— А Кирилл?

— Что Кирилл? — Ростова моментально меняется в лице. На щеках появляется яркий румянец. Взгляд отводит в сторону на витрины магазинов. Я заметила, как они с Лабуковым переглядываются, но каждый задирает нос и проходит мимо, словно между ними ничего не было.

— Вы встречались после… ну…

— Секса? Пф-ф-ф, зачем, Лиза? Раб сделал свое дело, раб может уходить, — она снова прячет покрасневший нос и показывает, что не хочет разговаривать на эту тему.

— Может, он бы тебе помог, — пожимаю плечами.

— Чем? По его части только в трусы к девкам лезть… — Ростова хочет сказать что-то еще и застывает на месте с открытым ртом. — Ты гений, Лиза! — глаза подруги загораются лихорадочным блеском. — Шикарная идея!

— Что? — не успеваю среагировать. Инна со смехом обнимает меня и излучает счастье, словно вдруг выиграла джек-пот. — Не пугай меня, пожалуйста. Что ты опять задумала?

— Мне нужно срочно с ним связаться, — Инна тянет руки к сумке, игнорируя мои вопросы, — сейчас, пока я не передумала.

Ростова истерично посмеивается, отходит в сторону, играет бровями и пугает меня еще больше переменой своего настроения. Я качаю головой, глядя на то, как она активно жестикулирует, разговаривая по телефону, и в конце концов отхожу подальше, чтобы не мешать ей. Мой смартфон молчит. Антон уехал к матери и обещал приехать, как только освободится. Я снова кусаю губы и разглядываю здание, возле которого мы остановились. По телу пролетает озноб, когда вижу вывеску.

В прошлом году здесь состоялась выставка Жанны Павловны. Сердце тут же ускоряет работу. Глаза двигаются дальше. К окнам. Я вся сжимаюсь. Кажется, земля под ногами начинает противно пошатываться. Я вижу маму… Она не одна, а в компании отца Антона. На лице Жанны улыбка. Рассматриваю ее, и перед глазами мутнеет. Все тело сотрясает дрожь. Вспоминаю слова Степана Андреевича и в отчаянии мотаю головой. Нет, я не смогу с ней поговорить. Я с трудом избавилась от воспоминаний с ее участием и не хотела, чтобы прошлое вновь наступило мне на пятки.

— Лиза, подожди! Ты куда так рванула? — Инна догоняет меня на повороте, дергает за рукав и останавливает около пешеходного перехода. — Что случилось? Ты бледная… Что увидела? — Ростова оглядывается назад, а я дергаю ее на себя и тащу вперед, не замечая, что нам сигналят машины. — Ли-и-иза! Объясни в чем дело?! — подруга резко останавливает меня на противоположной стороне улицы.

В ее глазах читается вопрос. Я стискиваю дрожащие пальцы в кулаки и медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Сердце дребезжит, как стекло, по которому ударили. Жанна меня не видела и вряд ли погонится следом. Понимаю это, но все равно смотрю за плечо Ростовой.

— Там Жанна…

— Так и не поговорила с ней? — отрицательно качаю головой и обнимаю себя руками. — Может, пора. Глядишь, отпустит.

— Не знаю… Что она мне скажет? В очередной раз огорошит чем-то?

Снова смотрю на здание, разворачиваюсь и иду дальше. Не хочу находиться к ней близко. Не в том состоянии сейчас пребываю, чтобы вникать в детали ее поступков. Инна топает следом и ворчит под нос разные ругательства. Да, денек испорчен…

— Лиз, а что если… — Ростова не успевает закончить мысль. Рядом с нами останавливается машина. Стекло опускается, и я вижу серьезное лицо старшего Маршала. Переглядываемся с Инной, а тот открывает дверь и выбирается из авто.

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич! — приветствует его Инна, а я ошарашенно наблюдаю за его действиями.

— Здравствуй, Инна, — улыбается скупо ей в ответ и фокусирует придирчивый взгляд на мне. — Мы можем поговорить, Лиза?

Я удивленно открываю рот и пожимаю плечами. Сердечко колотится где-то в районе горла. Что это еще за новости? Неужели хочет поговорить об Антоне и нашей с ним связи? Нервно сглатываю и вгоняю ногти в ладони.

— О твоей матери, — слова Виктора Алексеевича, как ушат холодной воды, обрушиваются на меня. Горло сдавливает тисками. Легкие и вовсе прекращают свою работу.

— Ладно, Лиз, увидимся, — Инна дотрагивается до моего плеча, прощаясь, а отец Антона кивком указывает на машину.

— Я не займу у тебя много времени. Идешь?

Заставляю себя посмотреть на мужчину, который открывает передо мной дверь автомобиля, и киваю. Это просто любопытство. Не больше. Ничего после нашего разговора не изменится.

Находиться с матерью на одной территории становится сложно. Её косые взгляды, усмешки, кривые улыбки и откровенное презрение, которое она источает. Они припирают меня к стенке и медленно давят на легкие, лишая кислорода. Кажется, что в помещении катастрофически не хватает воздуха. Мама душит своим поведением. Меня останавливает лишь понимание того, что ей нужна помощь. Однако с разговором по душам я тяну. После ночи с Лизой меня отпустило. Конкретно так. Впервые за долгое время не было желания вкинуть в себя какой-то ядовитый антидепрессант или колотить грушу до потери пульса. Наоборот, захотелось вдыхать полной грудью свежий воздух и наслаждаться каждым прожитым днем.

Сердце колотилось за ребрами в спокойном ритме, но его подкидывало, когда перед глазами возникала Лиза, её припухшие губы, румянец на щеках, а если воспоминания подкидывали стоны, то можно было на хрен отключиться от реальности. Внутренности жгло желание оказаться рядом с ней и повторить этот вечер. Ярко. Нежно. Пошло. Я уже представлял, что сделаю с Кирьяновой, когда увижу.

Ерзал по сиденью, находясь в пробке. Звонил ей, только ответа не получал. Нервы потихоньку натягивались. Я даже до квартиры ее успел сгонять, но дома своих Милых Ушек не нашел. Тревога подкрадывалась из-за спины, и я решил использовать единственный вариант получения информации — позвонил Лабукову.

— Я сейчас занят, Тох, — проскрипел Кирилл, помимо его сопения слышал чей-то шепот, явно девчачий, — что ты хотел?

— У тебя номер телефона Ростовой есть?

— Не понял, а тебе зачем? — напрягается моментально.

— Лиза не отвечает на звонки. Хотел узнать, может они вместе сейчас.

Замер в ожидании слов Лабука, и тот, как назло, не спешил сотрясать воздух речами. Снова раздался чей-то шепот, а потом я опешил, услышав голос в динамике.

— Антон, Лиза с твоим отцом уехала, — с тяжелым вздохом проголосила Инна в трубку, а я приохерел, и это мягко сказано. — Мы гуляли, и он ее выцепил.

— Ясно, где это было?

— Помнишь, где выставка ее матери проходила в прошлом году?

Забудешь тут…

— Да.

— Вот. Поблизости. Я ушла, у тебя же адекватный отец, — усмехнулся в ответ на ее реплику.

— Спасибо, — сбросил вызов и кинул телефон на соседнее сиденье. Он тут же завибрировал. Лабуков надрывал линию. Вот только у меня желания разговаривать не возникало. Всего триггерило изнутри. Что ему понадобилось от Лизы?

Виктор Алексеевич не показывается на горизонте уже несколько дней. Мать истерила по поводу заявления о разводе, говорила, что не даст согласия, и ему не позволит сойтись с любовницей. Тот, как знал, что происходит, и не появлялся на пороге. По-хорошему мне нужно было ему позвонить по переговорить о лечении матери, но что-то останавливало. Каждая миролюбивая беседа с предком заканчивалась нервным срывом. Меня всего колбасило от его бесхребетности. Хотелось, чтобы он разобрался с тем, что творится в нашей семье уже несколько лет, а не сваливал к левой бабе и не искал там утешения.

Блядь! От злости сжимаю оплетку до хруста. Зачем ему Лиза нужна? Прочухал, что я с ней встречаюсь? Да ну… Ему не настолько интересна моя жизнь. Больше о своей печется. На автомате начинаю кружить по округе вокруг здания, в котором проходила злополучная выставка год назад. Всматривался в витрину каждой кафешки и рестика. Где еще можно разговаривать?!

Время шло, а телефон не подавал признаков жизни. Старался держать себя в руках и не гнать без повода. Не найдя её, остановился около кондитерской и пялился в лобовое стекло. Эмоциями накрывало нещадно. Могла же мне скинуть сообщение… В сердечную мышцу больно колет от осознания. Она мне не доверяет до сих пор… Даже после ночи… Нагоняю до такой степени, что готов лететь на скорости двести километров в час по трассе, чтобы сбросить пар, который валит из ушей.