Вдалеке я мог слышать, как кто-то говорит вдалеке. Это был глухой, отдаленный звук.

— Блейк. — Мое тело затряслось, и я понял, что кто-то пытался меня разбудить. — Блейк. — Голос зазвучал громче, настойчивее. Еще одно встряхивание. — Черт возьми, Блейк, очнись! — Чья-то рука шлепнула меня по щеке. Я открыл один глаз и обнаружил Табиту, стоящую рядом с моей кроватью.

Свет был ослепляющим. Я закрыл глаза.

— Что с тобой не так? — Она рывком выдвинула ящик моего прикроватного столика. — Ты снова употреблял!

— Убирайся. — Это был едва слышный шепот.

Она продолжала кричать. Крошечные уколы ножа в мой череп, ее голос был раздражающе болезненным.

— Убирайся! — закричал я.

Через некоторое время дверь хлопнула, и я снова заснул.

Я снова появился только в пятницу. Выходные мало чем отличались. Люциан наконец-то собирался домой на выходные, не то чтобы это имело для меня какое-то значение.

Каинов Огонь действовал лучше, когда его разбавляли водой. Я смешал воду с белым порошком. Составные части были отмерены до совершенства, получилась молочно-белая жидкость. Я наполнил им шприц и ввел иглу в свой кровоток.

Меньше чем через минуту я почувствовал, как мой разум затуманился. Меньше чем через час я либо буду в нокауте, либо не вспомню, что меня вырубило.

Если это был единственный способ избежать тьмы, тогда я буду делать это каждый божий день, если придется. Наркота не заманит меня. Я скорее умру, чем стану ее пленником.

— 34~

Чья-то рука сильно ударила меня по лицу.

Табита, я хрустнул зубами.

Но я не мог открыть глаза. Я был слаб. Слишком слаб. Мне не нравилось это чувство. Я не должен. Я не хотел умирать.

Я сам себя сглазил.

Затем пальцы приоткрыли мои веки, и ярко засиял свет. Я мог слышать голоса, но так далеко. Как будто я лежал в ванне с водой.

Руки подняли меня. Я почувствовал спиной холод пола. Воду на лице.

Я по-прежнему никак не реагировал.

Это было плохо. Очень плохо.

Я не знал, день сейчас или ночь. Сколько дней прошло? Что происходило вокруг меня? Это не было чем-то новым. Я уже проходил через это пару раз, но никогда не было так плохо.

— Блейк, — завыл пронзительный голос. Я почувствовал что-то внутри себя. Это было трогательно, вызывая у меня тошноту. Затем мое тело ожило, и меня вырвало. Сильно.

***

— Блейк. — Мастер Лонгвей был полон разочарования. Мы находились в его роскошно обставленном кабинете, окруженные гобеленами и торжественностью положения директора.

Я не хотел смотреть на него. Он не понимал. Он не поймет; он был Металлическим. Им не нужен кто-то, кто поможет им оставаться хорошими. Ни побои, ни наркотики, ничего.

— Люциан сказал, что это был не первый раз, когда у тебя была передозировка запрещенных препаратов.

— У Люциана длинный язык, — пробормотал я.

— Если бы Люциан не пришел за помощью, ты был бы сейчас мертв. Ты хочешь быть мертвым?

Я не ответил.

— Что мне с тобой делать, Блейк? Я должен сообщить об этом.

Сообщить об этом. Они запрут меня. Отец уже угрожал. Это было единственное, чего боялся зверь. Не иметь возможности быть в небе, чувствовать ветер. Мое зрение затуманилось. Слеза скатилась по щеке.

— Поговори со мной. Я хочу помочь, но не смогу, если ты не откроешься.

— Я не могу, — сказал я, вытер щеку тыльной стороной ладони и скрестил руки на груди.

— Ты хочешь быть запертым, Блейк? Ради своей собственной безопасности?

— Нет, — прорычал я. — Я возьму себя в руки. Пожалуйста, не сообщайте обо мне.

Он кивнул. Немного поразмыслил, а затем снова кивнул.

— Прекрасно, но мне понадобится твое сотрудничество. Ты должен вернуть мое доверие и прекратить использовать Каинов Огонь. Это вещество убивает драконов. В следующий раз, когда я поймаю тебя с ним, я сам запру тебя и выброшу ключ. Понимаешь?

Я кивнул.

— Тетя хочет с тобой поговорить. — Он махнул рукой, чтобы я уходил.

Я встал и вышел из его кабинета.

Мастер Лонгвей — это одно, но моя тетя — совсем другое. Она была близнецом моей матери.

***

Сказать, что Констанс кричала, было преуменьшением. Я никогда не видел, чтобы она теряла самообладание. Она всегда была такой собранной, всегда справлялась с ситуациями с самообладанием и изяществом. Это было то, с чем она изо всех сил пыталась справиться.

Я позволил ей выкинуть это из головы. Когда она закончила, она действительно выглядела усталой.

— В течение следующих трех месяцев ты будешь приходить и сдавать тест на наркотики каждое божье утро, — сказала она. — Я ясно выразилась? В противном случае я расскажу твоему отцу, Блейк, и позволю Роберту разобраться с тобой.

Я фыркнул.

— Ты позволишь им запереть меня, Констанс?

— Если это спасет тебе жизнь, тогда да! — закричала она. — Увидимся завтра утром в семь.

Я оттолкнулся от стула; он откатился назад. Может быть, он и упал, но мне было все равно.

Блядь. Как, черт возьми, мне теперь приручать этого зверя? Эти идиоты понятия не имели, какого хрена они только что обрушили на меня.

***

Ирен была последним человеком, с которым мне приходилось иметь дело. Она плакала и бушевала. Она потребовала знать, было ли ее больше недостаточно.

— Я не хочу, чтобы ты умер, Блейк, но мне нужно, чтобы ты боролся, — молила она. — Мы следили за Каиновым Огнем. Что случилось?

— У меня было больше.

— Черт возьми, Блейк. Где ты его взял?

— Ты знаешь, где.

— Я думала, ты завязал с боями. Это только быстрее подтолкнет тебя к краю пропасти. Чего ты в этом не понимаешь?

— Мне жаль, ладно? Я борюсь. Я… — Мое зрение снова затуманилось.

— Это из-за темноты, не так ли?

Я кивнул.

— Я больше ничего не вижу. Даже мельком не вижу.

Я ненавидел это, потому что знал, что это была не просто темнота, это была она.

— Я буду стараться еще больше, — тупо пообещал я.

— Лучше бы так оно и было. Я не собираюсь терять тебя.

Она поцеловала меня в губы. Я просто хотел большего.

В течение следующих двух месяцев моя жизнь была сущим адом. Констанс сдержала свое слово. Она ждала меня в своем офисе в семь каждое утро. Там она колола мне палец и проверяла мою кровь на наркотики.

Конечно, первые несколько недель в моем организме еще оставалось немного, но количество нанограммов на миллилитр становилось все меньше и меньше. Я, с другой стороны, становился все безумнее и безумнее по мере того, как зверь становился беспокойным.

Я ненавидел всех. Люциана за то, что он делал то, что у него получалось лучше всего. Мастера Лонгвея за то, что угрожал мне советом. Тетю за то, что угрожала мне отцом. Ирен за то, что слишком сильно заботилась.

Мне больше не было дела ни до кого из них. Мне даже было все равно, какой сегодня день. Затем мастер Лонгвей назвал мое имя по внутренней связи вместе с парой других.

Я хмыкнул. Хотя у меня не было настроения идти к нему в офис, я был обязан. Он имел это в виду, когда сказал, что я должен вернуть его доверие.

На самом деле, он заставил меня убирать беспорядок. Сначала мне пришлось привести в порядок библиотеку, что было чрезвычайно скучно, за исключением тех случаев, когда Табита немного снимала напряжение. Потом мне пришлось отремонтировать одну башню за школой. Она была старой и скреплялась термитами. Я должен был укрепить ее. Тяжелый труд был тем, что могло сохранить мне рассудок, по крайней мере, так думали мастер Лонгвей и моя тетя.

Когда я добрался туда, то нашел Ченга, Арианну и Люциана перед офисом.

— Серьезно? — Арианна посмотрела на Люциана, не впечатленная. Ее руки были сложены перед собой. — Ты знаешь, что в конце концов ей будет только больно, Люциан.

— Посмотрим, — сказал он.

О чем, черт возьми, они говорили?