– Так, Слав, что происходило?
– Ну мы немного громко себя вели. Из-за этого комик призвал всех к тому, чтобы коллективно нас изгнать и, совместно с залом, изгнал нас.
Я был в некоем замешательстве, как вдруг заметил тех двух девиц, которых мы привезли сюда. Они вышли из соседнего бара, и, увидев нас, язвительно спросили: «Ну как вам стендап?». Мы со Славой засмеялись – ответить было нечего. Впрочем, они и не дожидались наших ответов, тут же скрывшись за поворотом.
В какой-то момент я вообще забыл, где нахожусь. Потряс головой, проморгался – у себя дома. Напротив – Влад. И его, похоже, тоже начало забирать.
– Слушай, – начал он. – Ты знаешь, кто мы на самом деле? Мы просто кучка битов, одна из частей какого-то приложения. Приложения, которое летит в никуда прямо в открытом космосе.
Мне показалось, что более правдоподобного ответа на проклятые вопросы в духе «Кто мы? Откуда мы? Зачем мы?» я еще никогда не слышал. Я встал, чтобы сходить покурить на балкон и чуть не упал – очень сильно повело вправо. Опершись рукой на стол, я спросил:
– Блин, ты как? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Я сейчас себя чувствую, как будто я на «чире», но голова, как ни странно, ясная.
– Да, ты уже говорил это. У меня все точно так же. Попробуй закрыть глаза – у тебя закрутятся два колеса – одно, которое большое, в левую сторону, а другое, поменьше, которое внутри первого – в правую.
Я закрыл глаза и действительно увидел два крутящихся колеса.
– Так все, мне надо на балкон, покурить.
Пошатываясь, я вышел на балкон и подошел к открытому настежь окну, достал сигарету и начал курить. Время текло совершенно не так, как в трезвом состоянии – мне казалось, что я делал по несколько затяжек в секунду, но сигарета не уменьшалась. Вдруг какие-то изменения начали происходить со зрением и восприятием окружающей реальности – каждый раз, когда я моргал или поворачивал голову, происходила «монтажная склейка». Из-за этого все вокруг потеряло цельность и казалось рваным.
Я вернулся в комнату.
– А меня что, долго не было?
– Вот сидел как раз об этом размышлял, – начал Влад. – В какой-то момент мне казалось, что прошли столетия, а сейчас ты зашел, и я понял, что прошло каких-то пару секунд.
– У меня ощущение, что я на «чире», но в голове ясно. А ты как?
– Блин, похоже, тебя всерьез начинает забирать, ты мне это уже в третий раз говоришь. Я нормально, нормально я!
Тут со зрением вдруг начало происходить что-то совсем странное – по бокам появились какие-то темные пятна, сквозь центр которых проступали разноцветные фейерверки. То есть по центру я видел все того же Влада, сидящего под светом торшера в кресле – кудрявого, длинноволосого и худощавого парня в очках – а вот с боковым зрением творилось что-то неладное. Наконец два темных пятна превратились в цветные, причем цвета на них быстро менялись, что придавало ощущение того, будто я куда-то лечу.
– Ты как? Ченя биразает лисьно?
– Все-все, присядь, отдохни и попей.
– А-а-а-а, чего? – еле выдавил я из себя. Каждое слово давалось с большим трудом.
– Да вот воды или пива, пожалуйста, что хочешь. Так, на чем я остановился?
Оказалось, что Влад все это время о чем-то говорил, но я не услышал и не запомнил из этого ни одного слова.
– А, да, фильм «Интерстеллар». Вот, и в общем, когда Макконахи полетел…
Я глянул на освещенное лампой лицо Влада. В левой линзе его очков неожиданно возник образ Макконахи из фильма, о котором он говорил. Мэтью был в скафандре и, собственно, летел в ракете.
– Черт, я его видел, – испуганно выдал я.
– Кого?
– Макконахи – он летел.
– Где ты его видел? Ты выпей-выпей, – Влад протянул мне стакан с водой.
– В оч-ч-ке.
В этот момент я понял, что совершенно перестал чувствовать свои руки, однако это меня отчего-то не испугало. Влад продолжал говорить, но я провалился в собственную измененную реальность, в которой никак не получалось сопоставить одно с другим и построить простейшие причинно-следственные связи. Состояние было такое себе.
– Песни! – попытался выкрикнуть я.
– Окей, ты какую хочешь?
Я, к этому момент уже лежавший на диване, попытался встать. Это мне удалось, но совсем ненадолго, практически сразу мои ноги подкосились. Я просто не понимал, как мне возможно устоять на них. Влад тут же подбежал ко мне.
– Бро, ты чего? Черт, похоже, тебя адски размазало.
– Курыт.
Влад подхватил меня, мы дошли до балкона, где он усадил меня на табурет. Я взял сигарету и прикурил, но она тут же выскользнула у меня из пальцев. Уголек оставил ожог на ноге, но это не очень-то волновало. Вдруг все стало ясным, я понял, где я и что происходит вокруг.
– Влад, слушай, меня просто уничтожило. Но сейчас подотпустило. Ты, если что, меня курируй, ладно?
– Да, я вижу, что тебя убило. Все нормально будет, не бойся.
– И это, не уезжай пока. А то я чувствую, что это еще не конец.
– Конечно, не уеду. Еще часа три точно с тобой посижу.
– Посидишь где?
– Ну здесь, у тебя, посмотрю, чтобы ты в плюс-минус порядок пришел.
– Какой порядок?
Сказав это, я понял, что меня снова забирает. Словно в подтверждение этому я опять выронил сигарету на пол. После перекура Влад уложил меня на диван.
– Песни.
Влад включил какой-то плейлист, а я провалился в мутное пространство, в котором не было ясно ничего – ни где я нахожусь, ни кто я.
– Мы ищем шифр?
– Да, да, ищем шифр, – мой друг выбрал тактику «соглашайся во всем».
Каждая из играющих песен проносилась у меня калейдоскопом в голове. При этом, после прослушивания трека в сознании вспыхивала огромная красная буква, которая в нем использовалась. Так после семи песен я собрал тайное послание – им оказалось слово «женщина».
– Понял! – я закричал.
– Так, чего там, расскажи?
– Женщина, мне нужна, жен-счина.
После этого я снова провалился в галлюцинации – в этот раз мне показывали то, как развивалась наша планета. Большой взрыв, первичный океан, деление микроорганизмов, вот уже и первые обезьяны.
– Р-у-у-уки. Мы здесь, чтобы хватать.
Плата за получение этого удивительного откровения наступила сразу – во всех конечностях у меня начались конвульсии. Голова и руки дергались как в припадке. Влад сел ко мне на диван и взял меня за руку.
– Брат, ты как?
Я продолжал дергаться и не мог ничего внятно произнести. Начали мелькать тревожные мысли – вначале, что я не успею на поезд в Финляндию, а затем, что навсегда останусь таким – сошедшим с ума и дергающимся. Я отвернулся к стене и погрузился в относительно спокойное состояние. Спустя какое-то время Влад сказал мне:
– Тебе вроде полегче, мне уже правда ехать пора, уже полвторого ночи.
«Полвторого, я точно не успею на поезд», – подумал я и кивнул Владу. На большее просто не хватало энергии.
– Ты не вставай только ни в коем случае, я дверь прикрою, думаю, никто к тебе ломиться не будет.
Я что-то буркнул в ответ, а Влад собрал вещи и вышел. Я смотрел на белую стену, как вдруг понял, что умираю, умираю прямо сейчас. Неожиданно все вокруг почернело, а в сознании раздался грозный голос: «Сейчас ты увидишь, что ты и зачем ты!», после чего на черном фоне появилась белая точка. От этой точки нечто начало рисовать круг и, по мере продвижения линии к изначальной точке, внутренняя часть круга заполнялась белым цветом. Я понял, что точка – это момент моего рождения и смерти, а белый цвет, которым круг заполняется – все, что мне довелось узнать и пережить – эмоции, знания, люди. Когда круг был дорисован и линия вернулась в точку, из которой произошла, белый цвет выплеснулся за его пределы и полетел вперед с дикой скоростью. Я полетел вместе с ним по некоему подобию трубы. В момент максимального разгона этой белой массы я открыл глаза и увидел свое первое воспоминание – ясли, мы сидим в игровой комнате с девочкой Лизой.
Еще некоторое время я лежал и смотрел в стену, ловя странный эффект – в каждой новой включающейся песне оставались партии от ударных и баса из предыдущей. В конце концов я уснул.
