– Я из Словении. Тут работаю. По найму. Если тьебе негде жить, поехали. Есть мьесто в комнате.

– Но ты же меня совсем не знаешь, – смущенно пробормотал Варфоломей.

В ответ его только крепко похлопали по плечу, и он услышал:

– Мы всье славяне – братья. И должны помогать друг другу.

Еще бы несколько минут, и Варфоломей, возможно, уехал бы с этим гостеприимным славянином, но тут их дружественное общение было прервано восклицаниями, которые могли принадлежать только типичному одесситу:

– Ну, я таки так себе это и представлял! Вы тут таки давно стоите? – пожилой мужчина в кипе бесцеремонно схватил Варфоломея за руку. – Нет, Фира, ну, ты посмотри на него, он таки здесь будет стоять, как памятник Дзержинскому, и ждать, когда его снимут с пьедестала!

– А что же мне делать? – растерянно отозвался Варфоломей.

– Нет, это он у меня спрашивает, что ему делать! Фира, ну как тебе это нравится?! Молодой человек, у вас есть телефон ваших шлимазал, которые вас так встретили, чтобы их всю жизнь так встречали?!

– А ведь и правда! Есть! – И как это он сразу не додумался до такой элементарной вещи! И этот человек еще называет себя частным детективом!

– Фира, ты слышишь? У него есть телефон, а он тут стоит с видом девственницы на сносях! Кстати, достаньте вашу живность из живота, а то она задохнется… – распорядился бесцеремонный одессит и, не дожидаясь ответа, потащил Варфоломея к таксофону, который, оказывается, находился рядом.

– Ну что вы стоите, как мишугас? – одессит нетерпеливо дернул его за руку. – Давайте ваш телефон!

Варфоломей, потрясенный таким напором, извлек бумагу с адресом и телефоном Академии. Он чувствовал себя сейчас, как в далеком детстве, когда, еще первоклассником, однажды умудрился заблудиться по пути из школы и стоял в беспросветном отчаянии, горько рыдая, на углу какой-то незнакомой улицы. Тогда к нему подошел вот такой же пожилой прохожий и отвел его домой, запросто решив проблему, казавшуюся маленькому Варфоломею совершенно неразрешимой. Так получилось и теперь. Лев Лазаревич – а именно так звали его добровольного помощника – дозвонился до Академии и сообщил им, что: во-первых, они там все бездельники, тунеядцы и балбесы, и во-вторых, несчастный молодой человек, прибывший из России, уже сутки ждет их в аэропорту. Варфоломей украдкой посмотрел на часы – с момента его прибытия прошло всего два часа. Но так или иначе, милостиво выслушав все извинения, которыми, судя по всему, рассыпалась телефонная трубка, неожиданный спаситель Варфоломея предупредил говоривших с ним, что он с места не сойдет, пока не убедится, что встречающие приедут и заберут бедного и голодного молодого человека.

Только Варфоломей собрался от души поблагодарить Льва Лазаревича и даже открыл для этого рот, как там, во рту, словно бы сам собой оказался пирожок.

– Молодой человек, – теперь уже командовала Фира, – пока они за вами приедут, вам нужно покушать. – В ее руках возник объемистый пакет, наполненный самыми что ни на есть домашними пирожками с капустой.

– Нет, ты меня послушай сюда, – возмущенно обратился к ней муж, – кто же это ест стоя, где тебя учили манерам? Ох, Фира–Фира! Молодой человек, пойдемте присядем, – И он повлек Варфоломея к креслам, стоявшим неподалеку. – Вы покушаете и мне расскажете, как там у нас дома?

– Где? – удивился Варфоломей.

– Ну, дома, в России! Или у вас есть еще дом?

– Так вы разве не из России? – с еще большим удивлением спросил Варфоломей.

– Что вы, молодой человек! – с легкой грустью откликнулась Фира. – Мы из Хайфы. Вот отдыхаем здесь. На старости захотелось мир посмотреть. Дети выросли. Мы им больше не нужны. Захар – это наш старший – послал нас сюда. Я же всю жизнь в Питере английский преподавала, вот и мечтала когда-нибудь эту страну повидать…

– Так я тоже из Питера! – радостно воскликнул Варфоломей.

– Да неужели?! Боже мой, боже мой… это же моя молодость, – и в ее глазах неожиданно блеснули слезы.

– А что в «Севере» пирожные еще не перевелись? – покосившись на жену, намеренно бодро спросил Лев Лазаревич.

– Полнò! – в тон ему отозвался Варфоломей. – Сколько душа пожелает!

– А метро-то починили? – озабоченно спросила Фира.

Варфоломей уже хотел поведать ей все перипетии восстановления линии метро, как заметил приближающихся к нему, словно сошедших с рекламного проспекта Академии, молодого человека и девушку, одетых по принципу «черный низ, белый верх».

– Господин Тапкин? Варфоломей? – официально обратился к нему юноша.

– Да, да, это он самый, – радостно закивала Фира.

– Вы нас простите, произошло недоразумение. Очень большая нагрузка, знаете ли, много приезжающих… Так что вы, пожалуйста, извините, что вас никто не встретил… – торопливо проговорил юноша.

– Нет, почему же, напротив… – Варфоломей признательно посмотрел на своих новых друзей. – Меня встретил целый мир.

Прощание со Львом Лазаревичем и Фирой было по-российски теплым. Уже потом, позже, пребывая в Шотландии, Варфоломей с долей грустной растроганности вспоминал своих случайных знакомых, как единственных искренних и участливых людей, встретившихся ему во время непростого и, как оказалось, опасного путешествия…

Представители Академии терпеливо подождали, пока завершится сцена трогательного прощания, и только после этого пригласили Варфоломея следовать за ними. Странно, но Варфоломею вдруг совершенно расхотелось куда-либо идти. Как будто это вовсе не он еще полчаса назад больше всего опасался остаться здесь в аэропорту никем не востребованным, как забытый багаж. Он обернулся и увидел, как Лев Лазаревич с женой тоже взволновано смотрят ему вслед. Он еще раз прощально помахал им рукой, уже садясь в машину.

– Первый раз за границей? – улыбаясь, по-русски спросила его девушка.

– Да, – ответил Варфоломей. – А как вы догадались?

В ответ девушка усмехнулась:

– Сама была точно такой месяц назад.

– Какой? – поинтересовался Варфоломей.

– Да вот такой же бестолковой, как вы. Мы, впрочем, еще не познакомились. Снежана, – протянула она руку.

«И верно Снежана», – подумал Варфоломей, разглядывая ее неправдоподобно светлые волосы.

Девушка опять громко рассмеялась:

– Ну, совсем еще дикий! Кстати, запомни: все инплинисты приветствуют друг друга словами: «Олы нол», что значит – «Все вместе». Запомни, чтобы не попасть впросак. Олы нол! – повторила она еще раз.

– Олы нол! – смеясь, отозвался Варфоломей.

Эта подсказка весьма пригодилась Варфоломею, когда он через некоторое время переступил порог Эббот-Хилла.

«ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ ЭББОТ-ХИЛЛ» – крайне солидная вывеска, которыми в России обычно украшают банки, сияла золотым буквами по черному мрамору на одном из двух небольших зданий. Золотые буквы невольно внушали трепет, и Варфоломей, запрятав освобожденную было в аэропорту Лельку во внутренний карман пиджака, с почтительным волнением вошел вместе с сопровождающими в холл на первом этаже.

Холл так же, как и сияющая золотом вывеска, очевидно, был призван создавать у посетителей уважительное отношение к заведению. Изящные кожаные кресла и удобные диванчики, низкие журнальные столики должны были невольно наводить на мысль, что здесь обитают серьезные, деловые, а главное – состоятельные люди.

– Олы нол! – Молодой человек из тех, кого Варфоломей мысленно именовал образцовыми, вышел навстречу ему из-за стойки регистрации.

Снежана дернула Варфоломея за локоть, и он неуверенно пробормотал ответное приветствие.

– Держись смелее! – прошептала ему Снежана – кажется, она окончательно решила взять на себя роль его опекунши. Сама же она стояла с непроницаемой светлой улыбкой образцовой девочки.

Но клерк за регистрационной стойкой, похоже, не обратил никакого внимания на неуверенность и неловкость новоприбывшего. Взяв документы Варфоломея, он принялся что-то усердно набирать на компьютере, куда-то звонить, с кем-то совещаться.