— Ладно, — вздохнул Серёга, — давай начнем с меня, а там посмотрим. Мне вообще нравится идея с отключением программы под моим контролем. — Он покосился на Уну и спросил: — Я правильно понял, что смогу приходить и уходить из резервации, когда захочу?

— Теоретически да! — заулыбался Лимман. — Но оставаться на ночь ты не сможешь. Раз у тебя дома установлены камеры, сразу могут возникнуть вопросы, куда ты подевался. Ты, я так понимаю, и так каждый вечер собираешься тут проводить?

— Да, но я дома перед выходом одеваюсь в вещи для бега, так что пусть считают, что я очень спортивный парень.

— Какие еще камеры? — вмешалась удивленная Уна.

— Да не переживай, там они у всех установлены, — опять соврал ей Серёга, не желая, чтобы она хоть немного о нем волновалась.

Простившись с Блейком, Стивом и Донгом, Серёга с Уной вышли на улицу и направились к дороге.

В пятнадцати метрах от дома в тени большого дуба на скамейке сидел какой-то парень и внимательно наблюдал за ними.

Серёге показалось, что Уна зашипела какое-то проклятие на непонятном языке.

Кто это, он понял сразу.

— Это Бодауэй? — на всякий случай решил уточнить Серёга, перед тем как идти бить ему морду.

— Да, — ответила Уна и очень крепко вцепилась ему в руку. — Не ходи к нему, пожалуйста! Он по своей трусости все равно сбежит, а пакостить после этого тебе точно начнет! Пойдем, лучше я тебя провожу. — И потащила его в сторону дороги.

Серёга нехотя, но послушно пошел за ней.

— Слушай, ты, когда провожаешь меня, возвращаешься домой через лес по темноте, мне это совсем не нравится, а если он тебя где-то подкараулит?

— Не подкараулит, — спокойно ответила Уна, — я же говорю, он трус, ночью в лес в жизни не зайдет. А если даже и рискнет, у меня есть чем ему ответить, — она хлопнула себя по бедру, где под платьем висел нож, — и он это тоже прекрасно знает. Среди жителей города есть только два человека, которые могут спокойно ходить ночью по лесу. Это я и мой отец. Шаман не в счет, он вообще там живет, у него свои отношения с животными.

Прикидывая, что неплохо было бы ему с отцом Уны поближе познакомиться и объясниться в своих серьезных намерениях касаемо его дочери, если, конечно, он жив после всех этих манипуляций в его голове останется, Серёга спросил:

— А почему я твоего отца уже два дня не вижу? Он даже не пришел, когда все собрались и меня к шаману отправляли.

— Так его нет, — спокойно объявила Уна. — Он еще со вчерашнего утра ушел в лес. Объявился тот самый медведь, который мне в прошлом году руку подрал. Я проворонила его нападение, потому что это нетипичное поведение для черных медведей, это же тебе не гризли! Обычно при виде человека они пугаются и залезают на деревья, так было и тогда, но он неожиданно спрыгнул и побежал на меня, у меня хватило сил пару раз воткнуть в него нож, это незначительное повреждение для медведя, но, почувствовав боль, он отступил и ушел очень далеко за границы резервации зализывать свои раны, тогда отец его не нашел, но он вернулся, и теперь отец его точно выследит!

Серёга остановился.

— Так! Ты собралась ходить ночью по лесу, где шатается медведь-убийца?

— Нет, — засмеялась Уна, взяла его за руку и повела дальше. — У зверей тоже есть свои границы. Он облюбовал себе территорию там, — она махнула рукой в сторону горы Шасты, — на лугах сейчас цветет множество медоносных растений, пчелы вовсю трудятся, а он ищет и грабит их ульи, от такого лакомства ни один медведь ни за что не откажется, а тут ему делать нечего.

— Ладно, а с кем ты сейчас ночуешь? Если отец в лесу?

— Одна. Думаю, он не вернется, пока не выследит и не убьет его.

Этот ответ Серёге тоже не понравился, но что он мог сделать, пока программа в его голове отключалась только в определенные часы? Поскорее бы Блейк поставил в него этот вирус. Он бы обязательно что-нибудь да придумал, чтобы оставаться ночью с Уной, пока ее отец не вернется. Думал Серёга, пока они шли по кромке озера.

— Слушай! — воскликнула Уна. — У меня есть идея! Как ты смотришь на то, чтобы я тебя научила плавать? В нашем озере нет таких волн, как в океане, и тебе будет проще!

— Ну давай! — согласился Серёга. — Только если ты над моим барахтаньем в воде смеяться не будешь! Хочешь, я еще завтра мороженое принесу?

— Не-е-е, — засмеялась Уна, — помнишь, мы же с тобой договорились, теперь за еду ответственная я! Раз завтра у нас с тобой намечается пикник на озере, будет жареная оленина со свежеиспеченным хлебом и мед на десерт. Пойдет? Вместо личинок и мух?

— Ну, посмотрим, надо попробовать, а вдруг все-таки мухи вкуснее? — как можно серьезней попытался сказать Серёга.

Уна внимательно посмотрела на него и добавила:

— Знаешь, несмотря на то что в тебе сидит эта штука и у тебя странные предпочтения в еде, мне все равно не хочется ни на минуту с тобой расставаться.

— И мне, — вздохнул Серёга. — Меня и раньше напрягала программа, но не так, как сейчас. Из-за нее я не могу все время быть с тобой, и это ужасно бесит.

Почему-то, когда они были вместе, Серёгино время неслось с бешеной скоростью.

Он опять даже не заметил, как они подошли к границе резервации, а это означало, что еще час, и они с Уной должны расстаться.

Она проводила его до парковки. Целуя на прощание Уну, он старался как можно больше надышаться запахом ее тела и постараться забрать с собой в своей памяти хоть частичку его.

Отпускать от себя ее было все сложнее и сложнее. Но чем дольше они стояли, тем темнее становилось, а ей еще проделывать весь этот путь домой. Наконец он нашел в себе силы и оторвался от нее.

— Все, уходи, иначе уже я пойду провожать тебя обратно, а на обратный путь у меня времени не хватит, и программа включится.

— Хорошо, — улыбнулась Уна, поцеловала еще раз его на прощание и, сказав, что завтра будет ждать на берегу озера, отправилась в обратный путь. Серёга, как обычно, дождался, когда ее фигура исчезнет, и направился к машине.

Подъезжая к дому, Серёга думал, как хорошо, что вовремя обнаружил дома камеры, а то, пытаясь защитить Уну, мог притащить ее туда и подвергнуть еще большей опасности. Наверняка люди, следящие за ним, попытались бы пробить ее по базе, а там такого человека нет, наверняка тогда пришли и забрали бы его Уну. От мысли, что он может ее потерять, его бросало в холодный пот.

Рано утром его разбудила барабанная дробь в дверь.

Первая мысль была: «Какого хера Дэ Хен так рано приперся?» Сообразив, что он в Калифорнии, и, не понимая, что происходит, пошел открывать, в этот момент посыпались какие-то невнятные ругательства от Хэнчика, который уже несколько дней не отвечал на его сообщения.

Распахнув дверь, Серёга увидел перед собой злющего корейца.

Даже не поздоровавшись, он заорал у Серёги в голове:

— Ну что, блядь! Шикарные апартаменты? Ты хоть знаешь, где меня разместили? В подвале! Это же даже не квартира! Это подземелье!

— Хэнчик, ты откуда здесь? — не веря своим глазам, спросил Серёга.

— Я откуда? Да я сделал все, чтобы примчаться на помощь своему другу, разделить с ним, так сказать, все его невзгоды, — он отодвинул остолбеневшего Серёгу и прошел внутрь. Рассматривая его жилище, он присвистнул. — Только я надеялся разделять твои невзгоды вот в таких же шикарных условиях, а меня загнали в какую-то собачью конуру! И что мне теперь делать? Я через такие скандалы к тебе выбирался! Обратно меня уже никто не пустит! Там и так еще такое может начаться, если обнаружится, что я кое-что подделал, — сокрушался Дэ Хен, мечась перед панорамными окнами. — Почему жизнь так ко мне несправедлива?! У тебя тут даже вид на океан, а у меня на кирпичную стену! Вот скажи, за что мне все это?

Серёге так радостно стало от увиденного, пусть временами несносного, но за эти годы ставшего таким родным друга, что он не сдержался и обнял его.

— Хэнчик! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!

— Эй, эй, эй! Поосторожнее, а то одежду помнешь! — забухтел Дэ Хен.