– А он тебя обеспечивает?

– Конечно.

– Ну тогда, может, в свободное время хобби каким заняться?

– Я пробовала, на какие кружки только не ходила – не могу избавиться от того, что это все? Это вот вся моя жизнь? Ты понимаешь, я сейчас в Москву ездила к подругам, мы с ними еще со времен университета. И у них там какие-то карьеры, тусовки, жизнь кипит. Я была так счастлива эту неделю. И несчастлива одновременно, потому что понимала – я к этому прикоснулась, но очень скоро мне обратно.

Она стихла. Не могу сказать, что был сильно тронут, а под конец совсем потерял интерес к ее истории. Но надо было как-то поддерживать разговор.

– Если тебе так в тягость, может попробовать сдать назад, что называется?

– Чувак, у меня двое детей. Ты понимаешь вообще?

Я хмыкнул.

– Сижу здесь пью, решила вот последний день, – на этих словах она вновь отхлебнула из бутылки.

– Сбегаю покурю, – отхлебнул и я и скрылся за дверью купе.

Шаркая по ковру, расстеленному по вагону, я обнаружил, что и сам уже нахожусь на «7+». В районе окна мелькнула странная тень, и меня накрыл резкий приступ паранойи. «Галлюцинации, флешбеки, что это?», – подумал я и пригляделся. К счастью, паранойя ушла так же резко, как и появилась. Ничего необычного в окне не было, я открыл дверь в тамбур и вышел. «Так, хорошо, я на семь плюс, но чувствую себя как всегда», – после сегодняшнего пробуждения мне пришла мысль, что теперь любое измененное состояние сознания будет сопровождаться тем или иным адом. «Хорошо-то хорошо, но что ждет нас с Инной, вот в чем вопрос и главная интрига вечера. Мы наедине в купе, она уже совсем пьяна, чувствует себя одинокой и несчастной. Похоже, это неизбежно».

Вдруг дверь в тамбур открылась – из проема на меня уставилась проводница.

– Ой, слушайте, а курить тоже здесь запретили?

Она какое-то время смотрела на меня и молчала.

– Ты же с этой? Тебе можно. Только тихо.

Я кивнул и, сделав пару последних затяжек, затушил сигарету – как ни странно, несмотря на запрет, подобия пепельниц здесь остались, – и вышел из тамбура вслед за проводницей. К купе я шел хоть и заинтригованным, но в глубине души надеявшимся, что она уснула.

Открыв дверь в купе, я увидел, что она не спит. Инна переоделась в футболку и в короткие шорты, в руках у нее была бутылка, в которой уже почти ничего не оставалось.

– Как ты тут?

– Да лучше всех. На, глотни.

Я сел на свое место и выпил. Между тем она встала и, пошатываясь, закрыла купе на замок.

– Может про себя что-нибудь скажешь?

– Да что я, живу унылой жизнью холостяка. У меня, видишь, таких драм не происходит.

– Таких не происходит, но другие-то точно есть?

– Да не сказал бы.

Моя рука, держащая бутылку, лежала на столике. Инна потянулась за бутылкой и обхватила вместе с ней и мою руку.

– Ничего себе, какой ты теплый.

– Ну да, я же живой.

– У тебя, кстати, очень красивые волосы.

«Похоже, началось», – подумалось мне. Ее рука все также оставалась на моей.

– Спасибо, а ты вообще вся красивая, – представляю, как было бы убого, проходи наш диалог в трезвом состоянии.

Она поднялась со своего места.

– Подсяду к тебе, не против?

– Конечно.

Инна села рядом, сразу же закинув свою ногу на мою. Через мгновение, которое всегда сложно зафиксировать, мы начали целоваться. Одной рукой я приобнял ее, а другой трогал ее грудь через футболку. Лезть под нее я не стал – иначе уже бы совсем не смог сдержаться. «Что, черт возьми, происходит?», – с гневом спросил я себя. Вдруг она отстранилась от меня и прилегла. Некоторое время я ее не трогал и, похоже, она заснула. После того, как мне удалось переложить ее на место, я, не снимая джинсы, сам упал спать.

Стук не кончался. Наконец, я открыл глаза и, разлепив губы, выдавил: «Да?».

– Через сорок минут приезжаем! – это была проводница.

Мне очень хотелось воды и курить. Вроде выпил вчера совсем немного. Я поднялся и потрогал Инну за плечо. Когда она очухалась, я улыбнулся и сказал, что прибываем совсем скоро.

Время до Хельсинки мы провели раздельно – она была в туалете, а я бесцельно шатался по вагону и периодически ходил курить. Впрочем, и обсуждать нам особенно было нечего. Когда мы начали тормозить, Инна бросила мне: «Пока!», и покатила чемодан к выходу. Я же остался сидеть в купе. Поезд остановился. Через окно я увидел на перроне Славу – того самого, с которым мы столь удачно сходили на стендап, и на душе как-то потеплело. Закинув рюкзак на плечо, я хотел выйти из купе, как вдруг заметил, что на перроне Инна бросилась на шею двухметровому и бородатому финну. «О, Теему», – зачем-то вслух сказал я. Некоторое время задержавшись перед окном, я понаблюдал за их счастьем – они смеялись и целовались. Потом Теему подхватил ее чемодан, и пара скрылась из моего поля зрения. «Интересно, сейчас она так счастлива, куда же делось вчерашнее недовольство собой, мужем и жизнью? Ладно, меня ждет мой "Теему"», – я усмехнулся и пошел к выходу из поезда.

На перроне, выдыхая клубы пара, стоял Слава.

– Ну, привет, бро.

– Здрасьте-здрасьте.

– Как ты, готов?

– К чему опять? – смиренно спросил я.

Мы двигались к выходу из вокзала.

– Как к чему? Ударно покодить, – ответил Слава. Глаголом «кодить» мы обозначали вообще какое угодно времяпрепровождение, кроме, собственно, программирования – написания кода.

– У меня чего-то как код начался позавчера, так и не заканчивается. И не закончится еще в ближайшие несколько дней. Похоже, я в тотальном штопоре. Ты мне чего-то забронировал?

– Да, в своей гостинице. А что позавчера было?

– Влад приезжал, не с пустыми руками. А вчера, на отходах, зашел в поезд, а там девушка с литром коньяка сидит. Сам понимаешь.

– Думаю, нам стоит зайти куда-нибудь и выпить пива. Благо, ты налегке.

– Семьи не имеем, таскать по шесть чемоданов нам ни к чему.

Слава засмеялся. Мы вышли на привокзальную площадь и направились в ближайший бар, располагавшийся метрах в пятистах. Пиво принесли достаточно быстро. В принципе, в дни отдыха, которые часто превращались в дни штопора, я любил начинать пить в первой половине дня, но сегодня первая кружка давалась мне с трудом.

– Ну что, как ты тут, одинокий волк?

– Прикатил вчера, заселился и лег спать. Без приключений. Завтра вот к восьми вечера жду своих.

– Напомни, что у вас за план?

– Они приезжают в восемь, я их встречаю и едем в аэропорт сразу, в районе полуночи, у нас рейс в Тай. Весь план.

– А на сколько вы туда?

– На два месяца. Нужно как-то от нашей зимы отдыхать.

Слава был меня старше лет на семь – никогда не мог запомнить, сколько ему точно. У него была жена, двое детей и полный пакет представителя среднего класса – от квартиры, украшенной радостными фотографиям семьи, до загородного дома и пары машин. Образ его семьи с ее обыденным счастьем одновременно меня и привлекал, и отталкивал. При этом, Слава всегда готов был сорваться в какой-нибудь адский алкотрип. Хотя в последнее время это происходило все реже.

– Ты чего завис? – спросил он.

– Задумался о твоей семье.

– Так, и что там? – он сделал долгий глоток пива.

– Да забей, бестолковые размышления с похмелья. План с семьей ясен, а у нас с тобой на сегодня какой?

– Показаковать.

– Ладно, давай по стопке, надо взбодриться. А то я сейчас от этого пива усну.

Мы выпили по местной тридцатиградусной настойке, и я вроде бы начал воскресать – снова появилась энергия, а мысли сменились на более радужные. Совсем скоро на нашем столе скопилось больше десяти пустых стопок.

– Ну что, ты на сколько? – спросил я.

– Вышел на «5+», сам?

– Где-то ближе к «7». Пора ехать заселяться и кинуть рюкзак.

Мы вызвали такси – гостиница располагалась не так чтобы далеко от вокзала, но идти было категорически лень. После традиционных ритуалов на стойке регистрации я поднялся к себе в номер. Точно в таком же примерно три года назад мы останавливались с Олей. Забавно было оказаться в этой гостинице спустя столько времени и в совершенно других обстоятельствах. Вместо влюбленности – одиночество, вместо покупок сувениров в лавке Мумми-Троллей – пьянство в 11 утра. Я взял газировку из мини-бара и спустился вниз. Слава уже стоял там и тыкался в телефон. Я остался без рюкзака, а вот он наоборот свой взял. Несложно было догадаться зачем.