Кузнец потер подбородок и покачал головой:

— Н-да, юнец, незадача. Ты на три года старше большинства из тех, кто только начинает учиться…

— Начинает! — воскликнул Эрик. Раздражение в нем постепенно стало брать верх. — Я могу потягаться с любым кузнецом из гильдии…

Натан побагровел.

— Не в этом дело! — проревел он, и гнев придал его голосу достаточно мощи, чтобы заставить Эрика замолчать. — Не в этом дело, — повторил он тише, увидев, что Эрик слушает. — Ты можешь быть лучшим кузнецом в Королевстве, даже во всей Мидкемии, но в гильдии об этом никому не известно. Ты не внесен в список учеников, и ни один человек, имеющий звание гильдмастера, не поручится за тебя. Поэтому ты должен начать…

— Я не собираюсь учиться еще семь лет! — сказал Эрик, раздражение которого достигло предела.

— Если ты еще раз перебьешь меня, парень, мне придется дать тебе урок вежливости, — сказал Натан.

По виду Эрика было заметно, что он ничуть не чувствует себя виноватым, но все же он промолчал.

Натан продолжал:

— Ты можешь отправиться в Крондор или Рилланон и обратиться в гильдию. Тебе устроят экзамен. Если ты проявишь хорошие знания и навыки, тебя допустят к ученичеству, и, быть может, даже сразу дадут тебе степень подмастерья, хотя лично я в этом сомневаюсь. Будь ты даже лучшим кузнецом в мире, существуют неписаные правила. Добрячков, которые осчастливят тебя следующей степенью, не заставив заработать ее горбом, мало. И кроме того, всегда есть опасность, что тебя без всякого экзамена назовут самонадеянным невеждой и вышвырнут на улицу. — Последние слова были сказаны таким жестким тоном, что Эрик вдруг осознал — чтобы заработать свой значок мастера, этот человек провел по меньшей мере лет семь в учениках, а потом, быть может, вдвое больше в подмастерьях, и для него слова Эрика звучали как детское хныканье. — А еще ты можешь пройти ученичество здесь, в своем родном городе, где у тебя есть семья и друзья, — только надо набраться терпения. Если ты и впрямь такой умелый, как говоришь, я выдам тебе поручительство при первой же возможности, и ты получишь право просить собственную кузницу.

Эрик опять хотел возразить, что у него уже есть кузница, но промолчал. Натан продолжал:

— И последний вариант. Ты можешь сегодня же убраться отсюда и стать независимым кузнецом, на свой собственный страх и риск. Если у тебя есть способности, с голоду ты не помрешь. Но без значка ты сможешь открыть кузницу только в самой глухой деревушке, если, конечно, не захочешь поселиться у самой границы. Ни один нобиль никогда не доверит своих лошадей и оружие никому, кроме гильдмастера. А обычные богатей не станут иметь дело ни с кем, кроме гильдейского подмастерья. Это значит, что как бы даровит ты ни был, ты навсегда останешься не более чем простым жестянщиком. — Он замолчал. Эрик тоже не говорил ни слова, и через мгновение Натан продолжил:

— Задумался? Это неплохо. Итак, подведем черту: ты можешь остаться и совершенствовать свое мастерство, а я, имея под боком лишнюю пару рук, обладателя которых не надо учить каждой мелочи, буду считать, что мне повезло. А можешь отсиживаться в углу, обижаться и думать, что знаешь больше меня, — и это никому не пойдет на пользу. В этой кузнице есть место только для одного мастера, парень, и этот мастер — я. Так обстоит дело, и таков перед тобой выбор. Тебе нужно время подумать?

Эрик немного помолчал, а потом сказал:

— Нет. Я уже все обдумал, мастер Натан. — Он вздохнул и добавил:

— Вы правы. В кузнице должен быть только один мастер. Я…

— Выкладывай, парень.

— Я хозяйничал здесь так долго, что стал считать эту кузницу своей и надеялся, что гильдия отдаст ее мне.

Натан коротко кивнул:

— Понятно.

— Вы не виноваты в том, что Тиндаль был разгильдяем, а время, которое я провел здесь, пропало впустую.

— Довольно, парень…

— Эрик. Меня зовут Эрик.

— Довольно, Эрик, — сказал Натан; внезапно он сильно размахнулся и наотмашь ударил Эрика так, что сбил его с ног. — Я же сказал — если перебьешь меня снова, я научу тебя вежливости. А я человек слова.

Эрик сел, потирая челюсть. На его лице было написано изумление. Он понимал, что кузнец ударил вполсилы, но все равно ему было очень больно.

— Да, сэр, — произнес он, придя в себя.

Натан протянул руку, и Эрик принял ее. Кузнец помог ему встать.

— Я собирался сказать, что время, потраченное на овладение ремеслом, никогда не пропадает впустую. Тебе не хватает только рекомендаций. Если ты действительно так хорош, как о себе думаешь, то будешь аттестован за минимально требуемые семь лет. Обращаясь в гильдию с просьбой о собственной кузнице, ты будешь старше многих подмастерьев, но далеко не самым старым, уж поверь мне. Эти парни тяжелы на подъем и обычно не уходят от мастера, пока им не перевалит за двадцать пять. Запомни, парень: ты получишь допуск к самостоятельной работе позже остальных, но ты начал учиться на четыре года раньше. Знание остается знанием, а опыт — опытом, и потому, чтобы пройти путь от подмастерья до мастера, тебе потребуется гораздо меньше времени. В конечном счете ты останешься в выигрыше. — Он повернулся на каблуках, словно заново осматривая кузницу:

— И, судя по тому, что я здесь вижу, если ты возьмешься за ум, мы отлично поладим.

В последней фразе было столько открытого дружелюбия и участия, что Эрик забыл о своей ноющей челюсти. Он утвердительно кивнул:

— Да, сэр.

— А теперь покажи мне, где я буду спать.

Без всяких указаний Эрик подхватил дорожный мешок кузнеца и его плащ.

— У Тиндаля не было семьи, поэтому он спал здесь. Сзади есть маленькая комнатка, а я спал на чердаке. — Эрик пожал плечами. — Когда он умер, я даже не подумал о том, чтобы перебраться в его комнату. Наверное, привычка. — Выйдя через заднюю дверь, он подвел Натана к пристройке, которую Тиндаль приспособил под спальню. — Мой бывший мастер редко бывал трезв, и я боюсь, что комната… — Эрик распахнул дверь.

Их встретила такая вонь, что он поперхнулся. Натан чуть помедлил, потом отступил на шаг и сказал:

— В свое время мне приходилось работать с пьянчугами, парень, это запах прокисшей блевотины. Никогда не пытайся утопить свои беды в вине. Это медленная и болезненная смерть. Смело встречай их, а одолев, забывай про них.

Что-то в его голосе подсказало Эрику, что Натан не просто повторяет старую мудрость, а говорит убежденно.

— Я наведу здесь порядок, сэр, а вы пока отдохните в трактире.

— Пожалуй, мне лучше лична познакомиться с трактирщиком, в конце концов он — мой арендатор. И кроме того, я не прочь перекусить.

Внезапно Эрик осознал одну вещь, о которой до сих пор не задумывался. Должность кузнеца предоставлялась гильдией и патент давал исключительное право на работу в городе, но в остальном кузнец, как любой ремесленник или лавочник, должен был сам подыскать и оборудовать себе рабочее место.

— Сэр, у Тиндаля не было семьи. Кому…

Натан положил руку Эрику на плечо.

— Кому я должен заплатить за инструменты?

Эрик кивнул.

— Мои собственные инструменты идут медленной скоростью и прибудут со дня на день. У меня нет ни малейшего желания присваивать то, что не принадлежит мне по праву. — Натан в задумчивости поскреб отросшую за день щетину. — Договоримся так: когда ты соберешься покинуть Равенсбург и начать собственное дело, то заберешь их. Ты был его последним учеником и по традиции именно ты должен выкупить у вдовы все инструменты. Но семьи у него не было, так что и выкупать не у кого, не так ли?

Эрик понимал, что ему сделано невероятно щедрое предложение. Было принято, что ученик подрабатывал во время учебы, чтобы, получив степень подмастерья, мог сам купить полный набор инструментов и наковальню, а также при необходимости оплатить постройку кузницы. Поэтому большинство подмастерьев начинали карьеру с весьма скромным набором орудий труда, а Тиндаль, при всей его лености, был коваль-мастером целых семнадцать лет и имел любой инструмент, какой только существует в кузнечном деле, а некоторых у него было даже по два и по три. При хорошем уходе их хватило бы Эрику на всю жизнь!