Однако Алиса, похоже, была права — подъем становился все круче, уже явно больше тридцати градусов, а сухая почва под ногами превращалась в каменистую осыпь. По бокам, подступая вплотную к дороге, кривились и щетинились иглами скрюченные, перекрученные узлами уродцы, похожие на гибрид саксаула с кактусом. Пробуксовывая на сыплющихся из-под ног камнях, Евгений всерьез опасался за целостность своих хлипких сандалий, никак не рассчитанных на подобные марш-броски (когда он осматривал их в последний раз, на подметках уже появились поперечные трещины, а кожаный верх кое-где начал отрываться), и мысленно восхищался Алисой, которая шагала по этому каменному крошеву босиком и вела себя при этом столь же стоически, как и ее пес. Выразить восхищение вслух он не решался, опасаясь, что в ответ услышит отнюдь не благодарность.

Однако и терпение Алисы было не безграничным. Когда справа от дороги из мрака выступила почти ровная каменная плита, девушка категорично объявила, что они заночуют здесь. Евгений не решился ни спорить, ни продолжать путь один, хотя ему казалось, что дальше и выше, нависая над уродливыми деревьями, маячит что-то более темное, чем окружающая ночь; однако он и сам уже полностью выдохся и был счастлив повалиться на твердое каменное ложе, которое показалось ему в этот момент не хуже мягкой перины. Едва его сердце и дыхание вернулись к нормальному ритму, как он заснул.

Посреди тропически-длинной, но отнюдь не тропически-теплой местной ночи Евгений проснулся от холода. Точнее говоря, почти проснулся; не открывая глаз, он поерзал на месте, пытаясь занять более энергосберегающую позу, и наткнулся на что-то теплое рядом. Прильнув к этому источнику тепла, он снова заснул.

Наконец, под утро он Дракин проснулся окончательно. Спина мерзла, но груди и животу было тепло, и чье-то дыхание щекотало ему ухо. Евгений открыл глаза и обнаружил, что лежит в обнимку с Антоном, который, похоже, тоже был не против погреться чужим теплом. С другого боку к собаке прижималась Алиса, и вовсе положившая псу голову на плечо.

Евгений поспешно отпрянул и брезгливо поморщился, обнаружив на своей рубашке следы собачьей слюны. Светало; стало быть, они проспали не меньше десяти часов, что, конечно, неудивительно после трудного похода накануне. Однако отдохнувшим он себя не чувствовал — скорее, наоборот, разбитым. Ломило уже не только спину — ныло все тело; Дракин понадеялся, что причина тому лишь в физических нагрузках и долгом сне на твердом камне. Проклятый зуд, оставивший его во сне, теперь радостно наверстывал упущенное, расползаясь по всей коже. Не вытерпев, Евгений принялся яростно чесаться сквозь одежду и смог остановиться только минуты через три. «Может, я блох от Антона подцепил?» — подумалось ему. Но он тут же понял, что блохи тут ни при чем — они кусаются в каких-то конкретных местах, а не вызывают равномерный зуд по всей поверхности тела. Закинув руку через плечо, он поскреб и спину — и ощущение под пальцами ему не понравилось. Кажется, лопатки начали опухать. Да что ж это с ним такое?! Ревматизм какой-нибудь? Только этого не хватало…

Затем он покосился на Алису, которая тоже уже проснулась и спокойно наблюдала за его манипуляциями. Евгений смутился и отвернулся. И только теперь увидел конец своего маршрута.

Накануне они не дошли буквально сотню метров. На протяжении этой сотни склон задирался вверх все круче и круче и наконец превращался в вертикальную каменную стену, отвесно уходившую вверх. Никаких признаков искусственного происхождения у этой стены не наблюдалось — просто сплошной скальный обрыв. Верхнего края у стены не было — она просто плавно растворялась в сером мареве здешнего неба. Боковых краев не было тоже — стена уходила влево и вправо, насколько хватало глаз, и вдалеке тоже постепенно таяла в висевшей над лесом дымке, но все же можно было понять, что в обоих направлениях стена загибается внутрь. И Евгений уже не сомневался, что этот гигантский изгиб, протянувшись на десятки километров, замыкается в полное кольцо.

Вот так. Огромная яма, со всех сторон окруженная непреодолимой стеной. И весьма вероятно, что наверху, по ту сторону серого псевдонеба, эта стена тоже смыкается, образуя полностью замкнутый объем. Или же то серое — и в самом деле Ничто с большой буквы, не космический вакуум, а абсолютная пустота, где нет не только материи, но даже пространства…

Но всего удивительней были рельсы. Они, как ни в чем не бывало, закруглялись вверх по круче и продолжались по отвесной стене, прямой линией уходя в бездну наверху. Возможно ли, что трамваи приезжают оттуда? Нет, это абсолютно исключено. Никакая «езда» под таким углом немыслима, это означало бы падение с высоты, как минимум, нескольких километров, и никакое закругление внизу не спасет, трамвай непременно разобьется вдребезги…

Стоп, устыдил себя Дракин. Тоже мне астрофизик — смотрящий на мир глазами первобытного дикаря! Кто сказал, что сила тяжести там, на стене, направлена так же, как и здесь? Может быть, она ортогональна поверхности! Что, кстати, очень может быть, если масса стен — или того, что находится за ними — сопоставима с массой дна котловины и того, что под ним…

Евгений вскочил, намереваясь как можно скорее проверить свою гипотезу.

— Куда ты? — крикнула сзади Алиса. — Не видишь, там не пройти?

— Извини, но ты, как я понимаю, не учила физику, — с ноткой превосходства ответил Евгений, уже карабкаясь по все круче вздымающейся осыпи.

Первую пару десятков метров он преодолел относительно легко. Дальше уже пришлось помогать себе руками. Никаких деревьев, даже мертвых, здесь уже не было, лишь кое-где из крутого каменистого склона еще торчали отдельные изогнутые сухие ветви, похожие на одеревеневших змей — даже с характерными утолщениями «голов» на конце. Угол подъема уже превысил 45 градусов, взбираться становилось все труднее; Евгений старательно подыскивал опору для ног и хватался сперва за непрочный щебень, потом, когда понял, что так не удержится — за рельсы, как за перила. Логичнее было бы браться за них с самого начала, но Дракина удерживало от этого некое подсознательное чувство — не то отвращение, не то страх. Рельсы здесь оказались на ощупь такими же, как внизу — неестественно холодными, влажными и слегка мягкими. Он перехватил руки раз, другой… а затем камни сухо зашуршали, осыпаясь под его ногами, пальцы беспомощно заскользили по лжеметаллу, и Евгений, обдирая руки и колени, сполз вниз сразу метра на три.

Только тут он задумался над тем, что низ все еще остается низом — физически точно так же, как и визуально, хотя так близко к стене вектор силы тяжести уже должен заметно отклониться в ее сторону. Впрочем, может быть, здесь имеется некая невидимая граница, за которой гравитация изменяется нелинейно? И если все-таки влезть повыше…

Евгений с сомнением посмотрел на свои содранные руки и покрытые полосами белой пыли джинсы (ткань уцелела, но колени под ней явственно саднили). Затем снова обругал себя дураком, подобрал небольшой камень и, размахнувшись, со всей силы швырнул его вверх и вперед. Камень описал вполне классическую, как в школьном учебнике, параболу, глухо стукнулся о голый каменный склон там, где крутизна была уже градусов семьдесят, и скатился вниз.

Тень, вспомнилось Евгению. Да, тени действительно все равно, на какую поверхность ложиться — горизонтальную, бугристую, наклонную или вертикальную. Гравитация тут ни при чем…

— Убедился? — приветствовала Алиса возвратившегося ни с чем исследователя.

— Все-таки не пойму, как же трамваи… — бормотал он. — Я-то проснулся, когда уже… Стоп! — он мысленно в третий раз за короткое время обругал себя за тугодумие. — Ты-то не спала, когда попала в этот мир из того!

— Да.

— И где это было? Где ты оказалась? Здесь? — это явно противоречило ее же словам, что она здесь не бывала…

— Нет, — ответила Алиса, указывая куда-то вниз. — Там. Далеко.

— Так какого дьявола мы сюда лезли?! — взорвался Евгений. — Почему ты не сказала, что мы давно прошли то место?!