Офелия кивнула.
– Ты в городе уже несколько месяцев, – продолжал Деметрий. – Ты училась в Академии, постигала тайны магии, разучивала песни, даже неоднократно пыталась самостоятельно провести душу через мрак в мир мёртвых. Твои силы впечатляют. Однако по непонятным причинам, несмотря на все усилия, ты не можешь использовать свои способности в полной мере. Заклинания работают плохо, и тебе так ни разу и не удалось безопасно переправить душу через мрак. Напротив. Однажды ты потеряла несколько душ, которые должна была сопровождать. В другой раз заманила на грань жизни и смерти совсем не того человека. – Он ненадолго замолчал. – Но вот недавно произошло нечто ещё более страшное, чем все твои предыдущие проступки. Поведай же нам самостоятельно, по какой причине ты вновь оказалась сегодня здесь.
Офелия знала, что её об этом попросят. Она ждала этого. В конце концов, ей и до этого уже приходилось объясняться перед Чёрным Кругом. Она всегда всё тщательно обдумывала, но сейчас вдруг забыла все красивые слова и выражения.
– Что ж… Я получила ваше письмо, – начала она, хотя все и так это знали, и Офелия это понимала. – И я прибыла так быстро, как только могла, просто…
– Просто Тиберий довольно тяжёлый, – неожиданно перебил её Арион. – А потом тебя задержала Дороти. Ты же это хотела сказать?
Офелия чуть приподняла плечи.
– Честно говоря, нет, – пробормотала она. – Хотя это правда.
Арион тихо улыбнулся, и Офелию посетила догадка, что он, возможно, всё-таки заметил её столкновение с гоблином в городе.
– Наша Дороти ненавидит всё, что связано с нагорьем, – бросил Космо. – Когда-то ей разбил сердце некий тёмный эльф родом как раз оттуда. Так что ты здесь не виновата.
Элейн оглядела Офелию с головы до ног.
– Я бы не была так уверена. Неужели тебе не пришло в голову, что на такое важное заседание нужно одеться подобающе?
– Я подумала, что будет не слишком подобающе являться сюда с обожжённой кожей, – парировала Офелия. – Я пока не научилась защищаться от дождя при помощи магии.
Арион бросил на Элейн холодный взгляд.
– Должен ли я напомнить тебе, как ты когда-то боялась снега, любовь моя? Напомнить, как ты в панике пряталась, чтобы ни одна крохотная снежинка случайно на нос не попала?
Элейн обиженно скривила лицо.
– По крайней мере, резиновые сапоги я не носила.
– Их просто в то время ещё не было, – заметила Амира. – А то бы ты и их надела.
– Я что-то запутался – мы что, теперь одежду обсуждаем? – прогремел Силенос. – Что ж, давайте тогда и я свою лепту внесу. Вы этого, конечно, не видите, но я сейчас – в старых войлочных тапочках своей экономки. Они очень уродливые, но та-а-а-акие тёплые… – Он блаженно вздохнул.
Но тут Деметрий выпустил на пол ещё одну искру, которая с треском озарила комнату.
– Речь не об одежде. И не так уж важно, в чём Офелия явилась на наше заседание, – строго сказал он. – Напоминаю, что собрались мы здесь для того, чтобы определить её дальнейшую судьбу в связи с недавними событиями во мраке. – С этими словами он снова повернулся к Офелии: – Пора тебе наконец объясниться. Расскажи нам, что произошло, мы внимательно тебя слушаем.
В этот момент Офелии больше всего хотелось просто раствориться в воздухе.
– Итак, – начала она, опустив глаза в пол, чтобы не видеть неодобрение на лицах старейшин. – Я отправилась во мрак, чтобы отвести душу Морин Джонсон в мир мёртвых.
– Ах, Морин Джонсон, – пробормотала Ника. – Семьдесят семь лет, жила одна на окраине города, враждовала с соседями, до безумия обожала горшечные растения и давала им самые нелепые имена, а также часто напевала народные песенки.
– Верно, – подтвердила Офелия. – А ещё у неё было слабое сердце. Однажды, когда я встретила её в городе, мне вдруг стало очень холодно – это был знак, что дни её сочтены. И вскоре она действительно уснула среди своих растений и уже не проснулась. Я тут же нырнула во мрак и начала петь.
– Что же ты пела? – заинтересованно спросила Элейн.
– «Широка вода», – ответила Офелия. – Морин её часто напевала. Она узнала свою любимую песню и пошла на мой голос. Она видела всё так же, как и при жизни, только немного размыто. Сначала она с восторгом слушала меня, а потом заметила свои полупрозрачные руки и поняла, что с ней случилось. Она начала плакать. Она не хотела уходить. Я попыталась успокоить её с помощью волшебной пыльцы, хотя обычно мы используем её для детей, но она очень красиво блестит, вот я и подумала…
Силенос кивнул.
– Эта пыльца не просто блестит, – мрачно прогремел он. – На живых людях её становится видно, поскольку состоит она из их снов.
Каждое его слово ложилось на плечи Офелии тяжёлым грузом, и она едва заметно кивнула.
– Пыльца действительно успокоила Морин. И она была уже согласна пойти со мной в мир мёртвых, но тут ей захотелось в последний раз посмотреть на свой дом и растения. Шагнуть сразу во мрак она не решалась, и это понятно – нам ли не знать, какая там темень… Что же мне оставалось делать?
– Сказать «нет», – сурово заметила Ника. – Но мы уже знаем, что ты этого не сделала.
– Я не могла отказать Морин в её последнем желании, – пробормотала Офелия. – И позволила ей на минутку выглянуть из мрака. Сначала она просто любовалась своими растениями. А потом вдруг заметила своих соседей, с которыми при жизни вечно ругалась. Я почувствовала недоброе, хотела увести её обратно во мрак, но не успела. Я ничего не успела бы сделать. Через стену дома соседей она проникла прямо в их гостиную и пролетела мимо них, вся в блестящей пыльце, громко распевая «Широка вода».
Космо закашлялся, пытаясь скрыть смешок.
– Так-так, – проговорил он и снова откашлялся, когда Деметрий с неодобрением посмотрел на него. – И что же было потом?
– Соседи чуть с ума не сошли от страха, – продолжала Офелия. – Должно быть, они решили, что это сверкающий призрак. В панике они выбежали из дома, но Морин преследовала их и в саду и не отставала, пока наконец не появилась Амира, которая сопроводила её обратно во мрак. Морин больше не сопротивлялась и спокойно отправилась в мир мёртвых. Кажется, она даже улыбалась при этом.
– Да, а ещё она пела, – вздохнула Амира. – И как она пела!..
Офелия уставилась на руны у своих ног.
– В газетах напечатали эту невероятную историю. Несколько дней подряд соседей Морин осаждали репортёры. Её дом тоже тщательно исследовали. Там даже охотники за привидениями заявились и бродили по городу со своими странными устройствами. Настоящий хаос.
– Вот именно, что хаос, – проворчала Элейн. – Они ночевали на кладбище, а бедным призракам поспать так и не удалось. Ещё и эти человеческие карманные фонарики… Тут у кого угодно терпение лопнет. К счастью, люди быстро охладели к этой затее и вскоре уехали.
– Я не хотела, чтобы так случилось. – Офелия тихо поклонилась. – И я сожалею, что всё так далеко зашло. Пожалуй, это всё, что я могу сказать.
– О нет, это не всё, – заметил Деметрий. – Мы поговорили с твоими преподавателями.
Офелия в последний момент смогла удержаться от того, чтобы не закатить глаза. Только этого не хватало. Она и так знала, что учителя о ней думают. Пение не особо блестящее, заклинания слабые. Они никогда не упускали возможности унизить Офелию, и она стиснула зубы, когда в голове снова зазвучал их ядовитый смех.
– Они говорят, что ты очень старательная ученица, если говорить об основных предметах, – продолжал Деметрий. – И в моих глазах именно это самое главное, даже если они видят это как-то иначе. Но проблема даже не в том, что ты неправильно произносишь заклинания или забываешь слова песен. Твои учителя считают, что ты боишься темноты. Это правда?
Офелия так сильно наступила на руну, что не удивилась бы, если бы та вдруг вспыхнула.
– Я боюсь затеряться во мраке, – потупив глаза, ответила она. На мгновение ей показалось, что она снова слышит голос Мино. Нет, не просто голос – отчаянный крик, когда он понял, что ему не спастись. Мрак. И тогда, стоя с Морин Джонсон, она чувствовала тот же страх, что и почившая старушка.
