Перехватив удивленный взгляд Когтя, Джейкоб пояснил:

— Элле нужен Калеб, но она не может его добиться, а Форни запал на Эллу, но она не для него. Все повторяется, понятно?

Когтю ничего не было понятно, но на всякий случай он кивнул, а через секунду спросил:

— Кто он такой?

— Форни? — Джейкоб пожал печами. — Неплохой парень, но звезд с неба не хватает.

Калеб удивленно поднял бровь и с сарказмом посмотрел на Джейкоба.

— Ну, его отец самый богатый деляга, занимается гужевыми перевозками.

Коготь не очень много знал о богачах, видел только тех, кто приезжал к Кендрику, поэтому заметил:

— А с виду и не скажешь, что богат. Одет почти так же, как остальные.

— Это все его отец. Старик хочет, чтобы сын освоил дело, начав с самых низов. Как я сказал, он не так уж и плох. — Помолчав немного, добавил: — Но, конечно, с нашим таинственным путешественником ему не сравниться. — Он похлопал Калеба по плечу. — Элла положила на него глаз с тех пор, как ей исполнилось… сколько? Пятнадцать?

— Это случилось четыре года назад, Джейкоб. Парень кивнул.

— Я все время ей твержу, что если бы она узнала тебя получше, то сразу передумала бы, но ты знаешь, каковы эти сестры.

— Не знаю, — отозвался Калеб. — У меня ведь брат, забыл?

На лице Джейкоба промелькнуло какое-то странное выражение. Он переменился всего лишь на секунду, но Коготь все равно это заметил. С наигранной веселостью Джейкоб сказал:

— Магнуса нелегко забыть. — С шумом отодвинув стул, юноша поднялся из-за стола. — Ну, пора заняться делом. Если что понадобится — зовите.

— Не беспокойся, — отозвался Калеб. Коготь подождал, пока Джейкоб уйдет, а потом повернулся к Калебу:

— Мне столько еще нужно понять о вас.

— О ком это, о нас? — удивился Калеб.

— О тебе и Джейкобе, и о тех, кто живет у Кендрика. — Он с трудом подбирал слова. — О тех, кто не оросини.

Калеб оглядел зал.

— Лучше бы тебе забыть, что ты оросини, по крайней мере когда тебя могут услышать чужаки.

— Почему?

— Кто-то очень постарался уничтожить всех оросини, Коготь. И хотя ты один не представляешь никакой угрозы для этих людей, сам факт, что ты явился свидетелем истребления целого народа, делает из тебя потенциальную… помеху. — Он заговорил погромче. — Но вернемся к тому, что ты сказал. Итак, чего же ты не понимаешь?

Коготь отвел глаза, словно не желая встретиться взглядом с Калебом. Когда он заговорил, голос его звучал тихо и бесстрастно.

— Подтрунивание… кажется, это так называется. Шутки… но не веселые истории.

— Поддразнивание.

— Да, это самое слово. Лила иногда поддразнивает меня, но чаще всего я не понимаю, серьезно она говорит или нет.

Калеб пожал плечами.

— Ничего удивительного, многие девушки так себя ведут.

— Возможно, но ты старше меня, и я подумал… Калеб прервал его смехом.

— В этом я тебе не помощник, мой юный друг. — Он склонился над кружкой с элем. — Однажды ты, вероятно, познакомишься с моей семьей и поймешь, где я рос. Но даже если этого не случится, тебе следует знать, что мое воспитание можно назвать каким угодно, только не обычным. — Он поднял глаза и улыбнулся. — Я рос как слепой среди зрячих.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Как-нибудь объясню, но сейчас довольно и того, что скажу: я вовсе не был счастливым ребенком. Мои родители — исключительные люди, безмерно одаренные, но даже они не смогли излечить меня от того недостатка, который я получил от природы.

Коготь откинулся на спинку стула, не скрывая изумления.

— Я не вижу в тебе никаких недостатков, Калеб. По-моему, ты лучший охотник из всех, каких я только знаю, а ведь мой народ как раз славился своими охотниками. Я достаточно проучился у Кендрика, чтобы понять: с мечом ты обращаешься ничуть не хуже, чем с луком и стрелами. Говоришь ты вроде просто, но за твоими словами таится глубокий смысл. У тебя есть терпение, и ты стараешься постигнуть суть вещей. Так чего же тебе не хватает?

Калеб улыбнулся и тоже откинулся на спинку.

— А ты, как я погляжу, занялся изучением человеческой природы. Это все благодаря стараниям Роберта; он всегда добивается своего, если дать ему время. Чего мне не хватает, — тихо ответил он, — это магии. Мой брат не единственный, кто практикует магию у нас в семье. Лучше сказать, я единственный, кто обделен этим даром. Я вырос на острове, где таких бездарей больше не было.

— Значит, и Роберт, и твой брат чародеи? — тихо переспросил Коготь.

— А ты не знал?

— Я не видел, чтобы кто-нибудь из них колдовал, хотя… — Коготь помолчал. — Твой брат больше учит, как пользоваться собственным умом… — Он поискал слова. — Его наставления еще более странные, чем уроки логики, которые преподает мне Роберт. Магнус учит меня, как думать. — Юноша постучал себя по лбу. — Раньше я и не подозревал, что такое возможно. И все-таки у меня нет никакого таланта к магии.

— Ты в этом уверен? — небрежно поинтересовался Калеб.

— Среди моих сородичей было несколько человек, которых мы называли… шаманами, жрецами волшебства. Каждого ребенка проверяли, есть ли у него дар, и отобранные уходили из деревни еще в детстве на обучение к шаманам. Их по пальцам можно перечесть, и они… — Коготь замолк под наплывом захлестнувших его чувств, но тут же закончил: — Теперь это уже не важно. Они все мертвы. — Он сморгнул навернувшиеся слезы. — Давно я об этом не вспоминал.

Калеб кивнул.

— Эта боль никогда не пройдет. Но ты откроешь для себя в жизни и другие вещи. — Он несколько оживился, — Я хочу сказать, что, хотя давным-давно смирился со своим врожденным недостатком, в одном деле никогда не преуспевал — так и не научился понимать женщин. Как и ты, я был совсем несмышленышем, когда впервые столкнулся с этой проблемой. Я совершенно не знал, как себя вести. — Он отхлебнул из кружки. — С другой стороны, обучение иногда бывает очень приятным. Коготь усмехнулся.

— Еще бы. Лила, например…

Он примолк, но Калеб за него договорил:

— Бойкая девица, этого у нее не отнять.

— Как мне…

— Что?

Коготь попытался привести в порядок мысли. После длинной паузы, в течение которой оба молодых человека сидели и смотрели друг на друга, пока грузчики громко о чем-то беседовали у стойки бара, Коготь наклонился вперед и сказал:

— В племени оросини принято, что родители выбирают своим детям пару. Родителей у меня нет, а насчет родственников Лилы я ничего не знаю…

Калеб его перебил:

— Ты подумываешь о женитьбе?

Коготь заморгал, словно удивившись, что его проблему поняли таким образом, но потом все-таки кивнул.

— Не знаю, что делать.

— Поговори с Робертом, — тихо посоветовал Калеб.

Коготь снова кивнул.

— Но я должен тебя предупредить, — добавил Калеб, — думаю, что это ни к чему не приведет, даже если Лила захочет, хотя, как мне кажется, не захочет.

— Но она меня любит! — возмутился Коготь так громко, что два грузчика обернулись и внимательно на него посмотрели.

— Как я уже говорил, я не знаток женщин, Коготь. Но ты должен знать, что будешь не первым, кто согрел постель Лилы.

— Я знаю, — пожал плечами Коготь.

Калеб откинулся на спинку стула, словно задумавшись над его словами. Через минуту он произнес:

— Что происходит между мужчиной и женщиной, это их личное дело. Но все-таки я тебе скажу. Ты знаешь тех, кто побывал в ее объятиях.

Коготь заморгал, на этот раз пришел его черед задуматься.

— Гиббс? — Калеб кивнул. — Ларс? — И снова последовал кивок. — Но ведь Ларс с Мегги, — слегка опешил Коготь.

— Сейчас — да, но они часто ссорятся. Мегги, я тебе скажу, совсем не подарок. Она, конечно, неплохая девушка, но иногда с ней очень трудно.

— Но ведь это неправильно, — сказал Коготь.

— Вопрос не в том, правильно это или нет. Все есть так, как оно есть. У твоего народа было принято, что родители подбирают детям пару, и можно было прожить всю жизнь, зная только одну женщину, а здесь… — Он вздохнул. — Здесь по-другому.