подумала, «А у меня так не получится. Женька знает, пожалуй, даже лучше меня само́й, что я умею делать».

Пожалуй, я действительно, сильная. И тут же возразила себе, — «Господи, ну что за идиотизм. Я не сильная и не слабая, я вполне обычная. Ну и что из того, что я могу сама открыть банку. Или вскопать огород, я же от этого не стала мужиком. Я такая же баба, как и все. Мне так же плохо от предательства, как и любой другой. А как с этим справиться и как мне дальше жить, я не представляю».