Широко улыбаясь, миллиардер от души поблагодарил за гостеприимство, попросил охрану вытащить из грузового отсека вертолета несколько ящиков с подарками для взрослых и сладостями для детей, выписал местному вождю чек на круглую сумму для строительства больницы и, сославшись на усталость после долгого перелета, удалился в свой люкс.

Шамана в толпе не было. Теон вызвал старшего егеря и, расспросив, как дела в заказнике, поинтересовался, когда он последний раз видел местного знахаря. Тот ответил, что давно. Но слышал, что шаман никуда не делся. Появляется в деревнях, врачует, заговаривает, советует, как и прежде. Связи с ним нет, но он наверняка слышал о приезде дорогого гостя и, конечно, придет ночью к костру. Если не сегодня, то завтра уж точно. Кстати, не хочет ли мистер Курц проехать по угодьям? Нет? Устал с дороги? Тогда отдых, а вечером костерок, мясо антилопы на углях и настоянный на травах чангаа.

На закате, когда спал дневной зной, Теон вызвал старшего и проехался по окрестностям. Потом вернулся на базу, смыл вездесущую дорожную пыль под холодным душем и попросил по старой традиции развести костерок на полянке у кромки буша.

Ночь в субэкваториальной Африке наступает быстро. Сумерки в отличие от высоких широт короткие, но пронзительно яркие. Солнце, устав от дневных забот, полыхнет густым оранжевым закатом, свалится за горизонт, и тут наступает ночь. Густая, темная, жаркая, накрывающая саванну куполом, усыпанным крупным бисером мерцающих звезд, полная таинственных, пугающих звуков. И в этой темноте – небольшой, всего несколько метров, круг света от костра. Совсем как на платформе внутри Фобоса. Светящаяся теплым белым светом точка, а вокруг черная бездонная пустота.

Они посидели с егерями у костра. Не спеша поговорили о делах заказника. Поужинали жаренными на углях полосками мяса антилопы и запеченным бататом. Выпили по стаканчику обжигающе крепкого чангаа. Потом старший потянулся за рацией, выслушал чей-то короткий доклад и кивком головы отправил егерей на базу.

– Шаман идет. Оператор коптера сообщил, – сказал он, понимающе глядя на Теона. – Я вам оставлю рацию. Буду рядом. Если что, дайте знать. В любом случае мы наблюдаем за вами с воздуха. На коптере тепловизор. Если увидим зверей, подойдем.

Старший ушел, Курц набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул и осмотрелся. Он вдруг ощутил неосознанный страх. А что, если все, что сейчас происходит, всего лишь симуляция в его голове. Что, если Фобос в первые же секунды контакта на «монолите» взял его мозг под контроль и теперь играет с ним, как кошка с мышкой. Он на секунду зажмурился и тряхнул головой, чтобы отогнать от себя это наваждение. Когда Теон открыл глаза, увидел неясный силуэт на границе света и тьмы.

Шаман молча вошел в круг света от костра и остановился, словно позволяя себя рассмотреть. С момента их последней встречи прошло больше года. За это время в облике местного знахаря ничего не изменилось: та же выцветшая военная туника, сучковатый посох, кожаная сумка через плечо, ожерелье из клыков льва и каких-то пестрых перьев. Только постарел немного. Или это только кажется в неверном свете костра.

– Ты один? – спросил шаман и присел у огня.

– Один, – кивнул Теон, налил пиалу чангаа и протянул ее над костром гостю.

Тот не спеша выпил, вытер тыльной стороной ладони губы и взял с неглубокой деревянной тарелки полоску мяса.

– Я слышал, ты был там? – он поднял глаза к небу.

– Был.

– И как?

– По-разному.

– Ты говорил с ним? – в глазах шамана алыми искрами отразились отблески костра.

– С кем? – судорожно сглотнул Теон.

– С Творцом.

– Откуда ты знаешь про Творца? – миллиардер почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок.

– До того, как на нашу землю пришли белые, мы поклонялись Высшему Существу, Творцу этого мира. Мы зовем его Модимо. Он передал нам этот мир и научил мой народ священному Бото – любить соплеменников и все живое. Когда пришли христианские миссионеры, Бото не стало. Люди больше не любят друг друга, они не любят свою землю, не любят саванну. За это нас ждет кара. Творец пришлет на землю бадимо8 древних. Тех, кого он создал до людей.

– Кого? – Теон облегченно вздохнул, поняв, что шаман говорит о мифологии древней религии, которая существовала на юге Африки до христианства. В Ботсване ее элементы органично вплелись в учение Христа, образовав с ним довольно колоритную местную версию.

– Бадимо – это ожившие мертвые. Бадимо людей добрые. Они помогают нам. Бадимо древних злые. Они созданы Творцом в наказание тем, кто забыл Бото.

– Понятно, – потеряв интерес к разговору, протянул миллиардер. – С бадимо или без бадимо порядок на Земле, конечно, навести надо.

– Бадимо древних не про порядок. Бадимо древних про убивать, – шаман отстегнул от пояса небольшую фляжку из сушеной тыквы и протянул ее над огнем. – Вот. Эта фляга досталась мне от старого колдуна. Я в ней держу яд. Он от рисунка становится более смертельным.

Теон принял фляжку, повернул рисунком к себе и, проглотив жесткий комок, вдруг образовавшийся в горле, прошептал:

– Твою ж мать…

На округлом боку было нанесено поблекшее, изрядно затертое, но все еще хорошо различимое изображение «чужого» – марсианского Создателя ковчега.

– Ты видел их. Ты видел бадимо древних, – горестно вздохнул шаман, протянул руку и забрал флягу. – Мне надо идти. Мне надо готовиться к приходу посланников смерти.

Знахарь медленно поднялся и не попрощавшись ушел в темноту.

Сбитый с толку Теон еще долго сидел, глядя на догорающий костер, стараясь унять сердце, гулко бьющееся в груди от дурного предчувствия.

Выслушав рассказ Теона, Шаоси встал с кресла и, задумчиво хмурясь, зашагал по кабинету.

– Знаете, коллега, мне тоже кажется, что во всей этой истории с ковчегом есть много непонятного и даже настораживающего. Но «чужие» – это слишком, – он с сомнением посмотрел на миллиардера. – Я понимаю, почему вы сразу не рассказали о необычной форме Создателей. Фобос прав, на этом этапе их отталкивающий внешний вид может серьезно осложнить восприятие нами марсиан, – он снова уселся за стол и нервно постучал карандашом по поверхности. – Давайте спокойно, без эмоций посмотрим, что мы имеем. Возможно, Создатели были похожи на «чужих». Земной режиссер откуда-то взял их образ и сделал из него персонаж фильма ужасов. Потом у него на фоне наркотиков возникла паранойя о том, что они могут угрожать Земле. Уверен, если бы я кололся героином, у меня бы тоже были такие мысли. У нас еще есть полуграмотный африканский шаман, который рассказал вам местные байки и показал флягу из сушеной тыквы, на которой было изображение, отдаленно напоминающее «чужого».

– Это был «чужой», – поправил его Теон.

– Может быть. А может быть, вы просто увидели то, что хотели увидеть. Фляга старая, краски истерлись, ночь, костер. Возможно, этот образ подсказало ваше воображение. Подсознание, знаете ли, иногда творит с нами странные вещи. По итогу мы имеем голограмму «чужого», предъявленную нам Фобосом, персонажа фантастического фильма и стертый рисунок на сухой тыкве. На первый взгляд, не очень много фактов, чтобы бить тревогу, даже если Создатели действительно выглядели, как ксеноморф из фильма Стэнли Кубрика.

– Я чувствую опасность, – недовольно насупился миллиардер.

– Это хорошо, что чувствуете. Именно поэтому вас и включили в миссию в качестве независимого исследователя.

– А еще потому, что орбитальная станция и корабль мои.

– И поэтому тоже, – примирительно улыбнулся китаец. – У вас своеобразный взгляд на вещи. Это очень помогает в работе. То, что вы чувствуете опасность, важно. Но это не значит, что она реально существует.

– Нам надо быть готовыми к встрече с «чужими», – упрямо повторил Курц.

– Надо. Но перед этим мы должны рассказать о ваших опасениях руководителям миссии и кураторам. А еще им надо будет объяснить, почему вы столько времени держали в тайне такую важную информацию. Тут я вам помогу. Думаю, мы вдвоем сможем составить правдоподобную теорию про внешний вид и сложности контакта. Я скажу, что не раскрывать историю про «чужих» было моей идеей. А сейчас, когда появились новые настораживающие детали, настало время поделиться этой информацией.