– Ну что?.. Помогли тебе твои «приемчики»?..

– Ты чего это, – только и смог ответить Обжоркин. – Зачем?..

– Не люблю, когда пятеро на одного…

С тех пор они подружились и много времени проводили вместе. Мышка Жера оказалась замечательным собеседником. Она знала все про все на свете и еще чуть-чуть. Учеба у Обжоркина пошла на лад, так как мышка всегда долго и подробно ему объясняла тонкости волшебства. Обжоркин же всегда ей занимал очередь в столовой и оставлял лучший кусочек сыра, который Жера очень любила.

Кот Виля же затаил обиду, но с тех пор прекратил свои злые шуточки и копил свою злость молча…

Тем временем первая четверть подошла к концу, и наступило время каникул.

Мастер Папирус собрал всех во дворе школы и сказал: «Подошел к концу ваш первый этап обучения в Волшебной школе. Вы много чему научились здесь. Некоторые чуть больше (мышка Жера зарделась), а некоторые чуть меньше (Обжоркин засопел). Теперь вы свободны и через неделю жду вас всех назад. Однако предупреждаю вас, что волшебство применять нужно тогда, когда его нужно применять, и не применять тогда, когда его применять не следует. И еще… Ни при каких обстоятельствах не связывайтесь с котом Зигфридом. Он очень злой и сильный волшебник».

Вся школа зашумела на последних словах Мастера и только кот Виля напряженно молчал и нервно бил хвостом о землю.

– А кто этот кот Зигфрид? – шепнул Обжоркин Жере.

– Зигфрид… О-о-о это злой и могущественный волшебник. Он когда-то возглавлял нашу школу, но стал на путь зла. Но мне кажется его просто узнать, у него, кажется, нет одного глаза… – отвечала Жера слегка задумчиво.

Обжоркин тоже призадумался и хотел еще что-то спросить, но тут собрание закончилось и все радостно разбежались собираться на каникулы.

Сразу после школьного собрания мышка Жера спросила Обжоркина, что он, собственно, будет делать на каникулах и как он их собирается провести.

– Как что?.. Искать приключений. Я уже все знаю и могу побеждать злодеев.

– Прямо ВСЕ знаешь?.. И домой не будешь возвращаться? – удивилась Жера.

– Домой, конечно, заеду, но после подвигов и славы. А сейчас я собираюсь и иду в путь. Ты со мной?..

Мышка Жера неопределенно мотнула головой, но, так как в ее огромном мышином семействе из детей она была только тридцать вторая по списку, то ее явно никто не ждал и ее отсутствия тоже никто особо и не заметил бы, поэтому она тоже начала собирать походную сумку-рюкзак и укладывать книги и вещи.

Обжоркин положил в свою дорожную сумку побольше селедки (а если вы помните, он не мог без нее), и уже вскоре они вышли на тропинку, ведущую через лес.

Лес возле школы тоже похоже был волшебный, потому что стоило им только ступить на тропинку, как ветви деревьев тут же закрыли весь путь назад и сама тропинка к школе скрылась в чаще.

– Э-э-э… – протянул Обжоркин. – Обратно-то мы как?

Жера в ответ просто фыркнула и пошла вперед твердым шагом.

– Слава и приключения, говоришь… – все же не утерпела она.

– Слава и приключения, добрые дела, что в этом плохого? – Обжоркин слегка обиделся.

– Ничего плохого. Пока слава и приключения не становятся важнее добрых дел…

Обжоркин задумался, и почти целый час они шли молча. Так они шли, пока Обжоркин, задумавшись, чуть не воткнулся лбом в дорожный указатель.

На указателе было написано: «Налево пойдешь – попадешь в Облачный замок, направо пойдешь – попадешь в Стеклянный замок, а прямо пойдешь – НИКОГДА не вернешься».

– Дело ясное, – сказала Жера. – Идем налево!

– Что я, облаков не видел? – ответил Обжоркин.

– Тогда направо пойдем, – предложила Жера.

– Что я, стекла не видел … – заупрямился Обжоркин.

– Так что ты предлагаешь? – удивилась Жера – Указатели же не просто так кто-то пишет. Ты вернуться собираешься вообще-то?..

– Конечно собираюсь, – ответил Обжоркин и подбоченился. – Мы пойдем прямо и победим всех злодеев, которые мешают путникам назад возвращаться. Вот так вот…

Жера немного подумала, смешно сморщила свой мышиный носик, чихнула и решительно пошла прямо. Обжоркин потрусил следом за ней…

Апельсиновый замок

Так они шли довольно долго, пока не увидели на горизонте какой-то золотой блеск. Не просто блеск, а целые поля чего-то одновременно желтого и оранжевого. Подойдя поближе, они поняли, что золотой и чуть красноватый блеск дает огромное количество АПЕЛЬСИНОВ, которые, как им и положено, росли на деревьях, а также, что удивительно, росли на грядках, как арбузы, и просто лежали возле дороги огромными кучами, излучая свежий запах цитрусов и сверкая на солнце оранжевыми боками.

– Это что такое? – удивился Обжоркин. – Никогда не видел столько апельсинов.

– А я, например, очень рада, потому что очень люблю апельсины и апельсиновый сок, – призналась Жера – Идем дальше…

– Апельсины… – слегка скривился Обжоркин, который их терпеть не мог. – Зачем им столько апельсинов?

Они пошли дальше и за холмами вскоре увидели замок, вначале которого высились стены, тоже, естественно, оранжевого цвета.

– Апельсиновый замок… – задумчиво протянула Жера. – Почему нельзя было просто так и написать «прямо пойдешь – попадешь в Апельсиновый замок».

– Меня больше удивляет, где все жители? – ответил Обжоркин. – Апельсинов полно. А жителей нет…

Так, переговариваясь, они добрели до стен замка. Кот набрался храбрости и постучал в ворота замка, которые оказались закрыты. Тишина. Он постучал еще – и опять никого.

– Куда они все подевались? – удивился снова Обжоркин. – Должен же здесь быть кто-то кроме апельсинов. Должен же их кто-то есть хотя бы!..

Он взял лежащий неподалеку апельсин и кинул его со злости за стену. Там кто-то негромко ойкнул, и наконец они услышали шаги за воротами. Дверь немного приоткрылась, и один глаз посмотрел на них в щель.

– Вам чего надо? – заскрежетал старческий голос из-за ворот, причем этот некто умудрился быстро оглядеть их обоих одним глазом.

– Мы… путники, – ответил слегка опешивший от такого обращения Обжоркин. – Хотим… апельсинов купить.

– Ах, апельсинов… – голос старичка тут же изменился и стал елейным и даже слегка приторным. – Конечно заходите. Раз апельсинов…

Ворота открылись, и их взгляду предстал ветхий старичок в дырявой длинной рубахе со всклокоченными седыми волосами и бородой. Глаз у него действительно был один, а второй был закрыт грязной повязкой. Единственный открытый его глаз горел недобрым огнем и все время осматривал спутников.

– Что у вас с глазом? – вежливо спросила Жера.

– Фурункул… – ответил старичок, кашляя. – Пятый день маюсь…

Жера не стала больше спрашивать, боясь показаться невежливой, и они с Обжоркиным зашли в город.

В городе была та же самая картина, что и снаружи. Везде были сплошные апельсины. Они лежали на прилавках, в ящиках и просто вдоль улицы в больших кучах.

– У нас тут много апельсинов… – сказал старичок радостно. Он с обожанием смотрел на груды апельсинов и могло даже показаться, что он им радуется, как своему творению или даже как своим детям. – Ну пойдемте за мной, я вас провожу в гостиницу. Специально для путников…

Обжоркин и Жера пошли за ним. В пустом городе была абсолютная тишина, что на фоне мерцающих в заходящем солнце апельсинов производило весьма жуткое впечатление. Все рынки и улицы были пусты. Никого не было и на постоялом дворе, куда пришли путники. Старичок завел их в гостиницу и показал им комнату.

– Вот здесь и располагайтесь… Отдыхайте, – промямлил старичок с блаженной улыбкой. – Вы, наверно, устали с дороги? Могу предложить вам слегка освежиться и выпить холодного апельсинового сока…

– А селедки нет у вас? – вдруг спросил Обжоркин.

– Селедки?.. Селедки, пожалуй что, и нет, – улыбнулся старичок, и его правый глаз засветился от непонятной радости.

На этом он откланялся и ушел, оставив большой кувшин апельсинового сока и целое блюдо со свежими апельсинами на столе.