– Α вместо этого… – Дик сжал кулаки и еле удержался, чтоб не сказать правду.

– Что? Что вместо этого? Я купил дом! – Отец взмахнул руками, показывая на стены мастерской. - Я езжу на дорогом экипаже. Нас с матерью приглашают на приемы в лучшие дома…

– И за все это заплачено кровью Эдварда Кавендиша, его жены и его брата. За это заплачено детством Джеймса. Спокойно ли тебе спится, отец? Кошмары не мучают? - тихо спросил Ричард.

– Мне прекрасно спится! – Вильям толкнул сына в грудь. - А ты будешь молчать, неблагодарный щенок. Ты будешь молчать. Εсли хочешь по-прежнему быть барристером. Или ты думаешь, что позор твоего отца позволит тебе вести прежнюю жизнь? От тебя все отвернутся. Включая Джеймса Сеймурского, с которым, как говорят,ты очень дружен. Ну что, хватит тебе глупости явиться к нему и сказать: «Джеймс, мой отец убил твоих родителей, дядю и сестру. Мне очень жаль»? Иди. Скажи ему это,только помни – граф Сеймурcкий промахиваться не умеет.

– А знаешь… я не буду ничего ему говорить. - Голос Ричарда по-прежнему звучал очень тихo. - Джеймс все знает. Ты помнишь инспектора, который вел то дело? Инспектор Стрикленд. Он ушел из полиции. Его нанял Джеймс. Как ты думаешь, он уже докопался до правды? Могу тебя заверить, что да. И, помяни мое слово, скоро все твои достижения доведут тебя до Гримсби, а потом и до петли. За убийство графа Сеймурского, его жены, брата и... дочери. Я уже ничего не потеряю. Ты уже лишил меня всего, отец. От меня уже все отвернулись…

Тяжело дыша, Вильям смотрел на сына.

– Граф Сеймурский знает? Ты уверен в этом? – спросил он встревоженно.

– Да.

– И ты считаешь, у него достаточно доказательств?

– Теперь тебе страшно. – Дик был странно спокоен, словно происходящее его совсем не касалось. - Только пугает тебя не кровь на твоих руках. Вот в чем беда. Я ухожу, отец. Считай, что твой сын спит вечным сном рядом с твоей дочерью. Мне не нужны твои деньги. Я не возьму ни феннинга из наследства. Прощай.

Ричард покинул мастерскую отца, не испытывая уверенности, увидит ли его еще раз. Но теперь это казалось совсем неважным. Человек, которого считали отцом Ричарда Кавендиша, на деле был для него чужаком.

Колин с вещами уже ждал хозяина у порога. Верному камердинеру не требовалось ничего объяснять.

***

Просидев три часа в ожидании поезда, вернулись в Ландерин.

А потом… Колин собрался. Приготовил завтрак. Попрощался и ушел.

С его уходом в квартире стало совсем тихо и пусто.

Ричард почитал газету. Послонялся по комнатам. Открыл бутылку, которую строители замуровали в кирпичную кладку, и долго слушал «вой призрака», благодаря которoму жилье обходилось ему вдвое дешевле другого такого же.

Колин ушел. Это не укладывалось в голове. Дик уже не представлял своей жизни без человека, ставшего для него не только слугой, но и другом. Почти старшим братом. Колин всегда был рядом, чтобы мудрым советом удержать от поспешных поступков, предупредить об ошибках, помочь справиться с проблемами.

А теперь он ушел.

К Джеймсу. В чем-то это было даже справедливо, но...

Жизнь рушилась как карточный домик. Даже не рушилась. Ее попросту снесло в одночасье.

Колин. Джеймс. Франческа… Возможно, карьера. Нельзя быть барристером, являясь сыном убийцы.

Все достижения Ричарда превратились в пыль. Но это меньшее из зол.

Франческа. Джеймс. Колин…

Одевшись, Дик направился к сэру Артуру. Ему нужно было поговорить с дядей.

Знакомый дом пах выпечкой, цветами и чистотой. Комнаты, не менявшиеся десятилетиями, преобразились. И дядя выглядел так, словно помолодел лет на десять, а то и на пятнадцать. Он радушно приветствовал племянника и повел его завтракать.

Франческа Тальбот, а ныне уҗе леди Грей,из милой, но слегка неуверенной в себе девушки превратилась как по щелчку пальцев в добродетельную супругу. Она радостно принялась командовать слугами, устраивая дорогого гостя, потом начала расспрашивать Ричарда о его делах…

Но, оказавшись в центре этого внимания, Дик вдруг еще сильнее почувствовал пустоту вокpуг себя. И здесь, в этом доме, он тоже стал лишним. Не потому, что пропустил свадьбу. Не потому, что долго отсутствовал. Просто счастье сэра Артура и его молодой супруги принадлежало только им двоим. Все прочие были здесь чужаками.

Дядя пригласил племянника на разговор в курительную комнату, по-видимому, отказавшись от cтарой привычки наслаждаться сигарами в гостиной, но Ричард извинился и сказал, что торопится. Ему было слишком тяжело здесь оставаться.

Проблуждав по городу до самой полуночи, Дик заглянул в «Малыша Билли». Он хотел выпить. Быть может, поговорить с охранником – необразованным, но по-житейски мудрым, чье имя дало название этому подпольному клубу. Но знакомое место встретило его пустыми провалами окон и запахом гари. Проходивший мимо пьяница сказал, что «Малыш» два месяца назад сгорел.

Ричард вернулся домой. Умылся и лег спать.

Проснувшись глубоко за полдень, он принял единственно верное решение. Позавтракав в кафе, направился в Сент-Клер, где находилcя особняк Джеймса.

Белые дорожки, засыпанные мелкой галькой. Недвижимые хлопья тумана, словно повисшие в безвременье. Оглушительная, потусторонняя тишина. Старый платан с раскидистыми голыми ветвями. Пустой фонтан.

Здесь не чувствовалось жизни. Здесь пахло смертью и вечным покоем.

Но Ричард шел вперед. Он знал, что там, за дверью, в этом одиноком неприветливом доме есть маленькая уютная гостиная, в которой Джеймс часто сидит у горящего камина, читая газеты и книги. А иногда он протягивает руки к огню и греет вечно холодные пальцы. Эта гостиная была полна памяти о врагах, ставших друзьями, о времени… которое не вернется.

Дик шел сюда, чтобы поговорить с пока еще другом.

Дверь открыл... Колин.

Поздоровавшись, взял пальто, цилиндр, перчатки.

Других слуг не было видно,и Ричард вспомнил, что Джеймс рассчитал их, когда уехал из Ландерина.

Граф сидел в своем кресле, закутавшись в плед. Пил крепкий чай с печеньем. Увидев Ричарда, он не стал вставать, а просто кивнул и продолжил смотреть на огонь. Потоптавшись немного, Дик уселся в кресло напротив.

– Нам нужно поговорить.

Колин тотчас вышел из комнаты, тихо прикрыв за сoбою дверь.

– Джеймс. – Дик опустил глаза. - Ты ведь уже знаешь…

– Знаю что? - Голос Джеймса разорвал тишину звонким ударом пастушьего хлыста.

– Кто виновен в гибели твоих родителей и дяди.

– Твой отец. - Наверное, так могла бы произносить слова статуя или механическая кукла. В голосе Джеймса не было жизни. Он не злился, не печалился, не был в ярости – он просто ответил на вопрос.

– Я пришел, чтобы поговорить с тобой об этом.

– О чем – об этом? О том, каким образом Вильям Кавендиш убил всю мою семью? О том, зачем он это сделал?

– Джеймс… мне очень жаль.

– Если бы твои сожаления могли что-то изменить… Но увы. Сожаления не вернут мне родителей, не вернут жизнь, которую отнял твой отец!

– Я хотел бы искупить его вину. Но как это сделать?

– Просто исчезни из моей жизни. И никогда не появляйся. Забудь дорогу в мой дом. Забудь о моей сестре. Помолвка расторгнута.

– Это ее желание? – не выдержал Ричард.

– Это мое решение. Ты никогда больше не увидишь Франческу!

– Я хотел бы поговорить с ней…

– Нет!

Чашка с чаем полетела на пол и разлетелась на осколки, оставив безобразное мокрое пятно на ковре.

– Даже думать о ней не смей… сын убийцы! Мой долг – призвать Вильяма Кавендиша к суду. За убийство семьи графа Сеймурского. И я с большим удовольствием пойду смотреть на то, как вздернут твоего отца. При других обстоятельствах я вызвал бы его на дуэль. Но не мне, потомку Томаса Кавендиша, марать руки о какого-то лавочника. Его участь – болтаться в петле, а твоя – жить с этим позором. – Лицо Джеймса исказилось от ненависти.

Дик молчал. Ему нечего было сказать.

В дверь постучали. В гостиную заглянул Колин.