— Разве Манхэттена недостаточно? — Лука свирепо смотрит на него. — Если ты нацелился на меня и моих близких, то я предполагаю, что ты смотришь и на мои территории тоже. Так ты попытаешься захватить Бостон после этого? Амбициозно, для одного мужчины.

— Я положил глаз на весь Северо-восток, — говорит Алексей с холодной улыбкой, глядя на Луку. — От Ньюпорта до Балтимора. Так что да, мистер Романо, я намерен захватить Бостон, когда закончу оставлять свой след на Манхэттене.

— Действительно амбициозно. — Я смотрю на него холодно. — Жаль, что ты не сосредоточился на том, чтобы стать лучшим бригадиром. Ты мог бы быть более доволен своими наградами…

— Заткнись. — Алексей насмехается надо мной. — И пошевеливайся. Мы закончим эту дискуссию в более удобном месте. — Он жестом указывает на гостиную, когда мужчины над нами спускаются по лестнице, ведя за собой Катерину, Софию, Елену, Анику и Ану.

Он кивает головой в сторону меня, Луки, Левина и Лиама, бросая взгляд на мужчин рядом с ним.

— Разоружите их.

11

ВИКТОР

Я скриплю зубами, когда мужчины шагают вперед, из-под балаклав и тактического снаряжения на них видны только их глаза. Они грубо хватают всех нас, и все во мне кричит дать отпор. Я вижу, как лицо Левина становится жестким, его мышцы напрягаются, когда он смотрит на меня с выражением, которое ясно говорит: "что ты хочешь, чтобы я сделал, босс?"

Я хочу, чтобы он дал отпор. Я хочу дать отпор. Я не хочу, чтобы эти сукины дети прикасались ко мне или к любому другому мужчине или женщине в моем доме. Я хочу разорвать Алексея в клочья, содрать с него кожу до костей, пока я буду наблюдать за последствиями того, как он посмел переступить порог моего дома и позволил своим людям прикасаться к моей жене и детям. Но драка будет означать увечья или смерть для женщин и детей, за которых я несу ответственность. И эта мысль обрушивается на меня, как тонна кирпичей, голос Катерины эхом отдается в моей голове.

Ты был ответственен за них в тот момент, когда привез их сюда. Это твоя вина…

Моя вина. Моя вина. Пронзительный крик заставляет мою голову повернуться, и я вижу, как другой из людей Алексея грубо тащит Сашу вниз по лестнице.

— Прости! — Выдыхает она, увидев меня, ее лицо бледнеет, когда она замечает мужчину, держащего Елену. — Я пыталась остановить его, мне так жаль, он забрал ее, и я не смогла…

Я не совсем уверен, почему из всего этого для меня наконец-то прояснилось именно это, все, что сказала мне Катерина, но вид Саши, избитой за попытку спасти мою дочь, расставляет некоторые окончательные точки на свои места. Я чувствую волну холодной, болезненной вины, на которую раньше испытывал лишь намеки, как будто наконец-то был разрушен какой-то барьер в моем разуме и в моей душе.

Эта девушка, которую я похитил, держал на складе для продажи, эта девушка, у которой украл девственность один из моих людей, эта девушка, которой затем дали место в моем доме или могли выставить на улицу по ее собственному желанию, рисковала собой, чтобы спасти мою дочь. И все, что это принесло ей, было еще большей болью.

В руках Алексея ей тоже не станет лучше.

Я смотрю на Катерину и вижу те же мысли на ее лице. Ее глаза встречаются с моими, и в них печальная покорность судьбе. Она больше не сопротивляется, просто стоит там, мужская рука обхватила ее за горло, пока она смотрит, как Сашу тащат вниз по лестнице.

Мне очень жаль, хочу сказать я. Я понимаю. Но уже слишком поздно.

— Саша — кричит Макс, его лицо бледнеет, когда он извивается в руках держащего его мужчины, но все, что он получает, это удар кулаком в челюсть, его голова поворачивается, и глубокий стон срывается с его губ, когда он наклоняется вперед. Люди Алексея подталкивают нас к гостиной, женщины и дети позади нас. Там уже больше его людей, Ольга и другой персонал сбились в кучу в окружении солдат.

— Отведите их туда. — Алексей указывает в сторону комнаты. — Всех женщин и детей. Я хочу, чтобы их мужчины увидели их. Постройте людей в шеренгу. — Он дергает головой, и его солдаты начинают расталкивать нас по местам, выстраивая в шеренгу перед одним из диванов. Левин рядом со мной, Лука, Лиам и Макс, который слегка пошатывается, изо рта у него течет кровь.

Катерина снова начинает драться, когда один из мужчин роняет Ану, как мешок с картошкой, на пол, оставляя ее там грудой, пока она стонет.

— Что, черт возьми, с ней не так? — Спрашивает Алексей, прищурив глаза.

— Она ранена, ты, кусок дерьма! — София огрызается, бросаясь вперед. — Ее ноги…

Один из мужчин, держащих ее, сильно бьет ее по лицу.

— Закрой рот и говори с уважением, сучка, — рычит он. Лука почти взрывается, так яростно вырываясь из хватки держащих его мужчин, что высвобождает одну руку и замахивается на ближайшего.

Требуются двое мужчин, чтобы удержать его, один наносит удар в живот, который заставляет его согнуться пополам, прежде чем Лука перестает сопротивляться. Он свирепо смотрит на меня, выплевывая злость и проклиная по-итальянски на человека, который его ударил.

— Ты что, собираешься просто стоять там и смотреть на это? — Лука тяжело дышит, поворачивает голову, чтобы посмотреть на Софию, которая побледнела как смерть. Когда она делает шаг вперед, а один из мужчин выкручивает ей руку, Лука издает почти животный звук.

— Она беременна, ты, кусок дерьма! — Огрызается он, и я стону, качая головой, когда Алексей смотрит на него с интересом.

— Ради всего святого, Лука, заткнись, — шиплю я. — Ты сделаешь только хуже.

— По крайней мере, я, блядь, буду драться! — Лука смотрит на Алексея с такой ненавистью, которую я редко видел на лице мужчины.

— У них мои дети, — рычу я себе под нос. — Ссоры нас не спасут. Сохраняй хладнокровие, Лука.

— Он прав, — жестко говорит Лиам, его взгляд прикован к Ане. — Я ненавижу это так же сильно, как и ты, парень, но он чертовски прав. — Он переводит взгляд на Алексея, спокойный, несмотря на искорки в его зеленых глазах. — Чего ты хочешь, мелкое дерьмо? Ты уже забрал половину бизнеса Виктора. И я знаю, я знаю, у тебя есть планы на весь Северо-Восток, но подумай своей головой, чувак. Ни один человек не сможет вместить все это. Даже мой отец знал достаточно, чтобы пытаться заключать союзы.

Алексей ухмыляется.

— Значит, твой отец был таким же глупым, как и ты. Один человек может править чем угодно, если его достаточно бояться.

— Страх не заведет тебя далеко. — Мой голос остается ровным, несмотря на дрожь гнева, охватившую меня. Елена упала на пол, свернувшись в клубок, мужчина, наблюдающий за ней, навис над ней. Когда я смотрю прямо на Алексея, я вижу, как мужчина не слишком нежно опускает Анику рядом с ее сестрой. Это все, что я могу сделать, чтобы не впасть в ту же ярость, что и Лука, увидев, как Аника дернулась от боли, а ее сестра ахнула, потянувшись к ней. Катерина извивается в объятиях мужчины, который снова держит ее, отчаянно пытаясь добраться до девочек, но он держит ее слишком крепко.

— Страх заведет меня достаточно далеко. — Губы Алексея снова изгибаются в этой жестокой улыбке. — Видишь ли, Виктор, твоей проблемой был твой надоедливый моральный кодекс. Ты торгуешь сексом, продаешь женщин, наживаешься на современном рабстве. Тем не менее, ты считаешь себя выше других, потому что убиваешь дискриминируемо, отказываясь от изнасилований, редко подвергаешь пыткам. Ты думаешь, что правишь, потому что тебя уважают, но на самом деле ты всего лишь медведь без когтей. Старый гризли, у которого выпали зубы. И я здесь, чтобы сказать тебе, что страх заведет нас дальше, чем уважение, дальше, чем моральный кодекс. Видишь ли, Виктор… — он балансирует пистолетом в одной руке, его пристальный взгляд скользит по собравшейся группе, и мое сердце замирает в груди. — Разница в том, что твои мужчины точно знали, как далеко ты можешь зайти, — продолжает Алексей. — Один из них осмелился изнасиловать женщину с твоего склада, украсть ее девственность, потому что верил, что ты поступишь с ним милосердно.