— О, я определенно перемещаю их, — кивнул гном.

— Перемещаешь?

— Конечно. Но я сделал это давным-давно, — сказал он, как будто в этом был хоть какой-то смысл.

— Прошу прощения?

— Знаешь, — сказал Дуриас, ничего не уточняя, — когда-то я был таким же искателем приключений, как и ты. Теперь я тоже вышел в отставку.

— Я, э-э...

— Ты нашла здесь очень спокойное место. Особое место. Ты что-то посадила, и теперь это цветет. Очень мило. Хорошее место для отдыха. Я благодарю тебя за то, что ты позволила старожилу укрыться в тени под ветвями того, что ты вырастила.

У Вив отвисла челюсть. Она понятия не имела, как на это реагировать.

Мгновение прошло, прежде чем Дуриас воскликнул:

— А, вот и ты!

Дружба вышла из-за угла и соизволила позволить гному почесать ее за огромными ушами. Она злобно уставилась на Вив, затем свернулась калачиком у основания стола. Гном положил ноги ей на спину, где они терялись в клубках закопченного меха.

— Что за чудесное животное, — сказал он с неподдельным восхищением.

— Безусловно, — пробормотала Вив. — Э-э, ну, я не хотела прерывать твою игру. Не буду мешать тебе к ней вернуться.

— Совсем нет, ты не мешаешь! — сказал Дуриас. — Но иди и ухаживай за тем, что выращиваешь.

Когда она вернулась к прилавку со своей книгой, Тандри одобрительно посмотрела на нее, затем прошептала:

— Итак... что происходит с шахматной партией? Он сказал?

— Он действительно что-то сказал. Но я не уверена, что он ответил, — сказала Вив.

Около полудня Наперсток убежал, сделав серию жестов, которые ни Вив, ни Тандри не смогли истолковать. Очевидно, у него было что-то на уме, и Вив помахала ему рукой, чтобы он шел своей дорогой.

Позже он вернулся с небольшим свертком, перевязанным бечевкой, и, когда в лавке наступило затишье, положил его на прилавок, аккуратно развязав. Он развернул бумагу, обнажив несколько грубых темных пластинок и кусков чего-то коричневого, поблескивающего мягким восковым блеском.

— Что это, Наперсток? — спросила Тандри.

Пекарь отломил кусочек, отправил его в рот и жестом предложил им сделать то же самое.

Вив и Тандри отломили по маленькому кусочку. Вив понюхала свой. Запах земляной, слегка сладковатый — почти кофейный. Она положила кусочек на язык, и когда сомкнула губы, он растаял, растекаясь по всему рту. Вкус темной горечи, но с более тонкими нотами ванили, цитрусовых и, в глубине, с намеком на что-то, что напомнило ей о вине. Он был смелым, сливочным и резковатым, но манящим.

Честно говоря, Вив сомневалась, что это можно съесть много. Ее бы переполнила горечь. Но старый продавец специй был прав. Этот парень был гением, и ей не терпелось увидеть, что он задумал.

Тандри задумчиво покатала свой кусочек во рту:

— Хорошо, я спрошу еще раз, потому что я должна знать. Что это?

Он наклонился вперед, усы его задрожали:

— Шоколад.

— У тебя есть что-то на уме? — спросила Вив.

Он кивнул и достал еще один из своих списков. Короче, чем раньше, но с несколькими дополнительными кастрюлями и сковородками.

Вив присела на корточки, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Наперсток, в любое время, когда у тебя появятся какие-нибудь грандиозные идеи, можешь считать, что я в деле, хорошо?

Его бархатистое лицо сморщилось в довольном выражении, отчего глаза почти закрылись.

Вив не потребовалось много времени, чтобы собрать все, что просил Наперсток. Вернувшись в лавку, она резко остановилась на пороге с мешком в руке.

Келлин вернулся и напряженно стоял перед прилавком.

Выражение лица Вив посуровело, и она приготовилась бросить мешок, схватить его сзади за шею и выволочь на улицу.

Однако Тандри перехватила ее взгляд и слегка покачала головой.

Суккуб передала молодому человеку сложенный пакет из вощеной бумаги; Келлин дернулся, как будто собирался выхватить его, но совладал с собой и осторожно потянулся к нему.

— Для Мадригал, — сказала Тандри.

Келлин отрывисто кивнул, как марионетка, и сказал сдавленным голосом:

— Спасибо, Те... мисс.

Он повернулся, держа пакет в руке, и вздрогнул, увидев Вив. Быстро придя в себя, он выбежал за дверь.

— Хм, — сказала Вив, глядя ему вслед. — Будь я дважды проклята.

Когда они готовились запереть дверь, Тандри сходила в кладовую и вернулась с застеленной полотном плетеной корзинкой, которую Вив раньше не заметила.

— Что это?

Тандри открыла рот, чтобы заговорить, затем переложила корзину в другую руку и, наконец, спросила:

— Что… у тебя есть планы на вечер?

— Планы? Никаких. Обычно я устаю и ложусь рано. Может, сначала что-то ем.

— О, хорошо. Э-э... я имею в виду… Я подумала, что, учитывая, как пошли дела, мы можем… отпраздновать? Если хочешь.

Вив не была уверена, что когда-либо раньше видела Тандри по-настоящему взволнованной. Она должна была признать, что это было очаровательно.

— Отпраздновать? Никогда не думала об этом. Конечно, Мадригал сейчас не вызывает большого беспокойства, но не думаю, что Феннусу потребуется много времени, чтобы найти другой подход к... – Она увидела, как выражение лица Тандри стало страдальческим, и спохватилась, внезапно почувствовав себя очень глупо. — Хм. Я имею в виду, да. Праздник звучит хорошо. Что ты имела в виду?

— Ничего особенного, — сказала Тандри. — Над рекой, к западу от Акерса, есть небольшой парк. Иногда я хожу туда по вечерам. Раньше ходила, я имею в виду. Вид прекрасный, и я, э-э, собрала кое-какую еду. Устроим что-то вроде пикника. Фу, это звучит по-детски. — Она поморщилась. — И совсем не похоже на празднование.

— Звучит чудесно, — сказала Вив.

Тандри восстановила по кускам улыбку.

Это был прекрасный вид. Место было не столько парком, сколько ухоженной территорией со статуей какого-то выпускника Акерса в длинных одеждах, чье лицо, несомненно, было более внушительным в камне, чем когда-либо в жизни. Его окружали вишневые деревья и живые изгороди, и он стоял на небольшом возвышении над рекой. С обзорной площадки открывалась прекрасная вечерняя панорама медных шпилей университета. Маленькие струйки дыма усеивали крыши, как только что потушенные свечи.

Они уселись на траву, и Тандри достала немного хлеба и сыра, маленький горшочек с вареньем, немного твердой колбасы и бутылку бренди.

— Я забыла стаканы, — сказала она.

— Я могу пить из горла, если ты не против, — ответила Вив.

— Это, на самом деле… Не против.

Вив открыла бренди, сделала глоток и передала бутылку Тандри:

— Для меня это похоже на праздник.

Тандри тоже сделала солидный глоток, в то время как Вив нарезала колбасу и намазала немного варенья на хлеб.

Они ели, пили и болтали ни о чем, пока несколько птиц не прилетели на насест на вишневых деревьях. Солнце садилось, и холод с реки поднимался медленной дрожащей волной.

Они немного помолчали в угасающем свете, а затем Вив спросила:

— Почему ты ушла из университета?

Тандри посмотрела на нее:

— А не «почему ты вообще пошла»?

Вив пожала плечами:

— Меня это совсем не удивило.

Суккуб оглянулась на университетские шпили и некоторое время думала.

Вив уже решила, что она не ответит, и пожалела, что спросила.

— Я родилась не здесь. Сюда я убежала.

Вив чуть было не сказала что-то, но промолчала.

— Никто за мной не гнался, если тебя это интересует. Я убежала… из ловушки, от той, кто я есть. Этого, — Тандри коснулась кончика одного из своих рогов, и ее хвост хлестнул. — Я подумала, университет? Это место, где идеям бросают вызов. Где важно то, что ты делаешь, а не то, откуда ты пришла или кто ты такая. Место, где логика, математика и науки могут доказать, что я нечто большее, чем то, для чего я была рождена. Но, похоже, я беру это с собой, куда бы ни пошла.