Судя по всему, он полагал, что дальнейших комментариев не потребуется.

– Ну и что? – простодушно поинтересовалась Тая, у которой понимания не прибавилось ни на йоту.

Артем посмотрел на нее так, словно желал убедиться, действительно ли она не понимает, о чем он толкует, или лукавит? Потом пояснил:

– Мы с тобой в переписке эту тему как-то не затрагивали, а ведь я – ведущий научный сотрудник Института востоковедения, египтолог. И по десять месяцев в году торчу здесь. Последние семь недель работал на раскопках в Гизе, где недавно часть стены Инбу Хедж обнаружили. Перспективы грандиозные… Впрочем, сейчас это неважно… – смекнув, что едва ли ее в настоящий момент могут интересовать такого рода нюансы, он перешел к сути: – «Плач Изиды» содержится в так называемом Берлинском папирусе № 3008. Документ этот находится в собрании папирусов Египетского музея в Берлине, и к работе с ним допущен очень… – видимо, желая подчеркнуть особо этот момент, он выждал секунду-другую, прежде чем продолжить, – …ну, очень узкий круг специалистов. Текст никогда и нигде не публиковался. К тому же, написан он на коптском, и общедоступного перевода на русский не существует.

Он замолк, ожидая, судя по всему, ответных пояснений. И не ошибся. Тая за словом в карман не полезла.

– Если нет перевода, – резонно возразила она, – то почему ты утверждаешь, что ахинея, которую я сейчас выдала, имеет отношение к твоему таинственному свитку?

Египтолога такая постановка вопроса, вполне ожидаемо, ничуть не смутила:

– Тут-то как раз все просто. Я, видишь ли, – еще и специалист по нескольким мертвым языкам. Коптский входит в их число. И мне посчастливилось ознакомиться с Берлинским папирусом, что называется, в оригинале… А вот откуда тебе известно содержание одного из текстов? – большой вопрос.

– Он мне приснился в день приезда, – честно призналась Тая, уточнив: – Ну, не сам текст, конечно. Женский голос пел на незнакомом языке, но я, кажется, поняла, о чем.

– Надо же… – медленно промолвил Артем, все еще погруженный в свои думы. – Вот уж впрямь, никогда не знаешь, где что найдешь… – И, одарив Таю испытующим взглядом, добавил: – Загадочный случай.

Трудно было понять, к чему это сказано и всерьез ли, потому что на губах его опять заиграла улыбка.

– Так женщина ведь – сама по себе уже загадка, – парировала Тая.

– Один-ноль в твою пользу, – подняв руки вверх, сдался он и рассмеялся, а потом смущенно признался: – Ты даже представить себе не можешь, как я обрадовался, когда узнал, что ты собираешься в Шарм на отдых. Очень рад тебя видеть…

В отель они вернулись вместе. Потом были ужин при свечах и прогулка по пляжу. Ночь – как это обыкновенно происходит в здешних широтах – внезапно опустилась на море и пустынный берег. В небе повис полумесяц – извечный символ таинственного арабского Востока. А они, словно школьники не переменке, брели вдоль кромки прибоя, взявшись за руки. Ленивая волна время от времени докатывалась до их босых ног, ласково поглаживая кожу и, как бы нехотя, возвращалась назад.

Несколько раз они, не сговариваясь, застывали на месте, задрав головы и любуясь черной бездонной пропастью космоса, усыпанной мириадами светлячков-звезд. Во время одной из таких остановок, повинуясь безотчетному порыву, Артем, не отрываясь от созерцания ночного небосвода, стал читать бессмертное рубаи Омара Хайяма, на много веков пережившее своего создателя.

– Не станет нас, а миру хоть бы что! Исчезнет след, а миру хоть бы что! Нас не было, а он сиял и будет!..

Тая слушала, как завороженная, – было в этом здесь и сейчас что-то, невыразимо созвучное ее настроению.

– Исчезнем мы, а миру хоть бы что! – закончил Артем.

Потом он увлеченно рассказывал что-то о далеком прошлом Та-кемет, Мицраим, Мудраия, как называли Египет в разные времена на разных языках. Поведал об истории и до сих пор никем не объясненных загадках пирамид, о роскошных усыпальницах фараонов и гигантских стелах, испещренных таинственными многозначными символами… Видно, эта пропитанная загадочностью страна как зацепила его когда-то, так до сих пор от себя и не отпускала. Он был хорошим рассказчиком, и для натур любопытствующих, несомненно, мог бы стать кладезем бесценной информации, которой ни за что не раздобудешь, просто шаря в интернете или сидя перед телевизором. В других обстоятельствах Тая внимала бы ему, раскрыв рот от изумления, но сейчас слушала вполуха – мысли ее витали в совсем иных сферах.

Не передать словами, насколько сильно ей нравился этот мужчина. Это было не какое-то там наваждение или помутнение рассудка – она все осознавала. Ее к нему безотчетно тянуло, она хотела быть с ним, и ничто другое этой ночью не имело значения. Безрассудство? Разумеется. Но противиться нахлынувшему чувству Тая не желала, да и не могла, и очертя голову ринулась в омут романтических грез…

Поспешное бегство

Тая открыла глаза. Свет уличного фонаря пробивался сквозь щель в неплотно запахнутых шторах и чуть разбавлял темноту, превращая ее в зыбкий полумрак. На прикроватной тумбочке размеренно тикал будильник, который Тая по привычке везде и всюду возила с собой. Артем лежал рядом и, судя по ровному дыханию, спал безмятежным сном праведника. Вроде все спокойно. Однако она не сомневалась, что причиной внезапного пробуждения стал некий посторонний звук. Прислушалась. Ничего. Тишина. Может, показалось? Со стороны окна послышалось слабое поскрипывание. Значит, не показалось. Вероятно, балконная дверь неплотно прикрыта, решила она, и уже совсем собралась встать с кровати, чтобы исправить это упущение, да не тут-то было.

Еще секунду назад безмятежно спавший Артем навис сверху, зажав ей рот ладонью левой руки. Указательный палец правой он предостерегающе приложил к губам. Тая кивнула, давая понять, что намек уразумела. Тогда он убрал руку с ее лица и по-кошачьи неслышно буквально стек с постели. Потом так же бесшумно, на цыпочках подкрался к шторе, из-за которой только что донесся неясный шорох. Тая с любопытством наблюдала за его действиями, воспринимая происходящее скорее как игру, нежели как нечто серьезное.

Дальнейшее было сродни сюжету качественного голливудского боевика. Артем резко отдернул штору и двумя мощнейшими ударами свалил с ног затаившегося там человека. Все произошло столь стремительно, что Тая даже испугаться толком не успела. Она словно бы наблюдала представление театра теней, различая лишь движение темных контуров на фоне подсвеченного снаружи прямоугольника окна. Непрошеный визитер распластался на полу, не подавая признаков жизни, – надо полагать, он находился в глубоком нокауте. Артем склонился над поверженным телом и проворно обшарил карманы любителя лазить по чужим номерам под покровом ночи.

– Как и следовало ожидать, ничего кроме… – пробормотал он, закончив досмотр, и поднял что-то с пола.

– Что с ним? – спросила Тая и протянула руку, чтобы включить бра над кроватью, но Артем резко остановил ее.

– Не надо света. Соблюдаем режим темноты.

– Что с ним? – настойчиво повторила свой вопрос Тая, задетая тем, что первая попытка выяснить, насколько сильно пострадал забравшийся в ее номер человек, закончилась ничем.

– Пациент скорее жив, чем мертв, – вполголоса констатировал Артем. – А вообще-то, хоть бы и ласты склеил, не вижу повода для расстройства, – цинично закончил он.

– Зачем ты так? Ведь это наверняка – самый обычный гостиничный воришка, – предположила она.

– Вор, – наставительно заметил Артем, – никогда не станет забираться в номер, когда постоялец почти наверняка находится там. А если даже, вопреки здравому смыслу, и решится обчистить чьи-то апартаменты ночью, то вряд ли станет напяливать на голову балаклаву и уж тем более брать с собой «беретту» с глушителем.

В подтверждение своих слов он показал упомянутый пистолет, который, надо полагать, обнаружил у незваного гостя при обыске, и небрежно бросил его на кровать.