– Ну вот, Шаховской, я и говорю, что это боевые трофеи, а раз наши трофеи, то их сам бог велел с пользой их для себя потратить. Скоро будем домой возвращаться, в Союз. Раз такое дело, нужно будет разного полезного добра прикупить. Мы-то ведь на своей технике выходить будем – можем японской аппаратурой подзагрузиться. Кстати, не забудь их, пацанов экипажа, к орденам представить, как вернёмся! Понял? Чтобы я не забыл, – распорядился комбат.

– Это за доллары? – спросил зампотех. – В смысле, за миномётную батарею?

– За мужество! А за доллары… слушай, Лёш, там солдаты домой очень любят домой всякие японские наборы разной косметики, – они недорогие, нарядные, и там для женского племени всего куча. Так ты им купи сразу штук по пять на бакшиши… И они будут рады, и дома тоже будут счастливы.

Зампотех:

– А как с деньгами поделим? Поровну?

– Ну, мы поровну, по четыре пачки. А ещё две – наградим по одной наших зампотыла и замполита батальона. Они же у нас в полку остались с оравой солдат, и в караул сейчас ходят каждый день. А это тоже ох как несладко… Нагрузка огромная. Им там сейчас все мозги канифолят от командира полка до всех оставшихся солдат… Вот и будет им премия от нас, – улыбнулся. – А ещё одну пачку, то нужно и на Крикунова будет что-либо прикупить и в семью отправить. Дам команду, чтобы замполит занялся. Ты как, Шаховской? Предложение устраивает?

– Товарищ полковник, почти устраивает. Есть только вот что… Мне этих денег совершенно не надо… Меня не для этого сда отправили, мерзко на них смотреть – из-за этого дерьма наши люди погибли. Да и особо дома мне одаривать некого. Так что, может, Серёже Крикунову в семью отдать мою долю? Поменять в дукане^[23] на чеки и отдать их? И, товарищ полковник, купите вы, пожалуйста, если несложно, в дуканах для моих солдат те наборы, что вы предложили. Как они называются?..

Комбат:

– Косметические наборы…

Шаховской:

– Да… их… даже этого не знаю. Вы в этом разбираетесь, а я совсем ноль в этих делах… Ну и Тасе шикарные французские духи… Потом как-нибудь подарю.

Зампотех:

– Ты, случаем, с ней не сильно разогнался-то? Она только Крикунова потеряла…

– Николаич, ну что ты со мной как папа с сыном?.. Ничего плохого я ей не сделаю. Обещаю.

Комбат вернулся к более актуальной теме:

– Лёш, ты точно отказываешься от своей доли?

– Да. Лучше будет отдать семье Крикунова. А у меня жены, детей нет. Так что обойдусь без этих «расходов»…

Зампотех назидательно произнёс:

– Смотри, Валер, не профукай. Куда–либо положи для надёжной сохранности… Моя доля пусть пока у тебя будет. А как уволюсь, она мне пригодится – ферму открыть. Лёха, пойдёшь ко мне бухгалтером?

Все рассмеялись.

Время горестей на данный момент прошло. Жизнь берёт своё. Надо жить.

Комбат подытожил:

– Так, друзья. Мы с зампотехом по делам, я на доклад «Граниту», зампотех с машинами разбираться. Ну а ты – отдыхай, Алексей. Завтра утром рано вставать, много дел будет.

Они вышли с зампотехом из кунга и прикрыли дверь. Шаховской, не затягивая, – он чувствовал усталость – скинул боевое снаряжение и лёг спать на свою лежанку.

Глава 18. Третий сон Шаховского

И вновь Шаховской увидел мальчика, который – дурашка – беззаботно плескался в воде лучезарного голубого цвета. Она казалась и мальчику, и самому Шаховскому чем-то живым и добрым. Шаховской уже понимал, что этот ребёнок – он сам.

И в очередной раз безмятежное состояние длилось недолго. И опять стала буториться и волноваться вода, покрываясь мелкой рябью, а затем, начала тяжело вздыматься и опускаться, как будто тревожно задышав. И лазурную светлую, прозрачную воду начал подминать под себя сумрак, и вокруг появилась опасная тревожащая зона тьмы. Давление тьмы усилилось, и мальчика охватил безотчётный ужас. Всё живое вокруг до маленьких муравьишек впадает в паническое истеричное состояние или цепенеет. Не слышно умиротворяющего прибоя и щебета птиц. Добра в этой тьме нет, а лишь удручающее жизнь наглядно проявившееся зло.

Сквозь сон это смятение  ощущал и сам Шаховской. Он понимал, а скорее, интуитивно чувствовал, что источник зла и ужаса – это какой-то неведомый генератор тьмы: откуда ведь она, ужасная, берётся. Остро чувствовал, что нужно бороться за Свет!

Только Свет остановит тот обездвиживающий и пеленающий по рукам и ногам ужас!

Сон настолько овладел подсознанием Шаховского, что попросту стреножил, не давая даже шелохнуться. Но Алексей очень хорошо сознавал, что справиться с той ситуацией может лишь мальчик Алеша и больше никто.

А ребёнок был слишком испуган…

Он лихорадочно стремился выбраться из тёмной воды, несущей опасность, и той мглы, которая пыталась его окружить. Выбраться на свет, выскочить на берег, на стремительно скукоживающийся участок освещённого пространства. И мальчик со всех сил гребёт и шлёпает по воде руками, устремляясь к нему. А Шаховской во сне орёт ему благим матом: «Туда!! Туда!!!», но из его гортани не вырывается ни звука. Это был отчаянный беззвучный крик.

Но и сам ребёнок просто не смог бы его услышать, так как эта «сонная реальность» – она именно ребёнка, хотя сам сон – взрослого Шаховского, и его крик не сможет долететь до мальчика, не сможет прорваться из одной реальности в другую....

В своём тревожном забытьи Шаховской понимает, что он не в состоянии мальчугану помочь, что случится непоправимая трагедия, если в самом мальчугане не найдётся сил выбраться к свету. Но он верит в чистоту ребёнка, а, значит, в способность совладать с тьмой. Едва он понял это, им самим овладела жажда света как единственного источника силы. И Алексей с замиранием ожидает непростой развязки…

Измученный мальчик, разрывая невидимые оковы, упорно пробивается к свету…

И!!!

Наконец-то после очередного взмаха его руки он самим манюсеньким кончиком пальчика попадает в освещённое пространство, то невидимые путы начинают ослабевать и на мальчике, но и на офицере. И мальчик рывком выходит на сияющее место, а в тот мгновение Шаховской-офицер словно рвёт на себе невидимые оковы…

Вот он вдруг уже сам, уже офицером, присутствует именно в этом сне, на том самом берегу, в том луче Всемогущего Света, и он видит чадящий костёр, возле которого суетится узнаваемый душара-«повар».

Тот рьяно бросает в огонь множество бумажных брикетов. Это пачки денег, которые горят с сильнейшим смрадом и чадом. И всё вокруг затягивает зловонная тлетворная отрава…

Шаховской осознаёт и очень чувствует, что Свет нуждается в его защите. Сам Свет является источником победы Добра над Злом. И Шаховской выбирает эту Живую Силу, которую он моментально ощутил уже лишь от одного прикосновения мальчика к Свету всего-то кончиком пальца.

И он принимает её – илу Света, как оружие для защиты самого Света. Он выбрал свою сторону – он будет стремиться стать солдатом Света. Ему стало радостно и легко!..

Шаховской всем напряжением мышц скидывает оцепенение и пытается ударить, что есть сил душмана-истопника, и отбросить от денежного кострища.

Но нет!.. Не выходит!

Алексей собирает все свои силы – ещё удар!..

Опять не смог!

Руки как ватные. Двигались медленно. Все усилия специально тренированного воина оборачивались безнадёжной беспомощностью.

Но ведь Сила-то есть! Шаховской её чувствовал. Только вот сильно вмазать по бородатому прислужнику Тьмы не получается. Почему?

И изнутри приходит осознание, что необходимо просто убрать этого «повара» как можно дальше от этого чадящего на деньгах костра, не дать ему возможности покрывать все тлетворным зловонным мраком.

Шаховской крепко хватает «истопника» и отшвыривает далеко в сторону.

У него получилось!!!

Раскидывает костёр и сбрасывает угли в воду. И чад стал стремительно исчезать!

Всё вокруг залил мягкий и ласковый, комфортный свет, и пришло успокоение…

Шаховской совершенно неожиданно для себя понимает ответ на главный вопрос каждого человека о себе самом: кто он, зачем живёт и что лично от него требуется. Он нуждается стать солдатом Света, он – пехотинец Добра!