– Ну и тип этот Хорас, – возмутилась я.

Осберт негромко рассмеялся.

– Я ведь говорил, что внешность и поступки могут быть обманчивы.

– И как это связано с Хорасом?

– Он неплохой парень, – сказал Осберт. – Просто надевает на себя маску высокомерия перед всеми, а на деле Хорас другой. Только молодым девушкам надо быть с ним поосторожнее.

– Почему?

– Скажем, он может одним своим словом влюбить в себя красавицу, воспользоваться ею, а потом…

Он прервался.

– Разбить сердце? – решила продолжить я.

– Именно, – кивнул Осберт. – И признаться, я начал беспокоиться, когда он назвал тебя мотыльком.

– Почему?

– Мотылёк имеет очень глубокое значение во всех культурах, но в мире, откуда родом мы с Хорасом…

– Вы из одного мира? – удивилась я.

– Да, но из разных временных промежутков, – ответил Осберт. – Хорас старше меня на пару сотен циклов. – Но мало что поменялось за это время.

– Ясно.

– И я не хочу, чтобы тебе причинили боль, Дейзи.

Не знаю, что и ответить на его слова. Мне, конечно, приятно, что за всё время хоть кто-то проявляет свою заботу, но нужно ли это вообще?

– Идём, покажу тебе твоё новое жилище, – перевёл тему Осберт.

– Хорошо, – сказала я.

В городе было довольно людно и шумно, но никто никуда не спешил, что меня начало радовать. Вот только, все без исключения почему-то таращились в нашу сторону, из-за чего мне становилось не по себе от пристальных взглядов сущностей.

– Почему они глазеют на нас? – полушёпотом спросила я у Осберта.

– Они смотрят на тебя, – игриво произнёс он. – Ты ведь новоприбывшая.

– Мне становится дурно от многочисленных взглядов, – пожаловалась я.

– Пройдёт. Я помогу тебе справиться со всеми трудностями, обещаю.

– А если я не хочу? Быть может… предпочту уйти в забвение.

Осберт резко остановился, что я чуть не врезалась в его спину.

– Послушай, Дейзи, – глубоко вздохнув, Осберт обернулся ко мне, и положил руки на мои плечи. – В забвении нет ничего хорошего. Те души, которые попадают туда, то и дело переживают последние минуты своих жизней. Не думай, что забвение – полное небытие. Это далеко не так.

– Откуда тебе знать? Ты был там?

– Нет. Хорас там бывает иногда, – в глазах парня отражалась печаль. – Он ищет души тех сущностей, кто не попал в Элизиум по тем или иным причинам. Намерения у него альтруистические, однако это его и самого губит.

– Как это?

– Его душа, точнее, его рана становится глубже. Я чувствую это, и неоднократно предлагал ему свою помощь, но он всё упрямится, говорит, мол, сваренные им зелья восполняют силы и рассеивают пустоту, накопившуюся во время пребывания в забвении, – Осберт поник. – Но ни одно зелье не способно излечить душу. Впасть в забвение легко, но выбраться почти нереально, а если и получится, то… только наполовину.

– И что это значит? – я не смогла сдержать своего любопытства, ведь мне следует принять непростое решение.

– Ну, снаружи сущность выглядит как обычно, а внутри… будто мёртвая, гнилая, – он говорил об этом с отвращением. – Идём, я покажу тебе, – указывает Осберт вперёд.

Мы сделали всего пару шагов, завернули за угол деревянного дома, и шли до тех пор, пока не упёрлись в возведённую впереди монолитную стену.

– Нам сюда, – указывает он на маленькую, почти незаметную, дверцу с правой стороны.

Парень отпирает её аккуратно и первый проходит внутрь, оглядывается по сторонам. Убедившись, что никого из посторонних нет рядом, и нам ничего не угрожает, Осберт подаёт мне руку, чтобы я случайно не споткнулась о металлические ступеньки.

– Вот, посмотри, – тихо произносит он.

Я поднимаю голову, и меня пробирает ужас до костей. Передо мной десятки безжизненных душ, напоминавших фарфоровых кукол, смотрели куда-то в пустоту. Их глаза застилало бельмо, а лица не выражали ни единой эмоции.

– Боже, – вырвалось у меня.

– Вот что ожидает тех, кто попадает в забвение, Дейзи, – грустно промолвил Осберт. – Теперь понимаешь?

– Да, – прошептала я. – Но… почему они здесь? – вопрос, который меня начал мучить. Зачем их сюда поместили? И кто?

– Они сами умоляли их вытащить из забвения. Хорас достаточно чувствителен и милосерден на самом деле, и сильно связан с каждой неприкаянной душой. Слышит их зов. Возможно, другой бы на его месте махнул рукой и оставил всё как есть без угрызения совести. Но только не Хорас. Он считает, что каждый заслуживает второго шанса, однако, даже попав в Элизиум, они продолжают находиться в том состоянии, в котором были в забвении, ибо их душа всё равно что умерла, – рассказывает Осберт с горечью.

– Ну а ты? – глядя на него решила спросить я. – Ринулся бы спасать их?

– Без колебаний, – твёрдо ответил он. – Мне жаль каждого, и все заслуживают милости.

От его слов у меня почему-то наворачиваются слёзы, но мне удаётся сдержать наплыв своих бурных эмоций.

С Осбертом мы знакомы считаные часы, а кажется, будто всю жизнь. От него исходит та энергия, которой мне всегда не хватало. С ним приятно находиться рядом, чувствовать прикосновения его тёплых рук. Будь мы в мире живых, быть может, он мог бы стать моим первый другом.

– Им можно помочь? – спросила я.

– Хорас пытается изобрести лекарство, которое вдохнёт в них жизнь, – ответил парень. – Мы с ним даже как-то решили объединить усилия, но я жрец, а не само божество. Моих умений и сил недостаточно, к сожалению, – вздыхает Осберт.

Его рассказ заставил меня сильно задуматься. А что, если я стану такой же? Что, если мне придётся каждый раз видеть свою внезапную кончину? Или видение, которое и сгубило меня? От таких мыслей у меня внезапно начали трястись руки, но благодаря услышанному и увиденному я смогла принять для себя решение.

– Знаешь, Осберт, – произнесла я.

– Да?

– Я хочу остаться в Элизиуме. Научи меня всему, – шепчу ему, глядя в его золотистые глаза.

– Ты приняла верное решение, красавица, – в голосе звучало одобрение. – Помогу, чем смогу.

– Давай уйдём отсюда, – мой голос дрожал.

– Да, – кивнул Осберт и вывел нас из этого страшного места.

Настроение было паршивым после увиденного зрелища. Никогда ещё не чувствовала себя настолько гадко. Осберт, казалось бы, улавливал всё то, что испытываю сейчас, и поспешил разрядить обстановку.

– Пошли! Покажу тебе твой домик. А то мы слишком задержались, – хохоча, говорит он.

Мне нравится его смех. Такой звонкий, как тысяча маленьких колокольчиков. Пожалуй, это одно из самых странных сравнений, но других ассоциаций в голове пока не возникает.

– Ага, – я стараюсь выдавить из себя улыбку.

– Почти на месте, – сообщил Осберт, когда мы приближались к цветущему саду. – Вид здесь изумительный! Под стать тебе, Дейзи.

Я открыла рот от удивления. Передо мной стоял небольшой домик, покрытый зеленью и усеянный цветами всех цветов радуги. По обе стороны дома росли фруктовые деревья и кусты с сочными ягодами. Деревянная арка возле входной двери вся увита диким виноградом. Настоящий рай.

– Нравится? – спросил Осберт. – Проходи, красавица, располагайся, – он открыл передо мной дверь.

Зашла внутрь, и меня накрыла волна разочарования. В помещении было пусто. Не столь огорчало отсутствие мебели, как совершенно голые стены и земляной пол. Вот тебе и жилище. Мило.

– Можешь обустроить здесь всё так, как сама пожелаешь, – кладя руку на моё плечо, произнёс Осберт.

– Так на это уйдёт уйма времени, – поразилась я его лёгкости.

– Включи свою фантазию, Дейзи, – его рука спустилась ниже, и я дрогнула.

Фантазия… Сколько раз за всю жизнь слышала это слово на приёме у психотерапевта.

– Умерь свою фантазию, Дейзи, – голос звучал откуда-то издалека. – Очнись, – внезапный хлопок у меня перед носом заставил пробудиться.

Я открыла глаза, и увидела перед собой молодого мужчину в белом халате – это был доктор Кантье. Всего месяц я ходила к нему на сеансы гипноза под строгим контролем родителей, но результатов никаких. Хотя сам доктор уверял, что мы уже на пути к полному излечению. Вот только кошмары мои никуда уходить не собирались. Я постепенно начала забывать, что такое сон и простое общение с людьми. Но доктор Кантье не желал меня даже слушать, настаивал на своём и кичился тем, что у него научная степень, и таких «заядлых обманщиц», как я, он видит насквозь. Идиот, а не доктор.