Когда полог из звериной шкуры был резко откинут, мы с Олафом уже стояли с луками наизготовку, стрелы были наложены, а тетива у каждого натянута до предела. Выпростанная рука была неестественно длинной и изгибалась под каким то неправильным углом. Огромная кисть руки шарила по земле, будто пытаясь что то нащупать. Длинные белые пальцы с изогнутыми серыми не то ногтями, но скорее когтями могла бы и сойти вполне за человеческую, разве что имелся лишний палец, да и собственно каждый палец насчитывал по паре лишних фаланг.
Всё это я отметил одним взглядом, глаза казалось замечали каждую мелочь, а вот мозг немного буксовал. Одно я понял точно, что бы там за существо ни было, нельзя допустить, что бы оно выбралось наружу в добром здравии, целым и невредимым.
— Руби! — крикнул я Марку, который уже закончил разрезать верёвки на пленнике, а вернее сказать пленнице. На земле лежала девушка в простой деревенской одежде. Она всё ещё была в полубессознательном состоянии, но на первый взгляд вроде бы как относительно цела, во всяком случае крови видно не было.
Марк пробежал несколько шагов и почти без замаха опустил свой тяжёлый колун на уродливую руку. Удар профессионального лесоруба отделил кисть как сухую ветвь от ствола дерева. Ответом на нежелательную ампутацию был громкий рёв боли, а Марк после удара, не мешкая, ловко перекатился через плечо в сторону, освобождая нам цель для выстрела. Едва он начал смещаться с линии огня, как мы с братом спустили тетивы наших луков. Судя по повторному завыванию, хотя бы одна из стрел нашла свою цель. В одно мгновение мы с Олафом в едином и синхронном движении достали из заплечных калчанов следующую стрелу и одновременно выпустили их в цель. Всё это мы проделали настолько быстро, что пока невидимое нам чудовище даже не успело спрятать обрубок в своё логово. Оно не переставало реветь от боли и ярости, но замешкавшись в своём логове, тем самым подписало себе смертный приговор.
Когда тварь поняла, что следовало бы всё же наказать своих обидчиков, мы успели сделать ещё по два выстрела, подтверждением нашей меткости были новые завывания боли. Когда же из входа землянки показалась уродливая огромная голова, своей формой похожа на человеческую, а видом на лягушачью, стало ясно что дела у чудовища совсем не очень. Из правого глаза торчало обломанное древко стрелы. Левую щёку навылет пробила вторая стрела, выйдя сзади из шеи. Обессиленное от ран чудовище злобно вперилось в нас уцелевшим взглядом, но уже стало ясно, что оно нам уже не противник.
Хотя осторожность никогда не бывает лишней и лезть на рожон никто не собирался. Оно вытянуло голову вперёд и злобно не то зарычало, не то зашипело, показав при этом иглообразные длинные зубы и вывалив при этом огромный лопатообразный язык.
Марк не мешкая воспользовался этим шансом и резко опустил топор на незащищенную шею чудовища. Длинное и широкое лезвие с громким чавкающим звуком отделило уродливую голову от тела и та, прокатившись несколько шагов по земле, застыла так и глядя на нас казалось недоумённым взглядом. Тело так и не успевшей вылезти из логова твари, грузно осело на землю.
Наступившую тишину нарушил шумный выдох Марка. Он подошёл к нам разглядывая голову уродливого создания и скривившись от отвращения сплюнул в её сторону.
— Что за тварь такая мерзкая?
— Болотный троль, — уверенно заявил Олаф.
— Как будто ты их видел, — фыркнул тот в ответ.
— Я нет, но знающие люди рассказывали, — веско заявил брат.
Я слушал их в пол уха, подойдя к пленнице и опустившись к ней, пытался определить её состояние. Как я сразу и отметил видимых ран и увечий на ней не наблюдалось. Девушка была совсем молоденькой, не больше двадцати лет. Простая деревенская одежда, как то не вязалась с дорогим на вид кулоном в виде странного цветка на серебряной цепочке, что вывалился из ворота её платья. Длинные чёрные волосы обрамляли её слегка смуглое лицо, черты которого выдавали в ней уроженку гораздо более южных краев. Она вдруг открыла глаза, очнувшись от беспамятства и обведя взглядом вокруг, посмотрела мне прямо в глаза. Её голос был с лёгким акцентом, что лишь подтверждало мою догадку, о том что она не местная. Но был не просто приятным, он был каким то мелодичным.
— Ведьма? Вы убили ведьму? — с тревогой в голосе спросила она.
— 12 -
Она порывалась встать, но я придержал её за плечо.
— Успокойся, всё уже кончено.
— Вы убили ведьму? — повторила она встревоженно.
— Ну ведьмой это чудовище назвать трудно, — хохотнул Марк. — Это скорее нечто другое, возможно болотный троль, — сказано это было столь уверенно, как будто он знал об этом с детства, а не минуту назад.
Девушка невесело рассмеялась на такой ответ.
— В пекло троля, я спросила, где ведьма? — в голосе её смешались злость, тревога и растерянность.
В тот самый момент совсем рядом где то из пелены тумана, раздался хриплый вой ярости и отчаяния. Я вскочил на ноги, с тревогой и удивлением пристально вглядываясь в непроницаемую клубящуюся завесу, но ни мне, ни моим товарищам ничего разглядеть не удавалось. А потом накатила слабость, будто я получил внезапный удар под дых, воздух стал густым как кисель и дышать стало практически невозможно. В глазах помутнело и я уже падая, увидел как моих товарищей постигла та же участь. Но сознание я все же не потерял, хоть всё стало ещё более блеклым и расплывчатым, на глазах была пелена, а уши будто залили воском.
Как раз тогда из тумана вышла небольшая сгорбленная фигура, в которой с трудом угадывалась старушка небольшого росточка, резво семенящая ногами, но опирающаяся на посох, размером с хорошую жердь частокола.
Она шустро перебирая ногами семенила в нашем направлении, по дороге ругаясь по чёрному и проклиная нас и весь род людской на разные лады. Наверняка даже бывалый боцман, услышь он её, открыл бы рот от несдерживаемого удивления.
Первым на её пути лежал Марк, которого она небрежно походя отбросила в сторону концом своего посоха как невесомую тряпичную куклу. Пролетев несколько шагов, его полёт завершился ударом об один из вкопанных столбов. Не знаю уцелел ли он, но после падения, его тело не подавало признаков жизни, валяясь на земле изломанной куклой. Олаф повезло больше, его тело лежало чуть в стороне и она не стала его трогать, обратив на него внимания не больше, чем на лежащий к примеру на дороге камень.
Остановившись возле головы троля, она нагнувшись, бережно и аккуратно взяла её в руки и подняв прижала к груди, баюкая как младенца и вроде бы как даже всхлипывая.
Не знаю, что на меня повлияло больше, то ли бездыханное тело моего друга, моя беспомощность, или же отвратное зрелище старухи, бережно обнимающую мертвую голову чудовища, но я каким то чудом нашёл в себе силы и моя рука вытащила небольшой разделачный нож для шкур из-за голенища сапога.
Не особо то и надеясь на удачу, я метнул не совсем подходящий для это цели нож и тот всё же нашёл свою цель, но не совсем так, как мне бы этого хотелось. Нож попал ей в правый бок и она оглушительно взвыв от боли, схватила тот за рукоятку и резким движением вытащила его из раны, презрительно его оглядела и отбросила в сторону. Повернувшись ко мне, она зашипела словно змея и припадая на правую ногу, поковыляла в мою сторону. Я лишь надеялся, что смерть моя будет быстрой…
Как раз в этот момент, уже начиная проваливаться в спасительное небытие, я услышал пение. Не просто пение, а самую прекрасную, как мне тогда показалось песню в моей жизни. Силы казалось толчками вливаются в меня, прогоняя и выталкивая слабость. Как пересохшая почва впитывает спасительные капли дождя, я оживал от этого чудного голоса и песни на совершенно незнакомом мне языке.
Но в отличие от меня, на ведьму эта песня производила обратный эффект. Вначале её скрючило как от сильной боли, затем же распрямило и стало неестественно выгибать дугой. Я прямо таки услышал пробирающий до дрожи звук выворачивающихся суставов и треск ломаемых костей. Она даже не в силах кричать, хрипела от боли, а песня всё не заканчивалась, продлевая её мучения и буквально выдавливая из ведьмы жизнь. Я преодолевая лёгкое головокружение поднялся на ноги и повернувшись увидел, как освобождённая нами девушка, буквально окутанная зеленоватым сиянием, закрыв глаза и прижав руки к груди поёт свою чудесную песню.
