Марк Захаров, демократ по своим убеждениям, и, как и полагается шестидесятнику, — а он все же шестидесятник, как показал второй этап его творческой биографии, — небезразличен к общественным и социальным процессам действительности. Особенно остро эту свою заинтересованную позицию Захаров продемонстрировал в новом столетии. Его искусство как будто поднялось еще на один уровень. Не случайно в его спектаклях появилась публицистика. Для него спектакль — стал репликой в общественном диалоге, в разговоре о том, что составляет актуальную проблематику не только искусства, но и жизни.

Для поколения режиссеров, к которым принадлежит Марк Захаров, эти сферы никогда не были разделены. Шестидесятники — поколение, которое привыкло мыслить крупными понятиями и категориями. Поэтому им никогда не был присущ художнический эгоцентризм. Они ориентировали себя и свое искусство широко. Адресуя его к большому коллективу людей, составляющих интеллигенцию. Эта широта ориентации и этот альтруизм социального мышления способствовали тому, что пять десятилетий они представляют собой очень сильное художественное поколение.

Они всегда верили в то, что общество может быть устроено разумно и справедливо. И поэтому много сил, энергии тратили на то, чтобы расчистить дорогу, разобраться с недостатками, призвать к каким-то мерам, провозгласить что-то.

Они вступали в насущный и откровенный разговор с властью. Так делал Олег Ефремов. Так делал Марк Захаров, ставя свои спектакли, в которых обсуждались актуальные темы современной и исторической российской жизни.

Еще при президенте Б. Ельцине Марк Захаров, как и другие шестидесятники, обладал реальным общественным весом и авторитетом. Был членом Президентского совета. Ельцин сам часто захаживал в Ленком и проводил с Захаровым задушевные беседы. Об этом Захаров рассказывал на страницах прессы, поскольку был горд этим обстоятельством и ощущал свою нужность. Вообще это чувство — нужности, пожалуй, точнее всего характеризует шестидесятников. Они в искусстве всегда работали так, чтобы от их деятельности была реальная практическая польза для страны.

Но в новом веке в обществе сложилась иная ситуация. И характеризуя ее, еще раз приведем высказывание Марка Захарова: «Наша власть больше не нуждается в диалоге с интеллигенцией. Мостик, который короткое время существовал между нами и ними, лопнул как мыльный пузырь. Иллюзия диалога для меня кончилась».

Искусство изменилось. Перешло из разряда, когда, как свидетельствовал небезызвестный Эдичка, оно являлось «высшим» из всего, «чем можно заниматься на земле», и было религией и школой жизни.

Художественные искания эпохи шестидесятничества не могли не трогать за живое.

Но они — последние, кто поддерживал в обществе социальные, гражданские надежды.

В пафосе шестидесятников уже в 2000-е годы слышались нотки конца. Ухода прекрасной, возможно, великой и, несомненно, нравственной эпохи. Эпохи, породившей крупных и небезразличных художников.