— Что ж, — констатировал Магистр, — везение и не могло длиться вечно.

Тот, кто первый начал трезвонить в колокол, и те, кто подхватили его призыв, были уже мертвы, но свое дело они сделали: теперь тревога стремительно распространялась по всей Цитадели. У первой же винтовой лестницы, ведшей наверх, в башню стрелка, Магистр почувствовал, как резко окрепла магическая защита. Шансы прорвать ее совокупными силами отряда, в принципе, были, но предводитель Темных предпочел поберечь эти силы на будущее. Тем более что захват одной из башен все равно ничего не решал, а на то, чтобы обезвредить все, не было ни сил, ни времени.

Поэтому две половины отряда довершили каждый свое смертоносное полукольцо и вновь соединились, полностью очистив и погрузив во тьму нижний уровень Периметра. Большинству в отряде помогало ориентироваться во мраке магическое зрение; они, конечно, понимали, что аналогичным умением обладают и маги Братства, но все же для простых солдат темнота должна была стать существенным препятствием. Те из диверсантов, кто еще не овладел магией, вынуждены были полагаться на слух, а порой и просто на протянутую руку товарищей — но и к этому они были готовы лучше, чем гвардия Света.

Повинуясь указанию Магистра, отряд устремился по винтовой лестнице вверх. На площадке второго уровня их уже ждали — по тревоге лестницы и развилки коридоров перекрывались в первую очередь. Лестница, закрученная правым винтом, давала преимущества обороняющимся — при условии, что противники были правшами. Но члены отряда одинаково хорошо владели обеими руками; к тому же они стремительно атаковали из темноты, а узкая лестница не позволяла противнику эффективно реализовать численное превосходство. Главным же было то, что Темные атаковали «не по правилам». Из веревок, некогда подпоясывавших их плащи, уже были свиты два аркана; Клосс и Хиннар метнули их вверх, ловко захлестнув шеи гвардейцев, стоявших на лестнице выше других. Бросок и последовавший за ним рывок были столь стремительны, что ни заарканенные, ни их товарищи не успели перерубить веревки мечами; не удержавшись на ногах, заарканенные повалились на своих товарищей, из тех тоже кто-то не смог устоять, а те, что устояли, вынуждены были думать о сохранении равновесия на крутой лестнице, а не об обороне. Словом, на несколько мгновений образовалась форменная куча-мала, в которую тут же врезались разящие мечи Темных. Короткая яростная схватка в тесноте оставила лестницу за Темными; семеро гвардейцев Братства были убиты или умирали, остальные отступили в коридор и попытались занять оборону с двух сторон от выхода на лестницу, но теперь перевес был уже на стороне атакующих. Еще шестеро Светлых остались лежать на полу; трое легкораненых, осознав, что не смогут сдержать врага, бросились бежать. Эргарт и Аррет рванулись было их преследовать, но Магистр удержал своих бойцов. Аррет лишь удивленно вскинул брови на командира, но не стал оспаривать приказ, однако охваченный горячкой боя Эргарт раздосадованно воскликнул:

— Но они же упредят других!

— Пусть, — кивнул с улыбкой Магистр.

Эргарт пристыженно замолк, поняв, что позволил эмоциям взять верх над разумом — самому ему, правда, план Магистра был неясен, но очевидно, что тот запретил преследование не просто так. Проводив взглядом скрывающихся за поворотом врагов, молодой человек обернулся на своих товарищей и только тут заметил, что Темные тоже понесли потери. В бою на лестнице был убит Норб, а Форрог получил глубокую рану в живот; Хиннару отсекли половину указательного пальца на правой руке, причем в пылу боя он даже не заметил этого и теперь изумленно рассматривал кровоточащий обрубок. «Я в порядке, — сказал он, перехватив взгляд Магистра, — я натягиваю тетиву этими», — он махнул в воздухе средним и безымянным пальцами. Кираса на широкой груди Клосса, который пер на врагов, как разъяренный медведь, была пробита в трех местах, окрасившихся ржавыми пятнами крови, но все три раны оказались неглубокими. Словом, среди раненых самым тяжелым было положение Форрога; хотя, учитывая медицинские познания Темных, рана не была смертельной, он не мог не то что воевать, но и просто идти дальше. Никто даже не заикнулся о том, чтобы нести его — всем было ясно, что подобная обуза сильно снизит шансы отряда на выполнение миссии.

— Прислоните меня к стене и дайте арбалет, — прошипел Форрог сквозь стиснутые от боли зубы, — двух-трех я еще успею прихватить с собой.

— Может, тебе лучше сдаться? — предложила Кана. — Мы победим и освободим тебя.

— Они не позволят мне прожить настолько долго, — покачал головой слепец, — они слишком нас бояться.

— Он прав, — кивнул Магистр, — дайте ему арбалет, а меч и ножи заберите, он уже не сможет ими воспользоваться. Прощай, Форрог, ты отлично бился…

— Я знаю, — осклабился раненый, — но кто-то же должен умирать и за пять минут до победы, верно? Иначе победа так и не наступит. Да и вообще, какая разница, сколько ты не дожил — пять минут или пятьсот лет, раз уж все равно не дожил… Идите, ребята, не задерживайтесь из-за меня.

Но Магистр все еще медлил — однако не из-за Форрога и даже не из-за других пострадавших, которым в это время оказывали помощь. Отряд двинулся было вперед, но, без потерь обратив в бегство нескольких лучников, дежуривших у бойниц, вновь остановился. Шум дождя не мог заглушить доносившихся издали выкриков команд, топота и железного лязга.

— Чего мы ждем? — вновь не выдержал Эргарт. Он уже понимал, что ждут они не напрасно, но, при всем уважении к главе Ордена, не хотел быть нерассуждающим орудием чужого плана. — Они ведь сейчас стягивают силы к двери во внутренний двор!

— Именно так, — кивнул Магистр. — Они пойдут в контратаку не раньше, чем соберут у двери достаточно бойцов.

— Мы не сможем пробиться там, — произнес Эргарт без возмущения и без вопроса в голосе — просто как ученик, формулирующий условия задачи.

— Мы бы и так не смогли, — ответил глава Темных. — Как только поднялась тревога, магия там стала слишком сильной.

Эргарт бросил недоуменный взгляд на бойницу, возле которой они стояли, чтобы убедиться в том, что знал и так — слишком узкая, через нее во двор не вылезти…

— Пора, Гаут, — скомандовал Магистр, словно отвечая на его мысли.

Ну конечно же! Гаут! Самый юный член отряда, ему еще не исполнилось полных пятнадцати. Мальчишка был на полдюйма выше Хорта, но при этом тонкий, как тростинка. Впрочем, даже это обстоятельство само по себе не позволило бы ему пробраться через узкую щель бойницы — если бы Гаут не тренировал свое тело с малолетства, демонстрируя чудеса гибкости в бродячем цирке. Светлые, хотя и не накладывали на любимые народом зрелища прямой запрет, всегда относились к циркам без симпатии, считая их искусство слишком легкомысленным, а то и опасным, смущающим умы простонародья. Над фокусниками вечно висело подозрение в «черной магии», над клоунами с их склонностью к острым репризам — в кощунстве. Вот и отец Гаута, позволивший себе рискованно пошутить, был арестован Светлой Инквизицией…

— Беги к двери, а потом — к Башне, — напомнил мальчику Магистр. — А мы прикроем заклятием Отражений.

Теперь Эргарт, наконец, понял план. Заклятие Отражений относилось к самой простой разновидности магии — магии иллюзий, не изменявшей реальность, а потому не требовавшей большого приложения сил, но, тем не менее, эффективной. Оно позволяло создать в воздухе объемные изображения предмета, на взгляд совершенно неотличимые от него самого. Всей магии отряда не хватило бы, чтобы не позволить лучникам на башнях стрелять, или чтобы поставить защиту от их стрел; однако, если вместо одной цели стрелки увидят множество, это дает мальчишке шанс…

Гаут сбросил легкий доспех, добытый в караулке — против магических стрел он бы все равно не помог — и, оставшись в трико, полез в бойницу. Впрочем, точнее тут был бы глагол «потек»; казалось, в теле мальчика, просачивавшемся сквозь каменную щель, не осталось ни одной кости. Миг — и Гаут легко спрыгнул на залитые ярким светом плиты внутреннего двора. Впрочем, нет, не Гаут — добрые полсотни Гаутов помчались в сторону единственной ведшей во двор двери. Копии были не просто отражениями — они повторяли движения парнишки с небольшими, но различными задержками по времени, выглядя, таким образом, как настоящая, бегущая не в ногу толпа; они даже отбрасывали вполне натуральные тени. Первые стрелы застучали по мокрым плитам, выбивая фонтанчики брызг и каменной крошки; пока что на пути у них оказывались лишь иллюзии. Слегка не добежав до двери, Гаут и его призрачные спутники забрали вправо, в сторону центральной башни. Магистр напрягся, мысленно ощупывая замкнутую магией дверь; сейчас все зависело от того, насколько крепкими окажутся нервы Светлых. Разумеется, Гаут, даже благополучно добежав до Башни, в одиночку не смог бы проникнуть внутрь. И Светлым магам требовалось не так уж много времени, чтобы это понять. Но все же это время требовалось — а пока что защитники Цитадели видели толпу врагов, прорвавшуюся к Башне, толпу, которую почему-то не останавливали стрелы…