Дальше повествование младшенькой свернуло на пересказ сплетен об этом самом Ардоре — в интернете, оказывается, имелись форумы фанатов, собиравших на эту тему сведения и строивших версии о личности знаменитого, но скрывающего свое лицо новуса.

Из чего я окончательно убедился, что речь все же шла о людях. То есть, новусы — это люди. Но не обычные, а какие-то… по описанию, на полубогов похожие. И я их ненавидел. Почему-то. Что ж, врагов я умею выбирать, нечего сказать. Нет бы там вахтера какого-нибудь ненавидеть! Зачем! Есть же суперлюди, давай их!

Под мерный шепот девочки, я смотрел в окно и удивлялся Москве. Ночью город был таким безлюдным, словно бы оставленным людьми, сейчас же выглядел совершенно обычно. Только вот эти странные разрушения и бросались в глаза. А так — ничего вызывающего удивления. Ездили по дорогам машины, застревая в пробках, мы, кстати, тоже в одной минут десять простояли. Спешили по своим делам люди. На домах пестрели вывески, приглашающие людей за покупками или на чашку кофе.

Неожиданно, перед моими глазами словно бы возникла другая картинка. Я будто увидел, как поверх этой Москвы накладывается другая, из моей памяти. И понял, что знал эту улицу. И здание вот это, покрытое зеркальным стеклом, тоже знал. Даже ходил мимо него довольно часто, и проезжал на машине.

Дежавю? Воспоминания Дениса или мои, настоящие? Кто бы еще подсказал! Но в любом случае, я счел это добрым знаком. И в таком благодушном настроении доехал до дома.

Признаться, после всех этих новусов, аристократов, дворян и императоров, жилище рода Пичуга представлялось мне этаким особняком, причем, обязательно стоящим посреди старого парка. В действительности, машина высадила нас возле одного из трех подъездов многоквартирного дома явно старой постройки. Чувствовалось в нем, что это не новодел, и стенам здания минимум сотня лет. Пять этажей, основательность во всем, начиная от высоких потолков и больших окон, заканчивая благородной лепниной.

Но — многоквартирник. Это неожиданно.

За дверью подъезда оказалась просторная площадка, от которой можно было попасть к лифтам или пройти к лестнице. А еще там сидел в небольшой стеклянной будке бородатый дядька лет шестидесяти. Память, явно издеваясь, выдала слово «консьерж», но не стало пояснять, что оно значит.

Бородач поздоровался с нами со всеми, мать Дениса и девочки ответили ему приветливыми кивками, я же выдавил сдавленное «зрасте».

Квартира была на пятом, последнем этаже. Лифт, отделанный внутри деревом и медью, поскрипывая донес нас туда. На лестничной площадке имелось только две двери — налево и направо. Анна Алексеевна отперла дверь с номером 10, правую. Что ж, добро пожаловать домой… хм… Денис.

Уже внутри я пересмотрел свое отношение к жилищу «своей семьи». Пять больших комнат — четыре спальни и одна здоровенная гостиная. Кухня, на которой можно на самокате кататься — не знаю, кому бы это понадобилось, но, кажется, я прежний так выражался раньше. Просторные коридоры, а не зажатые проходы, которые я помнил. В общем, довольно неплохо.

Но более детальный осмотр выявил признаки некогда существующего в доме достатка, который к настоящему времени уходил. Об этом свидетельствовали немного оббитые ножки у стульев на кухне, не выгоревшие места на обоях в гостиной, где раньше явно висели картины, отсутствующая мебель из дорогих даже на вид гарнитуров.

Уж не знаю, с чего это я, лишенный памяти, вдруг заделался таким наблюдательным, но вот так. Или это настолько бросалось в глаза — что семья переживала не лучшие времена. И чтобы поддерживать прежний уровень жизни, была вынуждена продавать вещи.

В общем, зарубку я себе сделал, но пока отложил это в дальний угол. Были более насущные проблемы. Для начала попытаться разобраться с голосом у себя в голове. А то скоро сам себя уже психом считать начну. А уж потом с остальным.

— Денис, ты голодный? — спросила Анна Алексеевна.

— Нет, мама, спасибо. — на автомате ответил я. — А где моя комната? Я хотел бы побыть немного один. Может быть, в знакомом месте мне удасться что-то вспомнить…

У женщины моментально слезами затянуло глаза — матерям всегда тяжело слышать о болезни ребенка, даже, если они такие здоровые лоси, как Денис. Но, сдержавшись, она молча взяла меня под руку и проводила до одной из дверей.

— Здесь, сынок. — тихо произнесла она. — Если что-то понадобится…

— Мама, не беспокойся. Врач сказал, что это скоро пройдет. — на самом деле доктор ничего такого не говорил, он вообще меня нонсенсом обозвал, но мне захотелось как-то утешить эту красивую женщину.

— Конечно. Пойду что-нибудь приготовлю. — отрывисто кивнула она, и высоко задрав подбородок, пошла на кухню.

Девочки тоже проявили чудеса тактичности, даже мелкая не стала лезть под руку. Так что вскоре, закрыв за собой дверь, я остался один. И не тратя времени на осмотр жилища того, в чьем теле я находился, потребовал:

«Ну, мы теперь одни! Рассказывай!»

Больше всего я опасался, что она не ответит. Странно, да? Сперва боялся того, что схожу с ума, а теперь вдруг испугался. Но на самом деле все просто. Если это не шиза, не голоса в моей голове, порожденные травмой, значит — источник информации. А она мне сейчас ох как была нужна. На одной амнезии я далеко не уеду.

«А можно как-то повежливее?» — отозвалась она, и я облегченно выдохнул.

«А можно не ходить вокруг да около? Я, блин, не помню ни кто я, ни откуда тут появился — вообще ничего! А ты троллишь меня, но ничего не говоришь! Кто ты такая?»

«Кто я или кто ты? Милый, ты уж определись!»

«Так!» — мысленно рявкнул я.

«Все-все-все! Нервные все какие? Я просто пыталась тебя немного взбодрить! Ну, знаешь, анекдоты, юмор в трудных ситуациях. Человеческая культура довольно высоко оценивает подобные эмоциональные посылы».

«Кто ты такая!»

Я уже в голос был готов заорать на призрака в своей голове, до того она меня допекла. То молчит, словно каждое слово ей дается невероятно тяжело, то вот так, как сейчас — петросянит. Кстати, что это значит? Второй раз уже в голове всплывает…

«Комик такой был…»

«Я не об этом тебя спрашивал!»

«А мне показалось об этом… Ой, ладно! Грустно с тобой все, Лях, раньше ты был куда более интересным собеседником».

Лях. Внутри сразу же что-то дрогнуло, какое-то узнавание, которого не было, когда меня впервые обозвали Денисом. Это… я? Мое имя? Какое странное. Не русское, точно. Я же говорю на русском, нахожусь в Москве, значит это точно Россия. Хм, а до этого я как-то об этом и не задумывался. Но знал? Или только что понял? Боже, как же тяжко быть мной таким!

Так, ладно. Успокоится. Просто принимаем, без оценки. Я русский, нахожусь в России. Москва — столица нашей родины. А зовут меня Лях. Хорошо.

«А ты кто?»

«Кукла. — тут же отозвался голосок. — Вообще-то, я предпочитаю человеческое имя Аня, но мы с тобой уже давно пришли к тому, что переучить такого упрямого и черствого типа не удасться. Так что — Кукла. И, кстати, заметь, Лях, я не пользуюсь твоим бедственным положением, чтобы продавить свои интересы. А могла бы. Но у нас с тобой партнерские отношения, и я это ценю».

От этой длинной речи я буквально оглох. Голос в моей голове — эта Кукла-Аня — она, получается, личность? Полноценная девушка со своим характером и загонами. Это, блин, как⁈ Как она залезла ко мне в башку⁈

«Слушай, милый, тут надо с начала рассказывать. Прямо вот с самого-самого. Иначе ты не поймешь ничего. Тебя, судя по всему, перенос почти обнулил, а все остатки сил мы вкинули в воскрешение этого парня, которого, как ты очень правильно сделал вывод, убили. Я бы, строго говоря, предпочла более вменяемого реципиента, и выбор, надо заметить имелся! Но ты же рогом уперся — я не буду никого убивать! И что? Что мы имеем по итогу?»

«Мы женаты?»

«Что, прости?»

«Я спросил тебя, Кукла, мы женаты? Если, да, то как давно? Просто, судя по тому, как ты профессионально выносишь мозг, лет тридцать уже!»